– По выходным крупные призы, – бросает через плечо Федор. – Сегодня обещают 500 000. Это более десяти тысяч долларов. Для них – деньги огромные. Берите камеру, Лу. Сейчас начнется.

Вижу, что наш заводчик уже на взводе. Он нервно похлопывает ладонями по коленкам, оглядывая публику. Передаю фотоаппарат Лу и присоединяюсь к нему. Вокруг нас мужчины самого разного возраста и достатка. У прозрачных пластиковых щитов, двухметровой стеной окружающих арену, вальяжно развалились в потертых кожаных креслах солидные зрители. Они неторопливо разговаривают с соседями, видно, хорошо зная друг друга. Некоторые курят сигары. Скорее всего, они собираются играть по-крупному. Судя по лицам, иностранцев среди них нет. Второй круг из десятка кресел попроще отведен под VIP-зрителей. Но нас сегодня всего трое. Зато следующие ряды над нами заняты целиком. Особенно многолюдно под куполом – там стоячие места и народу битком. Не думаю, что разница в цене на билет превышает пару долларов, но это небогатая страна.

– Первая пара, – толкает меня в бок знаток сапанга.

Два филиппинца выносят на центр арены нахохлившихся петухов. Рядом важный судья что-то оживленно говорит, публика помалкивает. Наконец он обращается к первому ряду, но никто не реагирует. Тогда рефери жестом дает команду сидящим рядом брокерам. Они вскакивают с мест и начинают что-то выкрикивать в публику, ловко показывая то один, то два пальца. Зрители отзываются, и начинается торг. Насколько я успеваю заметить, никто ничего не записывает. Все на доверии. Достаточно указать на кого-то одной рукой, а другой выкинуть несколько пальцев. Вверх или вниз. Очевидно кто-то предлагает ставку, другой ее принимает. Когда сумма согласована оба игрока передают брокеру банкноты. Он зажимает купюры в руке, демонстрируя деньги всем зрителям, и продолжает искать партнеров. Когда ставок больше нет, судья жестом предлагает хозяевам петухов начать поединок.

Те, не выпуская с рук питомцев, сначала подносят их к противнику и вынуждают пару раз клюнуть. У бойцов тут же встает дыбом холка, и они рвутся в драку. Хозяева осторожно снимают чехлы с острых шпаг на лапах и опускают бойцов на пол. Несколько секунд они еще удерживают соперников за хвосты, чтобы подзадорить еще больше. Наконец отпускают, и начинается схватка.

Я впервые видел это, и был даже как-то огорчен скоротечностью боя. Он длился не более минуты. Петушки столкнулись, полетели перья, и вот один уже лежит на боку. Без движений. Судья осторожно оттаскивает победителя, внимательно наблюдая за острой шпагой на его лапе, которая так и сверкает в ярких лучах ламп. Затем поднимает и поверженного противника. Демонстративно медленно сближает их. Победитель тут же начинает клевать своего врага, но тот не реагирует. Бой закончен.

Счастливый обладатель выигравшего поединок петушка ловко одевает чехол на шпагу своего питомца и гордо удаляется. Второй филиппинец очень расстроен. Он принимает из рук судьи бездыханное тело поверженного и, понурив голову, покидает арену. А брокеры уже рассчитываются с клиентами. Кто-то передает деньги в руки, кто-то просто кидает скомканную купюру. Я не успеваю особенно огорчиться отсутствием какого-то красочного действа, как уже новая пара появляется в центре арены. И вновь брокеры зазывают клиентов под общий гвалт и шум. Филиппинец, который сопровождал нас, обращается и ко мне с предложением испытать счастье.

– Сейчас ставки не делай, – предостерегает меня Федор от необдуманного поступка. – В начале идут новички. Много случайностей, да и выигрыш невелик. Осмотрись.

Следую его совету и только наблюдаю. Солидные игроки у арены со скучающим видом курят и разговаривают по сотовым. И только галерка наверху активно участвует в игре, делая ставки. Очевидно, они не высоки. Вторая пара начинает с традиционного науськивания и кидается в бой. Теперь я успеваю заметить, что один противник явно использует тактику напрыгивания, а второй ловко откатывается из-под него в сторону и атакует сбоку. В молниеносном ударе мелькает отблеск шпаги, и на прозрачный щит обильно брызгает кровь. Прямо перед нами. Наискосок. Федор, как и я невольно отпрянул назад. Затем он резко оборачивается ко мне.

– Ты видел! Вот это боец. Запомни его и потом сделай ставку.

Смотрю на Лу. Она явно позабыла, где находится и, выбрав угол, чтобы не было отблесков от пластика, снимает почти в упор петухов и разгоряченные лица зрителей. Взволнованно поднимаюсь, чтобы предупредить ее – мало ли как отреагирует проигравший. Но Федор останавливает меня, показывая жестом, что мои опасения напрасны. Осматриваюсь по сторонам. И действительно, несмотря на оглушающий шум, ликования и отчаяния, обмен купюрами происходит без малейшего напряга. Никто не возражает и не оспаривает результат. Традиции соблюдаются.

Следующая пара уже полностью завладевает моим вниманием. Не отрываясь, смотрю, прикидывая шансы каждого. Теперь и я различаю характеры бойцов, обращая внимание на детали их поведения. Прежде никогда не задумывался, что курицы могут отличаться чем-то кроме размера или цены за тушку, а теперь вижу характеры. Соседи предлагают мне пари, указывая то на одного, то на другого претендента, но я еще не готов к этому. Через минуту бойцы кидаются навстречу друг другу. Мелькают клювы и блестящие клинки. Оба соперника стараются перепрыгнуть друг друга, сталкиваясь грудь в грудь. Толпа ревет, поддерживая своих избранников. Пух и перья летят так, словно кто-то распотрошил подушку. В какой-то миг петухи падают рядом и лежат без движений. Только по вздымающимся бокам понятно, что они живы. Судья осторожно поднимает одного и второго, глядя на обвисшие лапы со шпагами. Пытается потыкать их клювами, но те не реагируют. Публика ревет, призывая продолжить поединок. Через пластик напротив нас вижу заплаканное лицо подростка, он прижимается к отцу и всхлипывает. Тот расстроен не меньше. Похоже, их общий любимец безнадежен. Бушующие страсти вокруг уже не волнуют этих зрителей. Да, суровые игры. Судья больше не пытается науськивать истекающих кровью птиц, показывая, что здесь ничья. Хозяева выходят на арену и забирают питомцев, сразу же пряча острые шпаги в ножны. Шум быстро стихает и брокеры возвращают все деньги. Ничья.

– Дай мне, пожалуйста, новую флешку, – слышу голос Лу. – Эта закончилась.

Вижу, что азарт борьбы не оставил и ее равнодушной. Хотя сейчас она «охотится» больше на игроков, чем на бойцов. Эмоций для репортажных кадров тут действительно море. Тем временем наш любитель сабонга по-английски о чем-то переговаривается с филиппинцем рядом. Понимаю только, что они выясняют имя хозяина одного из петухов.

Новая пара на арене. Судья еще не начал объявлять о них, но толпа, очевидно, хорошо зная драчунов, уже шумно приветствует «гладиаторов». Другое слово подобрать трудно. Все действо мне напоминает именно бои гладиаторов, не раз виденные в исторических голливудских фильмах. Наверное, у них одни корни, хотя сабонг мне теперь кажется прародителем. Но вот шум стихает, и рефери с пафосом что-то произносит в микрофон. Надо сказать, что «пилипино» – так филиппинцы называют свой язык – достаточно непривычен для уха европейца. Мелодичные фразы, словно нараспев звучат в тишине и теряются под куполом. Все чтут традиции. Первым делать ставки судья опять предлагает сидящим у арены. По жестам брокеров понимаю, что ставки немаленькие. Все оживляются, но не орут. Судья кому-то кивнул, и брокеры обратились к остальной публике. Зал взрывается в ответ. Мелькают руки, зазывно звучат голоса, но на этот раз все как-то однобоко. Понимаю, что лидер хорошо известен, и ставок против него нет. Тут вижу боковым зрением, что справа оживился грузный, больного вида мужчина. Указывая на рыжего противника фаворита, он начинает принимать и принимать ставки.