— Вернемся к тому, — сделав паузу, продолжил я, — что мы можем предложить. Возить оттуда слоновую кость и руду совершенно нерентабельное дело. Поэтому есть несколько вариантов. Самый простой… — Я в очередной раз достал из кармана пакетик и, развернув его, показал брильянты. — У вас ведь есть возможность реализовать через свои деловые связи, но это в принципе мелочь, и рудников пока на той стороне не имеется. Есть возможность заработать гораздо интереснее. У нас отработаны свои способы лечения. Не совсем те, что у эльфов, но достаточно эффективные. Вот Шону, — взглянув на него, сообщил я знания, полученные от Черепахи, — не мешало бы почки проверить на предмет камней. И с кровью у него непорядок, на свертываемость надо анализ делать. Старые ранения не лечатся, но боли легко убрать.

Лицо Шона вытянулось.

— Вам, госпожа, думаю, было бы приятно слегка помолодеть…

— Это как? — забыв о величии, подалась она вперед.

— Ну вечной молодости не обещаю, у любого организма имеется жизненный ресурс, но общее оздоровление организма гарантирую. Маленькое медицинское экстрасенсорное вмешательство. Жизнь становится гораздо приятнее. Только не надо думать, что это от чего-то спасает, вроде автоаварии или сифилиса. Просто некоторое время организм поддерживается в приличном состоянии. Через пару лет процедуру лучше повторить. У нас тот же принцип, что и у эльфов, но это только в тесном кругу, если делать такое направо и налево — завтра же попадет в газеты.

— Очень заманчиво, — согласилась она. — Вы, Ярослав, — с трудом произнесла она мое имя, — часом, не сатана искушающий?

— К сожалению, нет, душа ваша мне без надобности. Меня интересуют очень конкретные вещи.

Я вытащил из кармана диск в пластиковой коробке и протянул Шону.

— Потом посмотрите, — сказал я. — Ничего экстраординарного.

Шон взял его и положил на стоящий рядом столик.

— Есть еще один вариант, — продолжил я. — Очень прибыльный, но опасный. Есть Ближний Восток, где крайне нуждаются в пресной воде. В странах Персидского залива необходимо в ближайшие годы построить электростанций и опреснительных заводов на сумму не менее ста миллиардов долларов, чтобы удовлетворить потребности населения и экономики. В Абу-Даби сейчас завершается строительство гигантского опреснительного завода, строится электростанция стоимостью три миллиарда долларов в районе Аш-Шувейхат. Комплекс будет вырабатывать полторы тысячи мегаватт электроэнергии и более четырехсот миллионов литров пресной воды ежедневно. Основная стоимость — это сама электростанция. Без нее цена минимум на две трети меньше. У нас есть биомембрана и технология ее производства. Совершенно копеечное дело, и опреснительная установка не требует больших затрат электроэнергии, но на это могут обратить внимание эльфы.

Черепаха, все время молчавшая, хмыкнула. Я глянул на нее с укоризной и продолжил:

— Если не требуется строить теплоэлектростанцию за миллиард, а потом непрерывно жечь пусть и дешевое на Ближнем Востоке природное топливо, то минимум пятьсот — шестьсот миллионов на этом можно заработать. Да и сама установка намного дешевле выходит. И это стоимость только одного большого опреснительного комплекса, а таковых требуется далеко не один. Численность населения растет везде, не только в Персидском заливе, а воды в реках не прибавляется. Понятное дело, все это будет осуществляться не сразу и отдельными платежами. Совершенно ясно, что придется выходить на фирмы, занимающиеся такими делами профессионально, и потом часть прибыли придется как-то хитро оформлять при перечислении, потому что мы не существуем официально, но перспективы самые радужные. Вот насколько это прорыв в биотехнологиях — мне судить трудно.

— Лаборатория, — сказал Шон, обращаясь к матери.

— Вот именно, — согласился я. — У вас ведутся частные исследования в области биохимии…

— Какой разговорчивый мальчик наш Эрик, — пробормотала Джоан.

— Можно объявить официально о создании нового материала и большом достижении на поприще науки, — пояснил я. — Нобелевская премия мне не нужна, главное, чтобы лауреаты помалкивали, откуда взялись образец и инструкции по применению и выращиванию. И есть еще один момент…

— Я внимательно слушаю, — сказала Джоан.

— Лучше для начала продать опреснитель воды израильтянам. Мне нужны контакты там. У арабов, кроме денег и нефти, ничего нет, потом все равно придется идти к производителям, а вот разные интересные штучки лучше приобретать по месту изготовления — дешевле обойдется. Ну вот, собственно, и все. Если вы согласны, найдите человека, готового отправиться с нами для проверки моих возможностей. Потом рассмотрите внимательно предложения, обдумайте, что необходимо. Счета, оформление, регистрация фирм, через которые будут идти деньги. Как делить прибыль будем… — Ласково улыбнувшись, поясняю: — Я думаю, честно будет пятьдесят на пятьдесят. Пакет документов мне вручите при следующей встрече. Я покажу специалистам. Посмотрите, — я кивнул на диск, — что нам необходимо на первых порах. Будем считать это вашим ответным взносом. Я вам в доказательство серьезных намерений — пароль с другой планеты, вы мне — первую партию станков и оборудования. Если надо, я могу оплатить наличными. Через неделю, — вставая, говорю, — я позвоню сюда или по старому номеру.

— Сядь, — приказала Джоан. — Мы еще не закончили.

Агрессивности в ее тоне не было, просто сказалась привычка приказывать. И охрана со стволами наперевес на сигнал не бежала. Никакого движения крупных биообъектов в соседних помещениях.

— Будем считать, что в принципе мы договорились. — Шон негодующе посмотрел на мать. — Идеи интересные, только хотелось бы услышать ответы на несколько моих вопросов, а то получается игра в одни ворота. Сходи, — сказала она сыну, — принеси мой ноутбук, надо посмотреть, что там такое на этом диске.

Он молча вышел в соседнюю комнату, оставив дверь открытой.

— Спрашивайте, — согласился я, усаживаясь поудобнее, — но на любой вопрос ответа не обещаю.

— Возможность сходить туда?

— Нет, — сразу ответил я. Это мы заранее с Лехой обсуждали и отвергли. Посторонние ничего не должны подозревать. — Любые материальные вещи, но не живые. Никаких людей, кошек и аквариумных рыбок. Получим на другом конце труп.

— А если я захочу послать Эрику что-то материальное, вне рамок нашего соглашения?

— Хоть вагон, за отдельную плату, но список покажете сначала мне. Наличие танков или реактивного двигателя объяснить будет невозможно. Да и кое-какие, безобидные с вашей точки зрения, предметы могут вызвать ненужные вопросы даже среди его товарищей. Мы совершенно не нуждаемся в подобной рекламе.

— Я так понимаю, — помолчав, продолжила она, — заранее зная о том, что по возвращении память стирается, многие не слишком держат язык за зубами о прошлой деятельности?

— По-разному. Люди не одинаковы. У одних рот не закрывается, хочется доказать, какой ты великий и необходимый был на Земле, другие совершенно не любят делиться воспоминаниями. Там кроме бывших больных, разных видов сдвинутых сектантов и вполне нормальных людей имеется большая прослойка бандитов, смывшихся от правосудия, и непременные агенты спецслужб, которых заслали практически все государства Земли. Очень редко такие люди рассказывают о своих подвигах. Но если вы имеете в виду то, о чем я подумал, то да. У меня есть кроме вас десяток очень конкретных наводок на людей, способных пойти на сделку, которую я предложил вам. Вы, как бы это сказать, наиболее солидные, без трупов за спиной и с личной заинтересованностью. Но вы не единственные.