Но он располагал колоссальным преимуществом: ему нечего было терять! Ни карьеры, ни государственной дачи, ни хлебной должности, ни квартиры с вертолетной площадкой в Москва-сити, ни особняка на Рублевке, ни пентхауза в новейшем небоскребе Майами, куда можно заехать в специальном лифте, не выходя их автомобиля… Да ну их, эти заоблачные фантазии — даже сорокапятиметровой «трешки» у него не было! У Сергея Дмитриевича Ивлиева за душой не было ничего, но душа, несомненно, имелась, и потому он готов биться до конца!

У высокой полированной двери внезапная растерянность прошла. Ивлиев тряхнул головой и приказал себе, как когда-то в юности: «Не дрейфить, ботан! Наше дело правое. Победа будет за нами!» Юрий Борисович усмехнулся: наверное, опять прочел его мысли.

В просторном квадратном зале, в котором советская архитектурная помпезность смешалась с офисным хай-теком нового времени, собрались человек пятнадцать — одни предпочли сразу занять свои места за длинным полированным столом, другие стояли у занавешенных белой матовой тканью окон и о чём-то негромко переговаривались. Заслушать доклад о витализации были приглашены самые маститые отечественные представители научного мира. Нейрохирург, исследователь мозга Камил Бигава. Два биолога, руководитель кафедры биологии и биологической химии РАН Михаил Шершень и его коллега, академик Юрий Суетин. Два физика: знаменитый Пётр Горбатов, научная группа которого разработала уникальный «думающий» материал «церебрит», и академик, живая легенда теоретической физики Антон Асламов. Известный историк, академик РАН Николай Волошин, автор десятков школьных и вузовских учебников, популяризатор науки, которого злые языки называли не иначе как «главным идеологом от истории». Не обошлось и без министров: здравоохранения Ирина Галушкина, культуры Александр Величко, образования Дмитрий Чуйков, отдельной могучей кучкой стояли силовики, мгновенно просветившие вошедших пронизывающими насквозь взглядами — уже не рентгеновскими: это вчерашний день — какими-то нейтриновыми, а может мезоновыми или кварковыми…

Громко и уверенно поздоровавшись, Ивлиев прошел к столу, внимательно и почему-то без робости разглядывая высокое собрание: и члены правительства и высокопоставленные чиновники, и учёные мужи с мировыми именами смотрели на него вполне дружелюбно и даже с интересом. Больше того: навстречу новичку с редкой для столь почтенного возраста и научного веса порывистостью поднялся академик Суетин. Протягивая руку и обнажая в широкой улыбке фарфоровые зубы предыдущего поколения, уже безнадежно отслужившие свой срок, академик приветствовал Ивлиева как старый знакомый, хотя всё их общение до сих пор было односторонним и сводилось к подписям на отказных письмах и коротком объяснении, когда Сергей все же прорвался на прием: «Ну, что Вы, голубчик, это же мистика, а не наука!» Но сейчас корифей встретил Ивлиева совсем по-другому:

— А вот и автор сенсации! Позвольте, Сергей Дмитриевич, засвидетельствовать вам своё категорическое восхищение. Работа проделана огромная и результаты очень убедительные!

И костюм на светиле науки уже давно пережил пик своей моды. На рукавах ткань блестела, кое-где виднелись неумело замаскированные потертости.

— Спасибо, Юрий Карлович, — стараясь попасть в светский тон матёрого ученого, который только что легко перечеркнул собственные отрицательные оценки, ответил Ивлиев, напряженно думая, откуда академик знает его имя-отчество. Неужели специально выучил? — Ваше мнение для меня очень важно!

Вслед за Суетиным к новичку подошел Бигава.

— Впечатлён, Сергей Дмитриевич, — лаконично заявил нейрохирург, пожимая Ивлиеву руку. — Вы обогнали время лет на тридцать! А как вам удалось восстанавливать нейронную сеть — так я просто не понимаю!

Он широко развел руками, поклонился и сел на место, уступая место коллегам, окружившим новичка и спешившим высказать ему добрые слова поддержки и участия.

— А можно ли, пользуясь случаем, договориться с вами о собственном воскрешении? — пошутил Адамов. — Не отходя, так сказать, от кассы…

— Антон Павлович, я еще и кассы-то приличной не видел, — честно ответил Ивлиев. — Так, шарим по карманам, мелочь выгребаем… Хотя моё согласие на вашу витализацию — мы используем этот термин — считайте, получено!

«Светила» сдержанно рассмеялись, показывая, что оценили то ли смелость, то ли юмор, а может — и то и другое.

— И меня запишите, — подхватил Шершень и, погладив себя по лысине, вздохнул. — Но хорошо бы, знаете ли, витализироваться в возрасте не столь преклонном…

Ивлиев чувствовал себя, как припозднившийся прохожий, за которым темной ночью гналась по зловещим переулкам, размахивающая арматуринами и отчаянно матерящаяся компания, которая, как оказалась, всего-навсего хотела вручить случайно оброненный им кошелек.

— Вы же сумели собрать замечательную команду талантливых единомышленников, — улыбаясь, сказала нарядно одетая Галушкина, прикоснувшись к лицу Ивлиева надушенной щекой. — Мы вам окажем полную и всестороннюю поддержку! Надеюсь, и вы не останетесь в стороне от нашей работы по борьбе с послеоперационной летальностью…

Одежда ей шла, в первую очередь оттого, что была тщательно подобрана, а во вторую — потому, что принадлежала известным швейным домам. Впрочем, могло быть и наоборот.

Она осеклась и добавила:

— Которая, впрочем, и без того стремится к нулю!

— Ни в коем случае, — замотал головой Сергей, хотя слышал, что Ирину Васильевну другие министры за глаза зовут Привираловой. А поскольку пламенных правдолюбов среди них, мягко говоря, было не очень много, такое прозвище говорило о многом. — Мы примем самое активное участие.

«Умерших витализировать и показывать как живых, чтобы улучшить статистику? — недоуменно подумал он. — А потом куда их девать? Или она не понимает, что это не полноценное оживление?!» Но растерянности не выдал и улыбаться не перестал.

— Я считаю, что ваши разработки должны изучаться в ВУЗах, — добавил в копилку похвал свой пятак Минобр Чуйков. — Особенно, медицинских. Да вам и не помешает собственный научно-исследовательский институт!

— И культура не останется в стороне от этого важного открытия, — вмешался Величко. — Мы как раз выделяем деньги на патриотическое кино, вот и надо снять фильм про вашу работу…

Беглое знакомство позволило Ивлиеву определить, что здесь собрались самые обычные люди. И параллельно заметить, что чиновники живут богаче корифеев науки. Или, по крайней мере, умеют и не стесняются это демонстрировать. Недаром говорят: «По одежке встречают, а по уму провожают!» Только в отличие от ученых, у госслужащих не бывает второго случая произвести первое впечатление… Хотя, может, им и не нужен второй случай: если у старой гвардии выходной костюм десятилетиями дожидался в шкафу повода выйти в свет — за орденом или там Госпремией, то у новой чиновничьей поросли баснословно дорогие, шитые «за бугром» пиджаки являлись необходимой спецодеждой «высшего общества» и сами по себе приравнивались к наградам цикла «жизнь удалась»!

В дальнем углу, на особинку и как-то по-студенчески скованно, стояли коллеги Ивлиева: Коваленко, Дроздов, Мамыкин. Они с удивлением наблюдали за происходящим, не веря ни ушам, ни глазам, ибо толстые запыленные отказные папки были забиты как раз письмами от тех, кто сейчас так славословил научные достижения лаборатории.