— Неужели все так плохо? А куда смотрит шериф?

— Они говорят, что ведется расследование. Допросили дружка Бутс. Но он, похоже, всю ночь играл в покер, у него есть свидетели.

Они направились вниз по Беннет-авеню, мимо парикмахерской с огромными плакатами на стене, рекламирующими ванны. Вышедший оттуда мужчина едва с ними не столкнулся. Он приподнял шляпу и, улыбаясь, пошел дальше, когда Сирена кивнула в ответ. Впереди показалось большое здание, выстроенное из кирпича, что являлось в городе немалой редкостью. Это была биржа. Несколько мужчин смотрели из окон на прохожих внизу. Сирена взглянула наверх, и один из них помахал ей. Ей показалось, что она видит Натана Бенедикта. Едва заметно кивнув, она догнала Консуэло.

Побывав у портного, они повернули обратно, возвращаясь на Мейерс-авеню.

В небе сияло ослепительно яркое солнце. Его лучи отражались в окнах. Воздух начал понемногу теплеть, с крыш срывалась капель от тающего снега. На улице показались прохожие. Мимо прошел бородатый мужчина в темной одежде. Девочка с растрепанными волосами и в незастегнутых ботинках бегала за котенком, которого хотела разорвать свора лающих собак. Слева проехал фургон, разрисованный рекламой мужского белья.

В этот яркий солнечный день главный городской магазин казался особенно унылым и темным. Здесь пахло кожаной лошадиной сбруей, нос щекотали запахи специй, кофе, туалетной воды, мыла и уксуса, налитого в стоявший возле двери бочонок.

Сирена купила бекон, бобы, сыр, муку, соль, мясо и яйца. Ей очень хотелось купить еще кофе и изюму, но на это у нее уже не хватало денег. Большая красивая кастрюля тоже оказалась ей не по карману. Бобы ей придется варить в глубокой сковородке, которую она нашла в саквояже.

Когда Сирена и Консуэло вышли с покупками на улицу, Испаночка заявила:

— Похоже, здесь обращают внимание не только на меня одну.

— Что? — Сирена взяла пакет с едой в другую руку.

— Этот симпатичный мужичок в магазине бегал искал, во что положить твои покупки, и бесплатно дал тебе пакет. Ты ему понравилась, это уж как пить дать.

Сирена засмеялась.

— Хорошо, что он не захотел продемонстрировать мне свою доброту.

Девушки не заметили, как с противоположной стороны улицы к ним подбежал высокий мужчина.

— Сирена!

Этот сухой строгий голос не мог принадлежать никому другому. Сирена замерла.

— Старейшина Гриер…

— Да, он самый. Хотел спасти от геенны одну заблудшую овцу и наткнулся на другую. Похоже, ты не особо рада меня видеть. Тебе, должно быть, неприятно, что я вижу тебя с этой женщиной и к тому же знаю, что ты стала любовницей одного золотоискателя?

— Кто это такой? — раздраженно спросила Консуэло.

— Предводитель секты мормонов.

— Так я и знала, — от отвращения Консуэло передернуло. — Пойдем, Сирена. Такие, как он, вечно несут всякий вздор.

Старейшина загородил Консуэло дорогу.

— Ты можешь идти, а с ней мне надо поговорить. Испанка приняла независимую позу.

— Выкладывай, что тебе надо, старый хрыч, и, пожалуйста, поживей, а то на нас и так уже смотрят.

Старейшина, казалось, вот-вот вспыхнет от гнева, но он не осмеливался оттолкнуть испанку. Глядя на Сирену, он сказал:

— Ты чужая в этом развратном мире. Оставь путь греха и возвращайся ко мне, все старое будет забыто. Только вернись в наше лоно.

— Я не могу. — Сирена покачала головой.

— Это ты сейчас так заявляешь. Когда ты надоешь своему старателю, ты заговоришь совсем по-другому. Наш лагерь находится в Маунтин-Крик. У нас опять началась эпидемия тифа. У нас мало провизии, и мы решили остаться здесь на всю зиму. Мужчины будут работать, и мы как-нибудь продержимся. Я буду ждать тебя в любое время.

— Спасибо, но я не приду, — ответила Сирена.

— За что ты его благодаришь? — возмущенно спросила Консуэло. — Он же оскорбляет тебя!

Мормон оставил вызов без ответа.

— И вот еще что. Моя жена Лесси заболела. Из-за этого у нее был выкидыш. Смерть ребенка так ее огорчила, что она сошла с ума. Она убежала, как только поднялась на ноги. Я искал ее уже несколько недель и в Колорадо-Спрингс, и здесь. Говорят, ее видели с мужчиной, каким-то врачом, он ехал сюда, чтобы продать свой патент. Если это так, то она где-то прячется. Я хочу тебя спросить: ты не видела ее? Ведь вы были друзьями.

Лесси, тихая незаметная Лесси, убежала с мужчиной.

— Что ты с ней сделал? — закричала Сирена. Старейшина отвернулся, избегая ее осуждающего взгляда.

— Ничего. Ничего противозаконного. Я еще раз тебя спрашиваю, ты не видела ее?

— Нет, я не видела Лесси. Но если бы мы с ней и встретились, я бы все равно ничего тебе не сказала. После того как ты ее мучил и позволял издеваться над ней своей сумасшедшей жене и детям, я тебе вообще ничего не хочу говорить.

— Она моя жена. То, что она живет с другим мужчиной, — это грех, прелюбодеяние. Она попадет в геенну огненную.

— Правда? А чем ее теперешняя жизнь отличается от твоей геенны? Ты называешь ее женой, но по законам этой страны у человека может быть только одна жена. Так что по закону она только твоя сожительница, не больше того. И если ей захотелось уйти к другому мужчине, как ты можешь ей помешать?

— Браво, Сирена! — захлопала в ладоши Консуэло. — А теперь пошли.

— Неправда, — сказал старейшина, — по законам мормонов я имею право иметь несколько жен.

— А почему женщина не может иметь двух или трех мужей? Чем мужчина лучше ее?

Отвернувшись от мормона, Сирена направилась на другую сторону улицы.

— Тебе кажется, это конец, но ты ошибаешься! — закричал вслед Гриер. — Я призван разрушить Содом и Гоморру, наставить этих уличных прелюбодеек на путь истинный, избавить их от геенны и подарить блаженство вечной жизни. Ты не укроешься от меня, слышишь! Я спасу тебя! Скоро ты станешь моей!

Сирена еще долго слышала его фанатичные крики. Консуэло сорвалась первой.

— Скотина! Здешним женщинам не хватало еще этого полоумного проповедника, мало им одного убийцы. Еще неизвестно, что хуже!

— Надеюсь, он не найдет Лесси. — Сирена нахмурилась.

— Ты ее знаешь, эту Лесси?

— Мы с ней были хорошими друзьями. — Сирена объяснила Консуэло, что произошло.

Испанка задумалась.

— Как она выглядит?

— Ты думаешь, мы сможем ее найти?

— Не знаю. В этом городе тысячи женщин, двадцать пять, тридцать тысяч, может быть, больше. Но раз она сбежала с врачом, как заявил этот старый хрен, она в конце концов может оказаться на Мейерс-авеню. Если она там появится, я могу о ней узнать, поспрашивать.