Глаза его вспыхнули вдруг белым светом, крылья забились, крохотное тельце задрожало, словно через него пропустили заряд энергии. Отлетев на пару футов, Стинкворт выхватил и вскинул меч. Лицо его застыло в гримасе решимости.

— Нет, госпожа. Отдыха не будет. Этот выродок — мой.

И он исчез.

Меня обожгло злостью.

— Верни его. Верни его сейчас же.

В какой-то момент, когда взгляд ее ушел в светлеющее небо, я решил, что она призывает Стинкворта, но потом Бриаллен взяла меня за руку и решительно втянула за собой в дом.

— Пусть летит. Нам всем необходимо успокоиться. Для одной ночи волнений вполне достаточно.

Я шагнул в сторону.

— Он обнажил меч на твоем пороге!

Она посмотрела мне в лицо. Тонкие морщинки у глаз стали заметнее, черты обострились сильнее обычного.

— Коннор, у меня нет ни малейшего желания спорить из-за каких-то древних правил. Ему больно. Он злится. У него на глазах погибла соплеменница. Зачем ставить его в неудобное положение бессмысленными придирками?

— Придирками? Он нанес тебе оскорбление. Нарушил закон гостеприимства, вынув оружие в твоем доме!

Бриаллен покачала головой.

— Во-первых, он не переступил порог и, строго говоря, не был в доме. Во-вторых, он еще раньше отклонил мое приглашение войти. И в-третьих, я тоже не находилась в доме, когда это случилось, так что с формальной точки зрения никакого нарушения закона гостеприимства не произошло. Оставь его в покое.

— Ты просто пытаешься его оправдать.

Она вздохнула и прошла мимо меня.

— Послушай, я не для того спасала Стинкворта и исцеляла тебя, чтобы ты теперь утомил меня до смерти. Думаю, тебе отдых нужен даже больше, чем ему. А у меня есть дела поважнее, чем беспокоиться по поводу нарушения этикета.

Я сложил руки на груди.

— Ха! Ты сама назвала это нарушением!

Реплика еще не достигла ее ушей, а я уже почувствовал себя полным идиотом. Бриаллен даже не сочла нужным ответить и лишь раздраженно фыркнула.

— Идем скорее, пока солнце не поднялось.

Смущенный и пристыженный, я покорно проследовал за ней через кухню в задний дворик. Даже в утренних сумерках место это не утратило своего очарования. Неподалеку от двери стоял неказистый кривой дуб, вросший в кирпичную стену, отделявшую сад Бриаллен от соседнего. Короткая, посыпанная мелкой галькой тропинка вилась между цветами и другими насаждениями, казавшимися в этот предрассветный час одинаково серыми. В дальней стороне сада крохотный полумесяц невысокой травы огибал мелкий пруд, служивший задней границей участка.

Встав по одну сторону от фонтана, Бриаллен жестом предложила мне расположиться напротив.

— Прямых солнечных лучей здесь по утрам не бывает, но для заклинания света все же вполне достаточно. — Она подняла руки, принимая исходное положение, и я сделал то же самое. Солнце уже вставало, и мы чувствовали его живительную энергию. — Не беспокойся, я не стану приносить тебя в жертву, — обронила Бриаллен прежде чем начать ритуал.

К тому времени, когда мы закончили, сад уже ожил и наполнился светом. Между листьями лаванды и вереска появились лиловые цветки наперстянки. Каменные бордюры клумб прятались под разросшимся клевером и примулой. Белая степная роза превратила северную стену в искусно расшитый занавес. Воздух наполнился экзотическими ароматами. Я чувствовал себя намного лучше — как физически, так и эмоционально. Тело еще ныло, но пронзительный звонок в голове больше не звенел. От недавней злости не осталось и следа, хотя я и решил, что обязательно поговорю со Стинквортом при встрече, даже если Бриаллен этого и не хочет.

Вернувшись в кухню, Бриаллен наполнила и поставила на плиту чайник.

— Тебе нужно поспать. — Она и сама едва держалась на ногах.

— Знаю. Я совершенно вымотался.

Чайник сначала заворчал, потом загудел и наконец засвистел. Бриаллен разлила напиток по чашкам и подала одну мне. Я сделал осторожный глоток. Бриаллен всегда засыпала в заварочные пакетики смеси собственного приготовления. Та, что была в моей чашке, отдавала мятой, чем-то еще и имела лишь слабый привкус чая. В первый момент я испытал внезапный прилив эйфории, но ему на смену тут же пришло приятное ощущение тепла. Интересно, что сказали бы по поводу этого напитка специалисты из УКПЛ.

— У тебя найдется пластиковый пакет? Вроде того, в который кладут сэндвичи.

— А такой тебя устроит? — Она открыла шкафчик и достала пластиковый мешочек. — Держи.

Я отставил чашку и вернулся в кабинет. Хотя камень уже разрядился, прикасаться к нему голыми руками не хотелось. Натянув пакет наподобие перчатки, я осторожно взял трофей со стола. Странная сущность уже рассеялась, оставив лишь слабый, как затихающее эхо, след. На дне пакета остались какие-то крошки. Я вспомнил, как засунув руку в рану, ощутил нечто шероховатое. На свету крошки напоминали песчинки. На стенке грудной полости первой жертвы, если память мне изменяет, тоже обнаружили некие крошки. Я присмотрелся — что угодно, но только не песок.

— Если хочешь, ложись здесь, — предложила Бриаллен, когда я вернулся в кухню. Она уже успела залить чайник еще раз.

— Спасибо, но мне нужно домой.

Я потянулся за сотовым, и в этот момент он зазвонил. Звонить мне на рассвете мог разве что сумасшедший. Или Мердок.

— Где ты? — спросил он.

— У Бриаллен. Нужно поговорить.

— Да уж. Оставайся на месте.

Бриаллен сложила руки на груди и покачала головой.

— Тебе действительно необходимо отдохнуть.

— Обязательно, — сказал я, зная, что никто из нас в это уже не верит.

Звякнул звонок. Я проглотил остатки чая. Бриаллен проводила меня в холл и сама открыла дверь. Мердок стоял на пороге, свежий, бодрый, в отутюженной рубашке.

— Бодрое утро, мисс Гвилл, — поздоровался он.

— Доброе утро, Леонард. Как приятно, что сегодня вы воспользовались моим звонком. — Она улыбнулась. Я тоже усмехнулся. В прошлый раз, заехав за мной сюда, Мердок остался в машине и просто посигналил. На Луисберг-сквер такое не позволено, а уж у дома Бриаллен тем более. Гудок потом не умолкал целый час, хотя Мердок и оборвал все проводки.

— Извините, что так рано. — Он посмотрел на меня. — Не возражаете, если я заберу Коннора?

— Нисколько. У него, знаете ли, есть привычка злоупотреблять гостеприимством, а потом еще и просить мелочь на такси. — Она забрала мою чашку и подтолкнула меня к двери. Мердок вежливо усмехнулся и посторонился.

— Ну и ночка выдалась, — сказал я, когда мы направились к машине, которую детектив оставил у пожарного гидранта. — Ты не поверишь.