– Так.

Валдаев взял могучее запястье друга и пощупал пульс. Пульс был вполне нормальным. Валдаев оттянул Здоровякину веки и несколько секунд вдумчиво изучал его глаза. Глаза были в порядке, если не считать легкой красной сеточки, проступившей на белках. Ничто не давало Александру ответа на вопрос, почему его друг так скоропостижно тронулся умом. Вероятно, сказывались последствия интоксикации.

– Ты, очевидно, еще не протрезвел. У Маши любовник? Это нонсенс!

– Говорит, он – нянька. Прикрывается.

– Дурень ты старый, – вздохнул Саша. – И снова поругались? Обидел ее, наверное?

– Естественно.

И Здоровякин подробно рассказал о визите домой. Изображая, как нежно целовала его Мария, Илья едва не прослезился. Но при упоминании о гувернере его голос начинал дрожать от ярости.

– Ты кретин, – сделал вывод Александр. – Этот Митя – на самом деле нянька. Он играет с Эдиком. Кормит его. Выгуливает. А когда дома близнецы – выгуливает и их. Благодарил бы Бога, что Марии удалось найти такого уникума.

Илья молчал. Наверное, поразмыслив, сам пришел к заключению, что был не прав. Или прав, но не совсем.

– Нет, – покачал он головой. – Как представлю… Целый день она там с этим… Митей. Один на один.

– Митя один на один с Эдиком. Ему есть чем заняться. А Машка – один на один с компьютером. И насколько я уяснил, по окраинам квартиры шастает домработница с кастрюлями. В общем, все очень пристойно.

– Да?

– Да! Поэтому быстренько собрал вещички и бегом обратно. Снова просить прощения.

– Нет, – твердо ответил Илья.

Пульсатилла и Валдаев посмотрели друг на друга с ужасом. Неужели?! Неужели им вновь придется наслаждаться обществом громадного, прожорливого Илюши? Здоровякин заметил их панические взгляды.

– Ну, Сашка! Ночь ведь! – напомнил он. – И потом! Маша меня теперь уж никогда не простит.

– Простит! – горячо заверил Валдаев.

– Не простит.

– Простит!

– Нет!

– Ты разрушаешь не только свою, но и мою личную жизнь! – отчаянно воскликнул Валдаев.

– Как это? – удивился Илья.

– Так это! Я давно уже пригласил бы в гости мою новую подругу. И она бы осталась ночевать! А тут ты окопался!

– Да пожалуйста! Приглашай. Разве я мешаю? Хочешь, я на кухне буду спать?

Валдаев посмотрел на Здоровякина с тихой яростью. А тот, видимо, искренне полагал, что никак не может помешать личной жизни друга. Илья вывалил из шкафа матрас и постельное белье и занялся оборудованием лежанки.

– У нас с тобой завтра суматошный день. Вернее, уже сегодня, – напомнил он расстроенному Александру. – В прокуратуру надо, в ГИБДД… М-да… Поэтому предлагаю завалиться в кроватки. Ну что ты пялишься на меня, как влюбленный? Давай укладывайся.

Август близился к завершению, шла его последняя неделя. Конец лета ознаменовался холодными ночами, утро встречало ледяной свежестью, днем было чудесно, и впереди еще поджидала длинная, восхитительная осень – золотисто-солнечная, теплая.

Лиза трудилась, как маленькая неутомимая пчелка-стахановка. А что ей оставалось? Несносный Валдаев, покатав девушку на вороном рысаке, вновь исчез. На фирму «Поможем!» якобы обрушилась лавина клиентов, Александр едва находил время почистить зубы, не то что устраивать сердечные дела. Именно так он объяснил Лизе свое загадочное поведение. «Г’аботать, г’аботать, г’аботать!» – с ленинским лукавым прищуром сказал он. И Лизе пришлось брать пример с Валдаева, иначе она умерла бы от тоски.

Совместно с Лаймой они доделывали конкурсный проект для банка «Антей». Руслан Рудницкий временно как заказчик самоустранился. У него возникли проблемы с банковским счетом, и он пока не мог перечислить деньги «Артиссимо». Лиза, в свою очередь, не могла развернуть широкомасштабные строительные работы в офисе – ей не на что было купить материалы, нанять строителей.

Зато роль выгодного жениха Рудницкий исполнял талантливо и изобретательно. Сам он не показывался и не звонил, но каждое утро Лиза получала с посыльным цветы, музыкальную открытку по e-mail, корзинку с пирожными из ресторана, смешной сувенир из магазина, билеты в театр или на концерт поп-звезды. Его щедрость не знала границ. Однажды Лиза едва не попала в ДТП на подступах к родной фирме, так как ее взгляд уперся в огромный рекламный щит с изображением до боли знакомого лица. Это была увеличенная до гигантских размеров фотография Елизаветы. Внизу красовалась лаконичная надпись: «Я люблю Лизу». Плакат провисел один день, но еще целую неделю нагрузка на рабочий и домашний Лизины телефоны резко увеличилась – звонили подруги и приятели, интересовались личностью воздыхателя. Оказалось, половина города проезжала в тот день мимо и видела монументальное признание в любви.

У Лизы разрывалось сердце от жалости и ненависти. «Амбивалентные чувства», – говорила она себе. Благодаря Маше новое слово прочно обосновалось в Лизином лексиконе.

Ей было жаль неудачливого поклонника, жаль его тщетных усилий. Но время от времени возникало неодолимое желание прикончить Рудницкого, чтобы избавиться от его назойливой любви. Лиза никогда не держала штат «запасных игроков», никогда не коллекционировала ухажеров, по принципу «в хозяйстве все пригодится». Сейчас ей нужен был один лишь Валдаев, и поэтому она старалась быть предельно честной с Русланом. Лиза только раздраженно хмыкала, принимая очередной подарок, присланный в «Артиссимо» с курьером. А Лайма тихо догрызала рабочий стол в бессильной ярости – ей никто ничего не присылал.

Плохо то, что и про Алину Владимировну бизнесмен не забывал и планомерно одаривал мамашу нежданными презентами. Изысканные орхидеи, бутылка дорогого шампанского в подарочной коробке… После каждого знака внимания со стороны Рудницкого мамуля шла на дочь танковой армадой, врубала тяжелую артиллерию, выпускала с десяток радиоуправляемых ракет. Она безумно хотела стать тещей Руслана.

В общем, несмотря на море поклонников, россыпи подарков и цветущий возраст, настроение у Лизы, когда она появилась в офисе Виолетты Крикуновой, было не очень. Она грустила по Валдаеву, нервничала из-за маминых нападок, испытывала чувство вины перед Рудницким и злилась на него…

И у Виолетты Марковны явно был не лучший день. Она гневно орала в трубки двух телефонов, употребляя весьма сочные словесные обороты. Напротив нее, скромно балансируя на краешке стула, сидел сотрудник, и он имел бледный вид. Девушка-менеджер прижимала к объемной груди ворох бумаг. Ее лицо покрылось красными пятнами.

– Вон! Проваливайте! – гаркнула Виолетта, едва в кабинете нарисовалась Лиза. Та замерла от ужаса на месте. Да, пару раз она видела мадам Крикунову сердитой. Но не до такой же степени!

Подчиненные, издав шуршание испуганных мышей, быстренько смылись. Кажется, они мысленно поблагодарили Елизавету за то, что ее появление позволило им улизнуть из кабинета разъяренной начальницы.