litbaza книги онлайнИсторическая прозаСталин против Троцкого - Алексей Щербаков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 123
Перейти на страницу:

Вот тут рвануло… В Питере прошли массовые демонстрации. В итоге Милюков и Гучков были выпихнуты из Временного правительства[25]. Новым военным и морским министром стал Александр Федорович Керенский.

Но для Троцкого важнее было другое – он опоздал. Неприятности начались сразу же. В отличие от шумных встреч Ленина и Савинкова, на которые пришли толпы народа, его встречала только жидкая кучка друзей. Дальше пошло в том же духе. Оказалось – все ключевые места были уже заняты. Меньшевики и эсеры, осевшие в разных структурах, отнюдь не желали потесниться и пустить Троцкого. Да и то сказать – а кого он представлял? Да никого, только самого себя. Окажись он в Питере в феврале – возможно, пролез бы в Петросовет на руководящую должность. В конце-то концов, Керенский тоже никого не представлял, в партию эсеров он вступил позже. Керенский только речи говорить умел. А тут Лев Давидович был посильнее… Но вот не сложилось.

«Я, кажется, сразу отправился на заседание Исполнительного Комитета. Чхеидзе, неизменный председатель того времени, сухо приветствовал меня. Большевики внесли предложение о включении меня в Исполнительный Комитет как бывшего председателя Совета 1905 г. Наступило замешательство. Меньшевики пошушукались с народниками. Они составляли в этот период еще подавляющее большинство во всех учреждениях революции. Решено было включить меня с совещательным голосом. Я получил свой членский билет и свой стакан чаю с черным хлебом».

(Л. Д. Троцкий)

Напомним, что Исполком ЦИК насчитывал 320 человек с решающим голосом. То есть от Троцкого просто отмахнулись. И что самое главное – он не понимал, какую политическую линию выбрать? В конце концов, Троцкий затянул старую песню о главном. Он выпустил брошюру «Программа мира», в которой развил теорию перманентной революции. По его мнению, революционное движение «сможет успешно развиваться и прийти к победе только как общеевропейское. Оставаясь изолированным в национальных рамках, оно оказалось бы обречено на гибель… Спасение русской революции – в перенесении ее на всю Европу… Рассматривать перспективы социальной революции в национальных рамках значило бы становиться жертвой той самой национальной ограниченности, которая составляет сущность социал-патриотизма».

В этой брошюре Троцкий развивал идею Соединенных штатов Европы. То есть основная мысль та же – Россия должна стать спичкой, от которой вспыхнет мировой пожар. А то, что спичка сгорает первой… Какие мелочи в общемировом масштабе!

Вокруг Троцкого сформировалась группа тех социал-демократов, которые не разделяли идей большевиков, но в то же время выступали против «революционного оборончества». Их было немного – около четырех тысяч. Они получили название «Межрайонная группа». Кроме Троцкого, из этой группировки наиболее известны А. В. Луначарский, М. С. Урицкий и Л. М. Володарский. Стали выпускать и свою газету – «Вперед». Однако с газетой получилось совсем плохо. Она выходила мизерным тиражом, да и тот не расходился. Таков уж закон революционных времен – силы поляризуются. Тут вопрос простой: ты за тех или за этих? Промежуточная позиция никого не устраивает.

Троцкий быстро убедился: в новых условиях быть «кошкой, гуляющей сама по себе», не выйдет. Меньшевики его послали. Оставались большевики. Уже 10 мая межрайонцы начали переговоры с большевиками о взаимодействии. Переговоры шли долго и трудно. Однако в конце концов большевики решили привлечь к сотрудничеству членов «Межрайонной группы» в качестве пропагандистов. Благо там имелось как минимум два выдающихся оратора – Троцкий и Луначарский (будущий нарком просвещения). Такие люди были им очень нужны. Хотя бы потому, что у противников тоже имелся отличный оратор – Александр Керенский. Требовалось кого-нибудь ему противопоставить.

Подчеркну – членами РСДРП(б) межрайонцы не стали! Они работали в качестве сочувствующих. Это опровергает миф, что Троцкий предложил то ли немецкие, то ли сионистские миллионы, а потому мигом пролез в руководство большевиков. Отнюдь не мигом.

Говорить речи – это Троцкий очень даже умел. Тем более что ему эта работа нравилась.

«Жизнь кружилась в вихре митингов. Я застал в Петербурге всех ораторов революции с осипшими голосами или совсем без голоса. Революция 1905 г. научила меня осторожному обращению с собственным горлом. Благодаря этому я почти не выходил из строя. Митинги шли на заводах, в учебных заведениях, в театрах, в цирках, на улицах и на площадях. Я возвращался обессиленный за полночь, открывал в тревожном полусне самые лучшие доводы против политических противников, а часов в семь утра, иногда раньше, меня вырывал из сна ненавистный, невыносимый стук в дверь: меня вызывали на митинг в Петергоф, или кронштадтцы присылали за мной катер.

Каждый раз казалось, что этого нового митинга мне уже не поднять. Но открывался какой-то нервный резерв, я говорил час, иногда два, а во время речи меня уже окружало плотное кольцо делегаций с других заводов или районов. Оказывалось, что в трех или пяти местах ждут тысячи рабочих, ждут час, два, три. Как терпеливо ждала в те дни нового слова пробужденная масса».

(Л. Д. Троцкий)

Вскоре у Троцкого обнаружились два любимых места. Первым был Кронштадт. Еще с Февральского переворота этот островной город-крепость стал называться «Кронштадской коммуной» и являлся «вещью в себе». Он не подчинялся Временному правительству, да и вообще никому не подчинялся. Тамошние матросы придерживались, в основном, анархистских взглядов. Хотя большевики им тоже нравились. Впрочем, тогда не только матросы и рабочие, но и многие образованные люди не видели никакой разницы между большевиками и анархистами. Да и в самом деле – на «низовом уровне» эти два течения практически сливались. И Троцкий пользовался в Кронштадте огромной популярностью.

Вторым местом был цирк «Модерн», расположенный на Петроградской стороне, в Александровском парке – на том месте, где сейчас театр «Балтийский дом» и Планетарий. В цирке митинги шли каждый день. Даже стишок такой ходил в рабочей среде.

Чтобы дать отпор буржуазной скверне,

Спеши, товарищ, на митинг в «Модерне».

Благо «красная» Выборгская сторона находилась рядом. Там Троцкий также выступал почти ежедневно.

«Особое место занимали митинги в цирке „Модерн“. К этим митингам не только у меня, но и у противников было особое отношение. Они считали цирк моей твердыней и никогда не пытались выступать в нем. Зато, когда я атаковал в Совете соглашателей, меня нередко прерывали злобные крики: „Здесь вам не цирк Модерн!“ Это стало в своем роде припевом. Я выступал в цирке обычно по вечерам, иногда совсем ночью. Слушателями были рабочие, солдаты, труженицы-матери, подростки улицы, угнетенные низы столицы. Каждый квадратный вершок бывал занят, каждое человеческое тело уплотнено. Мальчики сидели на спине отцов. Младенцы сосали материнскую грудь. Никто не курил. Галереи каждую минуту грозили обрушиться под непосильной человеческой тяжестью. Я попадал на трибуну через узкую траншею тел, иногда на руках. Воздух, напряженный от дыхания, взрывался криками, особыми страстными воплями цирка „Модерн“. Вокруг меня и надо мною были плотно прижатые локти, груди, головы. Я говорил как бы из теплой пещеры человеческих тел. Когда я делал широкий жест, я непременно задевал кого-нибудь, и ответное благодарное движение давало мне понять, чтоб я не огорчался, не отрывался, а продолжал. Никакая усталость не могла устоять перед электрическим напряжением этого страстного человеческого скопища. Оно хотело знать, понять, найти свой путь. Моментами казалось, что ощущаешь губами требовательную пытливость этой слившейся воедино толпы. Тогда намеченные заранее доводы и слова поддавались, отступали под повелительным нажимом сочувствия, а из-под спуда выходили во всеоружии другие слова, другие доводы, неожиданные для оратора, но нужные массе. И тогда чудилось, будто сам слушаешь оратора чуть-чуть со стороны, не поспеваешь за ним мыслью и тревожишься только, чтоб он, как сомнамбула, не сорвался с карниза от голоса твоего резонерства. Таков был цирк „Модерн“. У него было свое лицо, пламенное, нежное и неистовое. Младенцы мирно сосали груди, из которых исходили крики привета или угрозы. Сама толпа еще походила на младенца, который прилип пересохшими губами к соскам революции. Но этот младенец быстро мужал. Уйти из цирка „Модерн“ было еще труднее, чем войти в него. Толпа не хотела нарушать своей слитности. Она не расходилась. В полузабытьи истощения сил приходилось плыть к выходу на бесчисленных руках над головами толпы».

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 123
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?