В тот самый момент, когда Берти удалось выскользнуть из города, Слюньмор втолкнул его мать в одну из камер каземата.

Миссис Бимиш прислушалась: в соседней камере надтреснутый голос напевал государственный гимн!

– Молчать! – крикнул Слюньмор, обращаясь к невидимому певцу.

Голос умолк. Потом спросил:

– Когда я доделаю лапу, милорд, вы отпустите меня к дочке?

– Само собой! Я же сказал! – раздражённо крикнул Слюньмор, закатывая глаза. – А пока заткнитесь. Мне нужно допросить арестованного.

– Пока вы не начали свой допрос, милорд, – сказала миссис Бимиш, – послушайте, что я вам скажу…

Слюньмор и Фляпун с удивлением взглянули на маленькую пухлую женщину. Ещё никогда они не видели, чтобы человек, первый раз оказавшийся в этих мрачных сырых стенах, держался так уверенно и независимо. Слюньмору на ум сразу пришла леди Эсланда, которая отказалась выходить за него замуж и которую ему пришлось запереть в своей библиотеке. Теперь эта повариха строит из себя леди!

– Во-первых, если вы меня убьёте, – начала миссис Бимиш, – его величество сразу об этом узнает. Он сразу поймёт, что его пирожные делает другой повар. Разницу нельзя не заметить.

– Тут соглашусь с вами, – зло ухмыльнулся Слюньмор. – Но его величеству сообщат, что на вас напал Икабог. Тут уж ничего не поделаешь, придётся ему привыкать к другому повару.

– Я живу во Внутреннем Городе. Мой дом защищён крепостной стеной, – возразила маленькая женщина. – На этот раз вы не сможете устроить весь этот спектакль с Икабогом. Вокруг слишком много людей, сотни свидетелей.

– Мы легко решим эту проблему, – ответил Слюньмор. – Скажем, что вы пошли прогуляться и легкомысленно отправились на берег Флумы, куда Икабог ходит на водопой.

– Хорошая идея, – одобрила миссис Бимиш. – Она могла бы сработать, если бы я заранее не позаботилась о том… – Ей приходилось на ходу придумывать ответ. – Чтобы в случае моего внезапного похищения Икабогом, люди всё-таки узнали настоящую правду…

– И как же вы позаботились об этом? – нетерпеливо проворчал Фляпун.

– Наверно, она имеет в виду своего сына, – сказал Слюньмор. – Но скоро мы поймаем и его. Не беспокойтесь, Фляпун, мы убьём повариху сразу вслед за мальчишкой.

Сердце бедной миссис Бимиш словно сдавила безжалостная ледяная рука. Но мужественной женщине удалось сохранить самообладание.

– Ну а пока этого не произошло, – спокойно сказала она, – я предлагаю вам следующее, Слюньмор. Вы распорядитесь, чтобы сюда доставили всё необходимое, чтобы я могла продолжать делать пирожные для его величества, – кухонную плиту, утварь, муку и так далее.

– Почему бы и нет? – усмехнулся Слюньмор. Другого выхода у него просто не было. – К тому же мы все очень любим ваши пирожные… В общем, пока мы не поймаем вашего сына, можете продолжать их готовить!

– Вот и чудесно, – сказала маленькая женщина. – Но для этого мне понадобятся помощники. Из числа моих товарищей по несчастью, здешних узников. Чтобы взбивать белки и таскать противни, большой практики не требуется. Я их быстро научу и всё покажу… А ещё, – деловито продолжала она, – вам придётся увеличить паёк и лучше кормить заключённых. Они и так похожи на ходячие скелеты. Я не хочу, чтобы они от голода разворовали все продукты для пирожных. И наконец, – заявила миссис Бимиш, презрительно окидывая взглядом камеру, – я хочу, чтобы мне поставили удобную кровать, дали чистые тёплые одеяла. Если я не буду хорошо отдыхать и высыпаться, это сразу скажется на качестве королевских бисквитов. Имейте в виду, у его величества скоро именины. И он ждёт что-нибудь особенное, вкусненькое!

Слюньмор так удивился самообладанию пленницы, что у него невольно вырвалось:

– Может, вы не понимаете, мадам, что очень скоро вы и ваш сын будете мертвы?

– Видите ли, милорд, – с достоинством ответила она, – даже на курсах поваров можно научиться кое-чему важному. Например, что иногда случается – коржи подгорают, взбитые сливки садятся. Даже у лучших кондитеров. И в таких случаях нужно только одно: не хныкать, а засучить рукава и вновь приниматься за работу!

Не придумав, что ответить, Слюньмор лишь поморщился и кивнул Фляпуну. Лорды вышли из камеры, громко хлопнув дверью.

Как только они ушли, обессиленная и дрожащая как осиновый лист миссис Бимиш ничком бросилась на жёсткий лежак (единственная мебель в камере).

Как трудно маленькой женщине быть храброй! Впрочем, даже на кухне, чтобы сделать карьеру от простой поварихи до главного королевского кондитера, требуется немалая сила воли и крепкие нервы.

Немного успокоившись, миссис Бимиш удивлённо подняла брови и прислушалась. За стеной опять послышался государственный гимн. Встав на лежак, женщина внимательно исследовала каменную стену и обнаружила под самым потолком щель. Прижавшись к ней губами, миссис Бимиш тихо позвала:

– Дэн! Ты слышишь меня? Дэн Давтейл! Ты меня помнишь? Я Берта Бимиш!

Но столяр не отвечал. Надтреснутый голос продолжал напевать гимн.

Тогда миссис Бимиш легла и, обхватив руками колени, чтобы хоть немного согреться, стала горячо молиться, чтобы Берти удалось уйти от погони.

Сначала мальчик не догадывался, что лорд Слюньмор приказал объявить его в розыск по всей Корникопии как опасного государственного преступника. Как бы то ни было, следуя совету пожилого часового, он старался пробираться на север окольными дорогами, глухими местами. Раньше ему никогда не приходилось путешествовать на север аж до самого Вин-о-Града, но он знал, что, если двигаться вверх по берегу Флумы, рано или поздно попадёшь в город виноделов.

Его башмаки были измазаны грязью, волосы свалялись как пакля. Он шёл по полям, спал в оврагах. К концу третьего дня, измученный голодом, он добрался до окраины Сырбурга в надежде отыскать какую-нибудь еду. И тут в мутной витрине сырной лавки увидел свой портрет. Ещё хорошо, что в грязном бродяжке, удивлённо застывшем перед витриной, невозможно было узнать улыбающегося, чистенького мальчика с портрета. За беглеца, живого или мёртвого, была назначена огромная награда – целая сотня золотых дукатов!

Берти махнул рукой и быстро зашагал по тёмным улицам, мимо лежавших под заборами худых собак и заколоченных досками лавок. Несколько раз на дороге попадались стайки бродяг, которые рылись в мусорных баках. Наконец ему удалось найти раньше других кусок заплесневелого сыра. Напившись прямо из дождевой бочки рядом с заброшенной маслобойней, Берти поспешил покинуть город и снова зашагал по просёлочным дорогам.

Несмотря на усталость и голод, мальчик то и дело возвращался мыслями к матери. «Неужели они её убили? – с ужасом думал он. – Нет, не может быть!» Нужно во что бы то ни стало изгнать эту страшную мысль из головы. Если он этого не сделает, силы окончательно его покинут, он больше не сможет подняться и умрёт в канаве.