Затем он начал двигаться медленно и нежно. Словно в забытьи, Кейт мотала головой из стороны в сторону, вскрикивала от наслаждения и хотела лишь одного — чтобы он не останавливался. Она хотела снова и снова переживать эти чудесные, волнующие моменты. Любовники даже не заметили, как с них соскользнуло одеяло, оставив обнаженными их тела, сплетенные в первобытной страсти. Кейт снова протянула к Россу руки, и он широко развел ее колени и отдал ей всего себя, войдя в нее так глубоко, как это только было возможно, вжимаясь в ее мягкую плоть. Затем он вышел и снова глубоко проник в ее нутро, затем еще раз, и еще…

Они двигались в совершенном исступлении, все время увеличивая скорость и интенсивность движений. От их совместного танца раскачивалась подвешенная на кожаных ремнях кровать и развевался во все стороны балдахин, касаясь их разгоряченных тел. При каждом проникновении волны наслаждения прокатывались по телу Кейт, унося все напряжение и страх. И каждый раз она встречала Росса, сгорая от страстного желания, готовая вкусить обещанный плод любви, отдавая всю себя без остатка, чтобы затем самой принять дар. И Росс, в свою очередь, с неутомимым усердием и безграничной щедростью отдавал ей себя, даря неизбывное блаженство.

Чуть позже, когда они, обессилев, лежали на кровати, Кейт тесно прижалась к Шотландцу, а из-под ее полуоткрытых век тонкой струйкой потекли слезы. Она украдкой поцеловала его в шею и почувствовала солоноватый привкус его кожи. Уткнувшись лицом в его теплое плечо, она вдохнула пряный аромат мужественности, исходивший от его тела. Кейт хотела впитать это ощущение в собственную кожу, кости и в самый центр своего естества. Она хотела во что бы то ни стало запомнить его — мужчину, подарившего ей такое наслаждение, которое, как ей казалось, Кейт больше не суждено было испытать.

Кейт мысленно попрощалась с ним.

* * *

Росс лежал в постели, одурманенный пережитым наслаждением. Сон накатывал на него с такой силой, что, казалось, он вот-вот провалится в забытье. Единственное, что не давало ему заснуть, — это удивление по поводу происшедшего события. Если бы не теплое обнаженное тело Кейт, которая лежала сейчас рядом с ним, Росс с легкостью поверил бы, что все это был лишь необычайно яркий, страстный сон.

Она пришла к нему.

Вопреки доводам разума, она появилась в его комнате с той же мыслью, которая не давала ему покоя на протяжении долгих дней. Кейт попросила у него любви, и он, не задумываясь, выполнил ее просьбу, потому что сам хотел этого больше всего на свете.

Не то чтобы это имело какое-то значение. Конечно же нет. На самом деле их буквально толкнули в объятия друг другу. Мысли о плотской любви — по крайней мере, предположение, что это когда-нибудь произойдет, — присутствовали в их отношениях с самого начала. Более того, некоторые люди при дворе были уверены, что это уже произошло той холодной темной ночью, которую они провели вместе в лесу. И то, что это случилось сейчас, можно рассматривать исключительно как желание двух людей получить немного удовольствия от того, что в скором времени станет их правом и священной обязанностью как мужа и жены. Между ними не было необузданной страсти или пылкого обожания, о которых слагают стихи.

Вместе с тем перспектива скорой свадьбы казалась Россу чрезвычайно заманчивой.

Женщина, которая лежала рядом с ним, прижавшись к его груди, вдруг вздрогнула и тяжело вздохнула. Почувствовав влажное тепло на том месте, где ее щека прикасалась к его ключице, Росс забеспокоился. Неужели она плачет? Как правило, женщины, с которыми он когда-либо делил ложе, испытывали совсем другие эмоции.

— С тобой все в порядке? — спросил он и потянулся за одеялом. Накрыв их обоих, он подоткнул свободный конец под ее спину.

Кейт коротко кивнула, но ничего не сказала в ответ. Это убедило Росса в том, что она действительно была расстроена и не хотела говорить, чтобы не выказывать своих эмоций. Он заботливо убрал спутанные пряди волос с ее лица.

— Я не хотел причинить тебе боль. В первый раз мне нужно было вести себя более осторожно.

— Как… как ты узнал, что у меня это в первый раз? — спросила Кейт сдавленным голосом, замерев от напряжения в его объятиях.

— Есть способы… — ответил он, продолжая гладить ее волосы и пропуская пряди между пальцами. — Ты была очень… напряжена.

— У меня по-другому не получалось!

— Ничего страшного, — сказал Росс как можно более невозмутимо, стараясь подавить легкий смешок. — У меня и в мыслях нет на что-либо жаловаться.

Кейт облегченно вздохнула.

— В следующий раз будет по-другому.

— Если следующий раз вообще будет.

Услышав эти слова, Росс замер, а его сердце гулко застучало.

— Если?

— Не обращай внимания. Я уверена, что все будет хорошо.

Опять это проклятие трех граций, будь оно неладно! Кейт была уверена, что он не доживет до следующего раза. Росс не придавал особого значения приметам и предзнаменованиям, но от ее уверенности ему стало немного не по себе.

Неужели именно поэтому она пришла в его спальню — потому что хотела провести с ним ночь до того, как он погибнет? А в том, что он должен умереть, Кейт не сомневалась. От этой мысли Шотландцу стало совсем нехорошо.

Разумеется, он не имел права жаловаться. Он возлег с ней по ее просьбе, и причиной тому было не только вожделение. Он хотел быть рядом с Кейт, хотел защищать ее от грубых рук Трилборна. И теперь Росс был безумно счастлив оттого, что он был у нее первым. К их давней вражде это практически не имело никакого отношения, но мысль о Кейт всегда присутствовала где-то на заднем плане. Россу было противно думать о том, что Трилборн мог силой овладеть ею, причинив боль. А в том, что мерзавец повел бы себя именно так, можно было не сомневаться. Быть может, Кейт и пленяла его свой красотой, но гораздо большим наслаждением для него было бы овладеть невестой своего злейшего врага.

Как это объяснить Кейт? Можно даже не пытаться. Это будет выглядеть как оправдание своей слабости либо, что еще хуже, как попытка обвинить Трилборна в намерениях сделать то, что он сам только что совершил.

По крайней мере, ему был известен один способ отвлечь ее от мыслей о смерти. Полностью бескорыстным этот способ не назовешь, но Росс и не думал притворяться святым. От одних воспоминаний о том, каким сладостным и податливым было ее тело, его охватило почти болезненное возбуждение. Кейт была квинтэссенцией мягкости и нежности, которых так давно не хватало в его жизни. В ней заключалась вся хмельная радость, которую он когда-либо испытывал. Более того, она была здесь, рядом с ним, под одним одеялом, теплая и совершенно обнаженная в его крепких объятиях.

— Ну, раз так… — протянул Росс и, развернувшись к Кейт лицом, просунул колено между ее ног, чтобы плотнее прижать свой твердый от возбуждения кол к ее мягкой влажной ложбинке. — Если мне суждено уйти в мир иной, прежде чем…

— Не говори этого! — сдавленным голосом перебила его Кейт, хватаясь пальцами за волосы на его груди.