Я задумалась. А не могли ли за мной следить люди, подосланные Исой? В тот раз, когда я впервые заметила слежку? И не могли ли они первыми пытаться вскрыть замок? А потом или увидели подъезжающих к дому людей Багаева (и поэтому бросили попытки с замком, а совсем не от моего обещания вызвать милицию), или получили какой-то приказ по рации.

Леонид Тарасович также считал, что в Багаева могли стрелять и люди Исы. Возможно, просто пугнуть хотели. Кто знает этих восточных граждан… А может, с подачи моего отца Иса так решил. Или они вместе решили – в смысле мой отец и Иса. Кто ж признается?

– Ладно, Ксения, утро вечера мудренее. Давай ложиться.

Я отправилась стелить дяде Лене на диванчике.

Саша не вернулся и на следующее утро, и до тех пор, пока мы с дядей Леней находились в моей квартире. Я начала беспокоиться. А вдруг его убили на самом деле? Ведь такое вполне могло случиться. Куда он повез моего отца? Следил ли кто-то, как он выводил его отсюда? А если тут поблизости находились отцовские гоблины? Ну и прихватили Сашку…

Вскочив с кровати, я развила бурную деятельность. Вытащила телефонный аппарат на кухню, чтобы не будить сладко спящего и похрапывающего дядю Леню, позвонила в свою старую квартиру, нарвалась на Ирку, мы с ней поорали друг на друга, но, несмотря на ее вопли, мне удалось выяснить, что отец так и не появлялся и ей ничего не сообщал. Она, можно сказать, сделала работу, которой я планировала заняться в ближайшее время: обзвонила все места, где мог быть отец, причем не по одному разу, а Ирка, как я догадывалась, лучше меня была осведомлена насчет этих самых мест. Никто не слышал и никто не видел. Это вселяло надежду на доброе здравие Сашки, если, конечно, его не прихватили на пару с моим родителем.

Например, Иса, пока неизвестный мне лично. Или господин Багаев, вернее, его люди. Да и еще, наверное, могли найтись желающие.

Внезапно под моей рукой резко зазвонил телефон. Я схватила трубку. Незнакомый мне мужчина вежливо извинился за беспокойство и попросил Леонида Тарасовича. Я на мгновение застыла на месте от неожиданности, потом заявила, что господин не туда попал.

Господин вежливо пояснил, что он – художник Коля, у которого Леонид Тарасович сейчас проживает. Назвал адрес. Напомнил про мое вчерашнее появление в их дворе. Сообщил, что Леонид Тарасович ему на всякий случай оставил номер.

– Ладно, сейчас позову, – сказала я и пошла в комнату будить все еще спящего дядю Леню, приговорившего на ночь весь коньяк.

Он вскочил как ужаленный и резвенько поскакал к аппарату, сотрясая брюшком, долго слушал, что говорил Коля, потом сказал, что вскоре приедет.

Повесив трубку, повернулся ко мне:

– Какие-то личности сегодня по двору шныряли. Заходили в тот подъезд, что и ты вчера. Любаша не могла никого вызвать?

– Вам виднее, – заметила я. – Вы ее лучше знаете, чем я.

Дядя Леня задумался.

– Если хотите знать мое мнение, – вновь заговорила я, – то за деньги Люба продаст кого угодно. Хотя о вас она очень хорошо отзывалась.

– Она не в курсе, что я сейчас живу в том же дворе. Но вот про тебя могла донести. Что ты задаешь ненужные вопросы.

Но вот только кому? – хотелось спросить мне. Ведь она отдала мне вчера визитку Исы, которая до сих пор лежит у меня в сумочке. Могла по ходу запомнить телефон? Да зачем он ей? Или у нее еще какие-то номера имелись? Да и как она меня охарактеризует, если кто-то и будет спрашивать? Ей я представлялась Леной, на себя в обычном одеянии не очень была похожа…

Я поинтересовалась у Леонида Тарасовича, что он собирается делать. Дядя Леня думал ехать домой (в смысле в квартиру художника), только ломал голову над тем, как бы ему загримироваться.

С этим делом я была готова помочь и имела для этого возможность, благо Саша прихватил много добра из квартиры тети Вики. Дядя Леня долго смеялся, разглядывая коллекцию. Он решил, что все это Сашкино. В общем, в скором времени Леонид Тарасович потерял свой изначальный облик, прихватил пару баночек с собой (я, естественно, сделала ему такой подарок) и обещал звонить. Телефон свой оставил, предупредив, чтобы спрашивала Колю.

Дядя Леня уехал, а я вышла в магазин, подкупила продуктов, сварила щи, сделала котлеты, затем решила вздремнуть, часа два проспала. Сашки все не было. Куда он мог деться? И я ведь даже не знаю его берлог. Или номера, по которому можно было бы его найти. Сотовый-то свой он сейчас не включает или включает, только когда звонит сам. Не может же покойник брать трубку?

Но я знала телефон его квартиры. А вдруг он решил опять вернуться в ряды здравствующих? Позвонила. Трубку снял незнакомый мне мужчина. Я спросила Сашу. Его сейчас нет, ответили мне. Что-нибудь передать? Нет, сказала я, но мне хотелось бы знать, когда он будет. Не представляю, ответили мне и, в свою очередь, поинтересовались, когда я в последний раз виделась с Сашкой. Да он все не звонит и не приезжает, всплакнула я, вот я и решила позвонить, уходила я от конкретного ответа. Я его жду, я его люблю, а он… Стоило мне начать завывания, как от меня постарались побыстрее отделаться. Значит, скорее всего, это те, кто так же, как и я, ищет Сашку. Или его тело.

Но друзья должны знать все его берлоги, так что, будем надеяться, они смогли осмотреть их все. Но, может, есть что-то еще?

Не порыться ли мне в его барахле? Хотя он и вещал, что это нехорошо.

Порылась – безрезультатно.

Опять послонялась по квартире. Затем посмотрела на часы и решила проехаться в больницу, где поправлял здоровье господин Багаев. Ну не сожрет же он меня, в самом-то деле? И у меня есть вполне веский повод: он – последний, кто видел мою маму живой.

Тщательно наложила макияж, облачилась в черные, обтягивающие джинсы, черный пуловерчик в белую крапинку, из-под которого торчал белый воротничок блузки. Волосики подколола. В общем, выглядела аккуратненько и невызывающе. Пай-девочка. Была мысль прихватить что-нибудь из Сашкиного арсенала, но эту идею оставила, предполагая, что Петра Петровича охраняют надежные ребятки, никого не пропускающие без соответствующей проверки, а меня так вообще могут не пропустить, даже голенькой.

Затем мелькнула мысль изучить тети Викины сокровища. Может, из ее богатств что-то сгодится? Как-то не хотелось идти безоружной в логово врага. После осмотра прихваченного Сашкой из ее квартиры появилась шальная мысль, и я занялась переливанием жидкостей, предварительно надев плотные резиновые перчатки, также прихваченные у тети Вики. В результате в пробной бутылочке для духов у меня теперь хранилась серная кислота, которую я и поставила в своей сумочке. Если будут подвергать досмотру – маленькая бутылочка для духов в женской сумочке вполне обоснованна. Надеюсь, нюхать не станут?

Потом занялась осмотром хирургических инструментов. Скальпель взять очень хотелось, но пришлось отложить в сторону. Единственным, что представлялось возможным, был некий крючок – это я его так называю, медицинское название мне неведомо. В общем, металлическое приспособление, с крючками разной формы по обоим концам. Я не знала его истинного предназначения, вообще не знала, будут ли по мне водить металлоискателем и заглядывать в сумочку, но подстраховаться следовало. Я опустила «крючок» в коробочку с гигиеническими тампонами. Скажу глупым мужикам, что я им тампоны вытаскиваю. Или подцепляю, потому что так удобнее. Пойди проверь.