В тот день в сентябре, после забега и дождя, я была в душе, когда позвонил Макс. Я услышала звонок, входя в спальню. Затем увидела на экране его имя. Я несколько секунд держала мобильный в руке, решая, ответить на звонок или нет. После того вечера с Сатурном мы с Максом вели себя очень осторожно, не забывая о границах дозволенного. В отсутствие Калеба общались только на тренировках, где вокруг всегда были люди. В сообщениях задавали только конкретные вопросы, вроде: «Во сколько отходит на состязания автобус?» И не звонили друг другу.

Наконец я решилась и ответила:

– Алло?

– Пожалуйста, скажи мне, что Калеб с тобой, – приглушенно попросил Макс.

Я растерянно оглядела комнату. С чего это Максу нужно, чтобы Калеб был со мной? С чего такое отчаяние в голосе?

– Нет, Калеба со мной нет. – Я в замешательстве свела брови.

Макс не ответил.

– Макс? – Мы потеряли связь?

Секунда молчания, затем:

– Джесса… – полузадушенно выдавил он, и я опустилась на край постели.

– Что случилось, Макс? Что?!

В ушах бешено стучал пульс.

– Они думают, что машина Калеба свалилась с моста.

Из моих легких разом вышел весь воздух.

– Думают?

Макс нес какую-то бессмыслицу. Я недавно видела Калеба. Недавно. И потом, думать не значит знать. Можно только предполагать. Я тоже могу всякое предположить.

– Они ведь не уверены? Скорее всего, он поехал куда-то перекусить. Или заехал к кому-нибудь из друзей.

Он может быть где угодно.

– Заграждения нет, – ответил Макс. – Калеб пропал.

Я неверяще мотала головой. Этому есть другое объяснение. У Калеба моя цепочка с кулоном. Я попросила его подержать их. В последний раз я его видела у стартовой линии на забеге.

– Я сейчас за тобой заеду, – прошептал Макс.

Одевшись, я сбежала по лестнице вниз. Лихорадочно пробормотала родителям какие-то оправдания по поводу позднего отъезда и выскочила на крыльцо ждать Макса. Родители слишком растерялись для возражений. Наверное, почувствовали: на нас надвигается что-то неминуемое.

Я думала, Макс заедет за мной, чтобы я как-то помогла в поисках, чтобы мы вместе додумались, где же на самом деле может быть Калеб, и вздохнули с облегчением. Но он приехал не за этим. Вернувшись к себе, Макс увидел перед домом Калеба полицейские автомобили и столпившихся в дверях мужчин в форме. Он, не останавливаясь, проехал мимо. И так как он не знал, куда ехать, мы просто колесили по дорогам.

Спустя какое-то время я сосредоточила все свое внимание на качающейся фигурке. Она стояла на приборной панели прямо передо мной и неустанно болтала головенкой. Простая и обычная вещь. Мы катались и катались, час за часом. Пока не зазвонил лежавший в чашкодержателе мобильный. Макс припарковался, чтобы ответить на звонок, и я услышала, что ему сказали с той стороны трубки. Он крепко зажмурился. Макс возил меня с собой, чтобы мы не в одиночестве услышали убийственные слова. Поймав мой взгляд на качающейся фигурке, он сказал:

– Это его вещь, ты знала?

– Нет.

– Калеб выиграл ее в одном из торговых автоматов, которые понатыкали на тротуары. Посчитал ее нелепой безделушкой и прилепил сюда по дороге домой. Сказал, она вписывается в декор моего авто.

Я тихо рассмеялась. Мы частенько дразнили Макса из-за его машины.

– Но он был прав, – улыбнулся Макс. – Это действительно так.

Я столько времени смотрела на качающуюся игрушку, пытаясь отвлечься от мыслей о Калебе, но, оказывается, даже она была связана с ним.

После уроков я еду к Калебу домой. На звонок никто не отвечает. Машина Ив стоит на подъездной дорожке, и, подождав немного, я пробую повернуть дверную ручку. Она поддается, и дверь от мягкого нажатия со скрипом открывается.

– Есть кто дома? – спрашиваю я, и мой голос эхом отскакивает от стен. Я заглядываю в коридор. Со стен сняты картины и фотографии. С пола убраны коврики: там, где они лежали, остались квадратные пятна – дерево там темнее, чем во всем остальном коридоре. – Ив?

Школьный автобус Мии подъедет не раньше чем через час. Я ушла с последнего урока и, как и обещала Ив, приехала пораньше. Стоя на пороге, достаю мобильный и ищу в контактах номер, который внесла в него Ив. Отправляю ей сообщение: «Я здесь».

Где-то в доме – со стороны кухни – пиликает телефон. Ив нигде нет. Я снова окликаю ее. Не вижу, где ее мобильный. Но, проходя по дому, замечаю, что дверь в ее спальню закрыта. Я посылаю ей еще одно сообщение: «Входная дверь не заперта». На этот раз пиликанье раздается ближе. Оно доносится из-за закрытой двери, ведущей в гараж. Я прижимаюсь к ней ухом и слышу, как что-то передвигают по полу. И только я тянусь к дверной ручке, как на мой мобильный приходит ответ: «Поднимайся наверх. Я скоро приду».

Дверь в комнату Мии на втором этаже открыта, и пол в ней выглядит точно таким, каким я видела его в последний раз. Как будто вещи здесь застыли во времени.

Я переступаю порог комнаты, и мне открывается вид на стоящий рядом с кроватью стол. Он завален книгами, карандашами и цветными мелками. А затем глаз улавливает темно-синюю кромку, и я стремительно пересекаю комнату.

Под открытым альбомом для рисования лежит очечник Калеба. Я не собиралась искать сегодня его очки, и вот они здесь, в моей руке. Последняя частичка Калеба, которая, как мне казалось, прольет свет на то, куда он мог направляться. А очки все это время лежали тут, в комнате Мии. Мне приходится посмотреть правде в глаза. Возможно, я вижу лишь то, что хочу видеть. Возможно, Калеб никуда больше не направлялся. Возможно, его мама права, и он приехал поговорить со мной, разозлился, потерял управление над машиной и утонул. И все произошло именно так, как считают остальные.

Сверху раздаются шаги. Кто-то спускается по лестнице. Из комнаты Калеба. Я в ловушке. Если выйду в коридор и попробую сбежать по ступенькам вниз, меня увидят. Поэтому я стою столбом, надеясь, что человек продолжит спуск. Мне не везет. Звук шагов обрывается, и перед открытой дверью появляется Мия. Она смотрит на меня и очки в моих руках.

– Я просто хотела знать, где они, – обращаюсь я к ребенку просящим, умоляющим голосом. Я молча молю: «Пожалуйста, не говори ничего маме».

– Верни их на место, – отвечает Мия, подходя ближе. Ее глаза широко открыты. Я никогда не слышала, чтобы она говорила так жестко и твердо.

– Хорошо. – Я протягиваю ей очечник.

Мия выхватывает у меня из рук и крепко сжимает ладонями. Какую историю хранят для нее очки Калеба? Какую частичку брата она в них видит? Мне вдруг хочется рассказать ей, как я впервые увидела его в них и влюбилась. Хочется, держа очки в руке, поделиться с ней и своей историей.