Только решительные и быстрые действия могли еще спасти шампанский отряд. Отплывать нужно было немедленно. Но разве мыслимо оставить в лапах врагов Эсмеральду? Разве можно бросить монаха Адамуса? А молодой рыцарь Франсуа де Шонэ? А проводник Яков? Никогда не простит себе он, де Пейн, их гибели. Уже направляясь бегом к своей лошади, Гуго выкрикивал команды:

– Хельге и Озерик! Готовьте корабль к немедленному отплытию. Оруженосцы с гребцами! Грузите раненых и наших погибших. Грузите коней и припасы, все полезное, что найдете поблизости. Джеральд, де Бриен и де Бов! В седла и за мной!

Не чувствуя усталости, де Пейн гнал в гору свою лошадь. Решимость наполняла его, словно и не было недавнего тяжелого боя. Трое его товарищей скакали за ним, не отставая. Наконец они достигли сторожевого поста. На башне, ярко освещая все пространство вокруг, пылал большой костер. А на стене все еще продолжалось сражение.

Шестеро пикейщиков, набранных из жителей рыбацкой деревни, возглавляемые здоровенным норманном с огромным топором, пытались заставить сдаться молодого рыцаря де Шонэ, забравшегося на самую кромку стены. Ловко орудуя мечом и кинжалом, Франсуа пока отбивал атаки, не давая никому из нападавших забраться на стену, но оставшиеся с ним оруженосцы уже погибли: их окровавленные тела недвижно лежали на камнях перед башней, а сама башня, судя по хорошо разгоревшемуся сигнальному костру на верхней площадке, перешла к нападавшим уже довольно давно.

Подскакавшие сзади всадники врезались в увлеченных доставанием со стены шампанского рыцаря пикейщиков, как нож в масло. Только в последний момент, услышав цокот копыт, некоторые из них развернулись и подставили на пути лошадей пики, но и это не помогло: отражая блики огня на башне, сверкнули клинки де Пейна и де Бриена, описала дугу в воздухе тяжелая булава де Бова – и трое пикейщиков в один миг повалились замертво. А их грозный предводитель-норманн, бросив свой массивный топор, завертелся волчком, получив от Джеральда стрелу под левое ухо. Следующая стрела настигла одного из трех оставшихся в строю пикейщиков, после чего двое других, побросав свои пики, пустились наутек.

Франсуа де Шонэ помогли слезть со стены. В бою он потерял щит, шлем и свой рыцарский плащ и был ранен: красивое лицо юноши от левой брови до самого подбородка пересек глубокий, сильно кровоточащий порез. Но остальные не пострадали: в спешке напавшие просто не обратили внимания на стоящую особняком казарму, и теперь из нее целыми и невредимыми вышли монах Адамус, проводник Яков и Эсмеральда, а с ними и запасные лошади с последними остатками дорожных припасов.

Привязав к седлам своих погибших, участники похода быстро поскакали к захваченному кораблю: нужно было как можно скорее отплыть от пиратского берега. Им повезло: полная луна вышла на безоблачное небо, и ее света вполне хватило, чтобы Гундесван, Озерик и двое гребцов, оказавшихся пленными мореходами, очень осторожно вывели судно в море, благополучно миновав прибрежные камни.

Когда захваченный дракар отошел уже достаточно далеко от берега, в гавань ворвались головорезы пиратского князя. Пытаясь догнать уходящий корабль, они спешно отталкивали от берега рыбацкие лодки, но все их усилия были тщетными. Корабль уже вышел на глубокую воду, его широкий парус наполнился попутным ветром, и вскоре пиратский берег затерялся где-то в ночной дали вместе со всеми своими опасностями. Только фонарь ложного маяка, зажженный по приказу де Пейна, чтобы все выглядело как обычно, и пиратствующие норманны князя Роджера не подняли тревогу раньше времени, еще некоторое время напоминал об этом проклятом месте.

Яков помогал раненым. Их, кроме Франсуа де Шонэ, оказалось еще четверо. Впрочем, жизни их раны не угрожали.

Погибших хоронили по морскому обычаю. Капеллан Адамус читал молитвы над мертвыми, и под пение молитв завернутые в парусину тела воинов, рыцарей и оруженосцев, в полном боевом облачении, в кольчугах, в шлемах и при оружии, осторожно опускали в воду, и море забирало их. Когда скорбная церемония закончилась, ушедших друзей помянули вином и небольшой трапезой, и усталые люди повалились спать между связанными лошадьми и мешками с провизией. Небо было ясным, а ветер – попутным, и всю ночь, сменяя друг друга, мореходы вели корабль по звездам.

Весь следующий день прошел спокойно. На захваченном у пиратов корабле поредевший шампанский отряд по-прежнему плыл в Барселону. Форштевень[33]дракара весело пенил воду, и свежий ветер надувал большой прямоугольный парус. По невысоким волнам судно шло быстро. Помогая парусу, гребцы неустанно работали веслами, ведь теперь они плыли навстречу своей свободе.

Монах Адамус стоял у правого борта и внимательно смотрел в даль. Он наблюдал за птицей, черной точкой летящей над водой параллельно курсу судна. Странная эта птица, большой черный ворон, которого брат Адамус заметил еще перед битвой на окраине Черного леса, не отставала от них. Обычный ворон никогда не стал бы так далеко удаляться от берега. Но этот ворон не был обычным, похоже было, что ни в пище, ни в отдыхе он не нуждается, а это могло означать только одно: тьма по-прежнему неусыпно следила за ними.

Проспав до полудня, Гуго де Пейн впервые за последние дни хорошо выспался и чувствовал себя достаточно отдохнувшим, хотя тело его все еще ныло после долгой скачки и жестокого сражения за корабль. Поднявшись, он оглядел трофейный дракар. Накануне он видел его лишь вечером, когда краски были тусклы и почти незаметны. Теперь же при свете яркого солнца, стоящего в зените на ясном лазурном средиземноморском небе, все предметы выглядели совсем по-другому. Большой прямоугольный парус на единственной мачте судна, который был наполнен попутным ветром и уверенно гнал корабль вперед по сине-зеленым волнам, оказался сшитым из грубой холстины, окрашенной охрой. На носу для устрашения неприятелей красовалась зеленая голова чешуйчатого дракона с красными глазами и красным высунутым языком между длинными зубами оскаленной пасти. Причем, если сама фигура дракона была искусно вырезана из дерева, то зубы у нее были настоящими. Длинные клыки каких-то неведомых чудовищ украшали деревянную пасть, делая ее еще более зловещей. И, если смотреть только на эту высоко поднятую драконью голову, могло показаться, что вовсе не корабль, а настоящее морское чудовище рассекает воду своей грудью.

Почти все оставшиеся в живых после вчерашней битвы участники похода отдыхали, лежа на палубе. Кто-то по-прежнему спал, а кто-то просто смотрел в ясное небо. Некоторых мучила морская болезнь: Фридерик де Бриен, Гильом де Мондидье и один из оруженосцев проводили большую часть времени, перегнувшись через борт. И только суровый Хельге Гундесван, на изборожденном шрамами лице которого после вчерашнего боя прибавился еще один косой порез, терпеливо бдел у рулевого весла, да монах Адамус, надвинув от ветра капюшон, любовался морским пейзажем у правого борта, а на носу одиноко стояла закутанная в синий рыцарский плащ де Пейна Эсмеральда. Гуго подошел к девушке и встал рядом с ней. Постепенно они разговорились. На иберийском, на родном языке девушки, которым, впрочем, весьма неплохо владел и Гуго де Пейн, беседа сложилась сама собой.