Та, которую он знал до меня. Та, с которой он мне изменяет. И та, ради которой он меня бросит. Я нигде не могу укрыться. Ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Мне не найти приюта ни в каком временном убежище. У меня не осталось ничего. Мне хотелось бы встретить своего двойника, чтобы поговорить с ним, и полную свою противоположность, чтобы отвлечься. Я задыхаюсь. Ревность опаляет мой мозг, мой разум. У меня горит вся правая половина головы. Электричество моих нейронов. Слишком много картин, слишком много воображения, слишком много фантазии. У меня дергается правый глаз. Мне бы хотелось сфотографировать мой мозг. Найти, где расположена зона ревности, и пусть мне ее удалят. Я хочу, чтобы в мой мозг воткнули остеотом[25], резак, кремневый нож и рассекли его. Чтобы не осталось нервных окончаний. Выжить в схватке с ревностью нельзя. Это умерщвление личности. Коррида. Пика, пика, еще пика, пикадоры суетятся. Вот сюда, между глаз, красное, красное, красное везде. Я – этот обезумевший бык, ему бы жить на свободе, но его выпустили в загон, на арену, и зрители смотрят, как он умирает, и глаза у них горят.

– Почему ты пожимаешь руку пациентам, когда здороваешься с ними и когда прощаешься?

– Почему?

– Да. Почему?

– Не знаю, как-то так сложилось.

– Ну признайся – это для того, чтобы ты мог перетрогать всех своих пациенток! Скажи это вслух!

Еще я все время думаю о том, которую из них он себе представляет, когда дрочит. Может, он и рук не моет, чтобы дрочить на последнюю, к которой прикоснулся.

Я делаю все, что в моих силах, я стараюсь справиться с собой. Не подавать виду. Все держать при себе. Как можно больше. Часто придумываю поводы для ссор, хватаюсь за любой предлог, нахожу зацепку, чтобы выплеснуть свою ненависть, на самом-то деле разожженную ревностью. И иногда она вырывается наружу. Закипает, взрывается – это страшно. Ревность не уживается со сдержанностью, ревность доводит свою жертву до бешенства и только тогда злорадствует. Ревность идет от головы по телу и заканчивается ударами. Это как воздушная волна. Она нарастает за один миг. Докатывается до ладоней. Просвистит сквозь меня ледяным ветром и остается в них. И тогда мне хочется его поколотить, отлупить, убить. Мне хочется кричать… орать и лупить его. Пусть он перестанет надо мной издеваться, пусть он прекратит, пусть он мне скажет, пусть он признается, пусть заговорит, пусть выбирает. Ну давай, давай, раз ты все равно только об этом и думаешь, катись, проваливай, ты мне ничего не должен, убирайся, чтоб духу твоего здесь не было… Сломать ему член, скрутить и раздавить. Если бы Витторио мог читать мои мысли, он сбежал бы, но он не может, не может себе представить, что делается в моей голове. Ревность – это психическое заболевание, мать всех человеческих пороков, злобы, человеконенавистничества, скупости, эгоизма, скукоживания души. Но ничто не сравнится с ужасом, который испытываешь, понимая, что сходишь с ума. Потому что я чувствую это, чувствую, что теряю рассудок. А это мне совершенно ни к чему…

Конечно же, я старалась вылечиться. Я все перепробовала. Вот только от ревности излечиться нельзя, ее можно препарировать, когда ты ее осознаёшь, ее можно анализировать, ее можно попытаться объяснить, оправдать, но излечиться от нее нельзя. Я же все их прочла, все книги о ревности, какие нашла в его кабинете, все книги, все главы, все примечания внизу страниц, стараясь отыскать в стоге сена ту иголку, которая помогла бы мне вытравить эту раковую опухоль из души, помогла бы вылечиться. В книгах тем, кто ревнует, приписывают либо вытесненное желание изменить, либо вытесненное гомосексуальное влечение. Вытесненная. Вот я кто. Только ведь ничего, кроме этих убогих объяснений, труды, посвященные ревности, предложить не могут, они не исцеляют, они констатируют. «Непрочность нарциссической основы». Я знаю, когда Витторио навсегда во мне поселился. Когда он впервые меня поцеловал, я почувствовала, как мое тело меня покидает, уступает место новому телу, его телу в моем. Этот человек стал моей кровью. Может быть, из-за ребенка, которого я так и не родила. Ребенка, которого я так и не захотела ему родить. Теперь я это знаю. Не ревность делает человека несчастным – несчастье делает ревнивым. И тут главное – понять, какое именно несчастье сделало тебя ревнивым. Я-то знаю, что это за несчастье, что это за рана была! У каждого из нас всегда есть основания, для того чтобы стать такими, какими мы стали. И я знаю, почему стала такой, какая есть.

Вот потому я нисколько не сержусь на Витторио. Нельзя же требовать от него того, чего ни один человек не в состоянии дать. Дело не в нем – это я слишком многого хочу. Не он мучитель – я тиран. Но я не стану для него тюрьмой. Я не стану той, кого он не может терпеть, но не может и оставить. Я отпущу его без боя, потому что любая битва в любви заранее проиграна. Я хочу собраться с духом и уйти. Сколько раз я уже складывала чемоданы… Но всякий раз меня охватывает дикая ярость, с которой я не могу справиться, не могу справиться и с беспорядочно нахлынувшими мыслями. Іде он? Я представляю себе его счастливым: он смеется, позабыв обо мне, я для него уже не существую, он обо мне не думает, меня нет, я исчезла, ему возвращено наслаждение думать о другой, быть с другой, больше ничего на свете не желая, вволю насытиться другой. И тогда я в слезах разбираю чемоданы и остаюсь. Я мечтаю о том, как уйду, и мечтаю о том, что смогу на всю жизнь остаться с ним, даже если он будет с другими женщинами. Мечтаю видеть, оставаясь невидимой. Мне кажется, что так и я буду наконец счастлива. Видеть, оставаясь невидимой. Ревность, «подавленный кандаулезизм», я не знала, что означает это слово, «кандаулезизм», стала рыться в книгах – и нашла вот этот список.

Абасиофилия – постоянное, сильное, непреодолимое эротическое влечение к партнеру (партнерше), неспособному передвигаться без инвалидной коляски, носящему протезы или использующему какие-либо ортопедические изделия.

Акомоклитизм – сексуальное влечение к выбритому лобку.

Аксиллизм – сексуальное влечение к подмышечным впадинам.

Аллоргазмия – неспособность (затруднение) достижения оргазма при половом акте без фантазий о более желанном, чем реальный, сексуальном партнере.

Баубофилия – непреодолимое стремление женщины показывать свои половые органы. Согласно греческой мифологии, Баубо подняла подол, чтобы показать свои половые органы богине Деметре. Она сделала это, чтобы развлечь Деметру, страдавшую из-за утраты дочери, Персефоны, похищенной Аидом, повелителем мертвых.

Годивизм[26]– стремление прилюдно обнажаться, сидя на лошади. Катание нагишом на велосипеде может рассматриваться как разновидность годивизма.