отдал и патронташ, который он немедленно одел на пояс, а револьвер сунул в кобуру.

Глава 25. Калейдоскоп

Она не знала, где оказалась, не помнила, как её зовут и как сюда попала. Она просто безмятежно дрейфовала в пространстве, полном ярких незнакомых цветов, звуков и ощущений. Времени, как такового, здесь не было или оно остановилось, или просто она оказалась как бы снаружи него и могла попасть в любое «когда», и даже любое «где», какие только пожелает. Очень долго она просто ничего не делала. Потом, когда прошло не меньше тысячи лет, это ей наскучило, и она решила пройтись немного в какую ни будь сторону. Она шла, а мимо неё проплывали странные пузыри внутри, которых что-то происходило.

Вот она — маленькая девчушка в огромной для неё военной форме стоит за земляным бруствером, у которого примостились солдаты и смотрит куда-то. Она очень напряжена, чего-то выискивает, куда-то тянется, старается, словно бы ощупывает всё вокруг невидимыми щупальцами, перебирая ими сознания людей очень далеко от себя — у самого горизонта. Девочка стоит, покачиваясь, с отсутствующим видом. На неё пустыми глазами смотрит мальчишка лет тринадцати. Губы его приоткрыты, а по грязному подбородку бежит капелька слюны. Девочка говорит каким-то пустым голосом:

— Северо-северо-запад четыре тысячи триста пятьдесят шагов. До полусотни. Движутся сюда — потом, немного помедлив, продолжает — Остановились. Расстояние четыре тысячи двести шагов ждут… — ещё немного помедлив, продолжает — сместитесь на три пальца влево и огонь.

Где-то далеко слышен пушечный залп. Девочка, не выходя из своего транса, произносит:

— Попадание — голос её абсолютно бесцветен — Следующая цель — юго-запад, три тысячи шестьсот пятьдесят шагов, до сотни, идут к вам. Нет. Четыре, шесть пальцев левее. Сейчас… — вдалеке слышен ещё один залп — Перелёт — бесцветно произносит она — Расстояние три тысячи пятьсот шагов. Сейчас! — ещё один залп гремит издалека — Попадание. Пока всё — говорит девочка и обессилено оседает на землю.

Мальчик почти сразу же следует за ней. Дрожащей рукой достает с пояса стеклянную флягу в матерчатом чехле и начинает жадно пить.

— Воды — стонет девочка, но никто не реагирует, все слишком заняты. Мальчик с трудом отрывается от фляги и подползает к девочке, чтобы дать ей напиться…

Она прошла немного в обратном направлении и вновь стала той же девочкой, такой же грязной и измождённой, она склоняется над изломанным телом, лежащим в неестественной позе, в свежей воронке. Это тот самый мальчик. Узнать его невозможно, но у нее это получается. Девочка становится на колени и начинает раскачиваться взад-вперёд. В воронку спускается ещё одна девочка чуть постарше. У неё очень длинные белые волосы. Они сейчас грязны и перепутаны. Она обнимает девочку за плечи и говорит:

— Пойдём со мной — голос у неё ровный, словно бы, гипнотический — пойдём со мной через луг к твоему озеру, пойдём кататься на лодке…

Она вновь отправляется назад, и натыкается на ещё одно место. Девочка, сейчас она уже взрослее и крепче, низко пригибаясь, зигзагами бежит к лесу через заросшее сорниками поле, следом за ней бегут двое солдат. Один из них совсем седой мужчина с добродушным широким лицом кричит:

— Беги, беги… я их задержу…

Второй солдат смазливый юнец улепетывает, что есть сил, роняя по дороге винтовку. Девочка же наоборот бежит обратно повторяя:

— Нет! Шхлой, нет… — она оказывается за ним. Он вдруг резко оборачивается, обнимая её. Все тело его сотрясается, и он заваливается на девочку бесформенным кулём. Она что-то кричит, обезумев от горя и гнева. Нет, тело её не ранено, но ей все равно невыносимо больно. Мёртвый солдат придавливает её собой, она уже слышит мягкую речь западян. Один из них склоняется, чтобы отбросить в сторону мертвеца и вдруг голова его буквально взрывается пробитая пулей. Измазанная кровью девочка поднимается и, крича, наносит удар, первый удар в её жизни. Такие опасные ещё секунду назад враги в бессилии хрипят, схватившись за головы, некоторые крутятся на месте или шатаются, словно пьяные. Девочка поднимает свой револьвер и убивает их одного за другим. Те, не в силах понять, что происходит, стреляют куда попало, попадая друг в друга. Девочка идёт, отбирая жизни, со злобной ухмылкой на лице. Она никуда не спешит, вновь и вновь перезаряжая свой револьвер. Револьвер, подаренный старым солдатом.

Она не хочет там быть, не хочет, чтобы это продолжалось и бежит куда-то, не разбирая дороги, бежит от девочки, обезумевшей от горя и гнева. Она вдруг оказывается в узкой комнате, сейчас она почему-то видит всё со стороны: перед изображением святого духа — треугольником с глазом в центре, на коленях стоит человек лет пятидесяти в одежде священника, руки его скрещены в молитвенном жесте, он равномерно вполголоса повторяет слова священного гимна. Он полностью сосредоточен. На мгновение она ощущает мир его чувствами. Где-то там, далеко движется множество чужих сознаний. Они полны гнева и злобы. Чистых, ничем не замутненных, гнева и злобы, а ещё ненависти, такой, какой никогда и нигде ему не приходилось ощущать. Они идут сюда. Движутся равномерной массой, словно какая-то отвратительна медуза, выпускающая короткие щупальца, чтобы ощупать свой путь. Их тысячи и тысячи. А совсем рядом он чувствует множество разумов полных непосредственного детского счастья и предвкушения. Скоро обед. Сегодня приготовили жареную рыбу и её аромат плывёт по дому. В мужчине борются желание защитить детей и жалость к тем, кого насильно, обманом, заполнили гневом и ненавистью, лишив той радости, что танцует сейчас вокруг него. Он не хочет им зла, но в голове его рождается иная мысль: «Нельзя позволить тем, кто наполнил их ненавистью добиться своего, нельзя позволять им творить зло, потому что они никогда не остановятся».

Он стоит так очень долго, а потом начинает собирать силы. И чем больше он их собирает, тем больше в нём решимости, тем крепче уверенность. Он не знает, сколько проходит времени, не понимает, что происходит вокруг, а потом он бьёт всей накопленной силой. Бьёт по каждому, кто переполнен чужой ненавистью. Далёкие огоньки притухают, но даже его сила не в состоянии надолго потушить их. Человек падает на пол, бьётся в мучительных судорогах. Мгновение и он выгибается дугой, стоя на затылке и пятках. Изо рта его выпадает кончик откушенного языка. В комнату врываются девочки, одна рыжая, другая белокурая. Они подбегают к человеку, крича, и что-то пытаются сделать, но уже слишком поздно. Он внезапно расслабляется и падает на пол, половина лица его