— Марк, я решила организовать клуб тех, кого ты любишь. Уже есть желающие, Настя готова в него вступить! — И я вызывающе посмотрела на него.

— Но я бы хотел, чтобы в этом клубе была лишь одна женщина— ты. — И Марк поцеловал меня в нос. Я рассмеялась, подумав про себя, как искусно он ушел от ответа. В это время всех пригласили на обед. Летний свекольник, свежие салаты из овощей, выращенных тут же на грядках, и совершенно необыкновенное варенье из ревеня. Оно было столь вкусным, что я не удержалась от восхищения и спросила, кто его варил.

Петр Дмитриевич оживился и стал нахваливать свою супругу, которая сама варила варенье, хотя в доме и держали кухарку. Гости подхватили тему и стали спорить, кто все же должен готовить и зависит ли это от дохода семьи, возможности купить все, что угодно, и наличия в доме кухарки. Марк включился в общий разговор, заметив, что варенье, приготовленное руками любимой женщины, не только более вкусное, но и символизирует ее любовь и заботу о мужчине, желание сделать ему приятное. При этих словах тетушка взглянула на меня и загадочно улыбнулась, но, так как все устремились смотреть водевиль, я не стала гадать, что значит ее таинственная улыбка.

Водевиль, поставленный молодыми людьми, был наивен, и артисты иногда забывали слова, но все искренне получали удовольствие. Наконец-то, довольные и счастливые, все стали собираться на концерт в Павловский вокзал. Мы шли к вокзалу, и Марк, держа меня под руку, рассуждал о театре и водевилях. Я внимательно слушала, поддакивая в нужных местах, и хотя все еще мучилась внутри от ревности к Настеньке, старалась быть непринужденной и веселой. Нарядная публика, флиртующая молодежь, прекрасная музыка. Мы подошли в тот момент, когда концерт уже закончился и зал готовили к танцам. Собравшиеся в нетерпении ожидали танцев, все радостно приветствовали знакомых и обсуждали последние сплетни. Тетушка куда-то исчезла, шепнув Марку, чтобы он доставил меня домой в Целости и сохранности; все наши новые знакомые тоже растворились в толпе. Мы наконец-то остались вдвоем и чувствовали, что нас тянет друг к другу.

Когда заиграла музыка, мы с Марком закружились в танце. Он властно и нежно вел меня, и я почувствовала восторг оттого, что можно полностью отдаться его власти и раствориться в его объятиях. Видно, мы настолько хорошо танцевали, что нам выдали приз как самой красивой паре, и хотя приз был число символический, Марк светился от гордости. Наконец долгий день кончился, и мы сели в поезд. Я настолько устала, что буквально через несколько минут почувствовала, как меня клонит в сон. Доверчиво склонив голову Марку на плечо, я задремала. Марк бережно охранял мой сон до самого Петербурга и даже не пошевелился, хотя ему было и неудобно. Я проснулась, когда мы уже подъезжали, и поняла, что мне безумно хочется отправиться к Марку, а не домой.

— Варенька, я думаю, что Софья Николаевна не будет очень расстроена, если ты приедешь завтра утром, мы скажем, что опоздали на последний поезд. — Марк с мольбой смотрел на меня, видно, этот суматошный лень, наполненный эмоциями, зажег и его.

— Ты думаешь, тетушка не будем беспокоиться? — Я не знала, то ли согласиться на его предложение, то ли обидеть его отказом. Но что-то внутри меня творило, что если мы сейчас расстанемся просто так на пике «того желания, то я упущу что-то очень важное. И тогда меня захлестнули мысли и чувства.

— Твоя тетушка — мудрая женщина, я думаю, она поймем, тем более ты свободная женщина, которая уже была замужем. Я очень хочу провести эту ночь с тобой.

2003

Я хочу провести эту ночь с тобой, — прошептал Матвей, когда мы приехали в его квартиру. Мы справляли его день рождения. Я долго сомневалась, делать ли ему подарок, если делать, то какой, устраивать ли праздник. Подруги, с которыми я пыталась советоваться, все как одна говорили, что после его измены глупо продолжать отношения, тем более проявлять внимание к тем более ехать в Москву и устраивать сюрприз в день его рождения. Я то спорила с ними, то соглашалась. Так как мы учились в одной бизнес-школе, мы бы все равно встретились.

Меня мучили сомнения — вдруг на его дне рождения будет Кира, и я буду выглядеть полной дурой. То, что Матвей родился осенью, давало мне шанс или все изменить, или поставить окончательную точку в наших отношениях. Почему бы не сделать эту точку запомнившейся на всю жизнь? Потом я решила, что дарить человеку радость и проявлять внимание никогда не глупо, и если не расценивать проявление внимания как унижение, то оно и не будет так воспринято.

Я воодушевилась и решила устроить незабываемый день рождения, вспомнив советы прабабушки. Но самое трудное — попасть в ожидания человека, реализовать его фантазии, а не свои. Сначала затея мне показалась невыполнимой, я ругала себя за то, что уже забыла, что Матвей любит. Позвонив его другу, я попыталась прояснить картину. Игорь вспомнил только

о коньяке и лимузине и о том, что Матвей любит все изысканное и дорогое. Поэтому я решила начать с выбора подарка и — вспомнила, что Матвею нравятся импрессионисты, но не знала, кто именно. И я написала честное письмо, что хотела бы сделать ему подарок, но не помню его любимою художника. Матвей ответил сразу же. Я стояла перед витриной в полной рассеянности — фантазия дизайнеров перенесла полотна Моне буквально на все — на часы, тарелки, шкатулки, подсвечники и валы и прост репродукции на фарфоре.

Полчаса посовещавшись с продавщицей, я все же решила набрать телефон Матвея и спросить, что его порадует больше всего.

— Все, что выберешь, мне понравится! — ответил Матвей и стал рассказывать про новые проекты и свои грандиозные планы.

Слушая Матвея, я продолжала смотреть на витрину, пытаясь найти решение. Продавщица, устав ждать, переключилась на других покупателей. Через полчаса я взмолилась.

— Матвей, я все еще стою перед витриной и не знаю, что мне выбрать!

— Лучший мой подарок — это ты! — тут же ответил Матвей.

— Если бы ты пригласил меня, я бы приехала! — попробовала я пошутить, но Матвей, подумав и порассуждав немного, насколько это, возможно, сказал, что это замечательная идея я что он меня ждет.

Прошло еще минут двадцать, а я словно застыла в одной позе, слушая Матвея и разглядывая витрину. Когда наконец-то Матвей стал прощаться, я сделала последнюю попытку выпытать, что мне выбрать.

— Если ты выберешь часы, я буду смотреть на них и считать минуты до нашей встречи; если ты выберешь подсвечник, я буду ждать момента, когда мы сможем вместе зажечь свечи; если ты купишь тарелку, то я буду представлять, как я готовлю для тебя; если же ты подаришь мне картину, каждый раз, смотря на нее, я буду вспоминать тебя.

После таких слов мне хотелось скупить весь магазин, но я ограничилась часами и подсвечниками. Итак, подарок был куплен, приглашение на день рождения получено. Оставалось придумать, какой сюрприз устроить.

7 ноября наступило очень быстро, и я приехала в Москву. День рождения справляли в ресторане в семь часов вечера, и у меня был целый день впереди, чтобы привести себя в порядок. Сразу после ночного поезда я приехала к Маринке и, проспав часа три, чуть не опоздала в салон. Маришка записала меня к своему парикмахеру и визажисту. Через три часа из зеркала на меня смотрела сексуальная сирена. Мои непослушные рыжие волосы слегка оттенили и уложили, от чего мои глаза стали казаться больше; накрашенные красной помадой губы завершали облик. Я пыталась протестовать против красного лака, визажист настояла, что этот последний штрих необходим. Черный строгий корсет и узкая юбка превратили меня в воплощение сексуальности. Я была собой страшно довольна, но визажист явно хотела добавить что-то еще. Вдруг она просияла и принесла самоклеящуюся татуировку со стразами в виде сверкающего Цветка и наклеила мне его на левую грудь. Когда я делала вдох, Цветок становился виднее, а при выдохе исчезал под корсетом; наверное, это зрелище действительно завораживало. Черные ажурные чулочки, кружевной пояс — я чувствовала себя неотразимой.