XV века и ее разоблачениями; он совпадений или закономерностей такого рода не ищет. «Ненаучно»… А мне все равно занятно. Мне кажется, рассматривая некое явление, важно же возрождать и ментальный универсум тех, кто давно и безвозвратно канул в прошлое… Я помню, начала читать биографии действующих лиц, но уже другого цикла, другого дворца и даже проследила какие-то аналогии. Смысл произведения состоял в том, чтобы защитить члена семьи от преждевременной кончины; для чего и использовались многие символы. А вот например герцогиня д’Эсте демонстративно презрела данное ей предсказание, она нарочно игнорировала его. И… оно не исполнилось. Как бы там ни было, такое чтение щекочет нервы посильнее дамского романа, к тому же включает в себя и детективное расследование.

* * *

Но что же делать, если нет любви?.. Каждый из нас в этой тоске, да в середине жизни, и всесильный, и бездетный, заломил бы в отчаянии руки, но не таков был Агостино Киджи. Он призывал команду лучших математиков, астрологов, геомантов и прочих людей сведущих. Ими вырабатывается специальная программа, которая вмешивается в его гороскоп, меняет ход светил. И эту жесткую математическую схему принято было обращать в иносказания и населять мифологическими образами, аллегориями. Ведь чтобы придать внесенной поправке достоверность, нужно было ее воплотить. Она должна была быть переведена из мира чувств и идей в мир вещественный. Истинная архаика: чтобы убить могучее животное, его нужно сначала нарисовать… Воплощают это воззвание к Любви близкие друзья Агостино, а по совместительству настоящие маги – Рафаэль и его ученики. Так до сегодняшнего дня на этой вилле живет легенда об Амуре и Психее, о любви со счастливым концом, по мотивам произведения поэта и платоника Апулея «Золотой осел»…

* * *

Что интересно: то ли сработало колдовство, то ли одна обворожительная куртизанка и вправду сумела утешить это сердце и подарить ему радость, не говоря уже о том, что она дает рождение его детям… Это любовь! Она здесь! Прямо в доме, куда ее призывали! Но на пути у любящих сердец непреодолимые препятствия. Их разделяет социальная бездна. Он представитель уважаемой фамилии, а она… впрочем, тут нужно вспомнить об образовании куртизанки. Любопытно, что в легенде об Амуре главным обвинением Венеры было то, что брак между влюбленными неравен и не заключен перед лицом свидетелей, оттого она не признает Психеи. И потому второй этаж этой виллы – покои высокой четы, их спальня, украшается фреской «Свадьба Александра Македонского». Этот исторический сюжет – когда величайший из полководцев за всю историю женится на рабыне – есть указание на воплощенное любовное намерение и его прощение и приятие миром. Кроме того, важнейшая фигура на фреске – Аполлон. Бог присутствует здесь, он свидетельствует, и он держит руку в особом жесте, означающем солнце, – он освящает этот брак…

Вы как хотите, но после этого всего сам папа римский венчает любящих, дает официальное признание рожденным и еще не рожденным детям – невеста в положении. Но… Агостино не увидит младшего. Он, теперь познавший все, отойдет в мир иной. Так и не сумев насладиться своим счастьем, ибо оно и вовсе не было ему предначертано…

Глава XV. Церкви Рима – Про их завсегдатаев

Моя подруга собирается в Рим: «Ну, я беру два коротких платья, одно длинное, шорты, пару-тройку маек. Как думаешь, на пять дней хватит?» Я отвечаю: «Тут церкви кругом. Сколько у тебя закрытых легких платьев?» Долго считает. Пауза. «Одно длинное…» – «Понимаешь, – продолжаю я настаивать (очень сложно объяснить специфику местной жизни тому, кто никогда не был в Риме и, быть может, и в церкви тоже). – Обязательно нужно, чтобы женщина прикрывала плечи и ноги до колена. У тебя хотя бы большая шаль есть?» – «Да что ты привязалась-то ко мне со своими церквями! На пляж поедем, вино пить будем – вот я и беру два коротких платья, одно длинное, шорты, пару-тройку маек…» И на море успели, и вино пили, но вот в одном длинном так и ходила, а куда деваться… Дело в том, что большие храмы – соборы, нередко проходные. Сквозь них можно срезать целый квартал пути и вместе с тем разнообразить свои впечатления от прогулки. А зимой церкви спрячут от ливня, а летом… Я не представляю, как можно гулять по раскаленному городу и периодически не прятаться под гулкие своды, чтобы глотнуть хоть немного прохлады. И каждый из храмов уникален. Невозможно думать о Риме, о нем вспоминать, идти по нему – и не встретиться с той вневременной реальностью, порталы в которую разбросаны по столице католичества. Я не видела даже приблизительной статистики церквей, тут могут быть и разночтения – между количеством приходов и количеством зданий. Это я к тому, что храмов здесь просто не счесть. И во все по дороге лучше бы заглянуть. Ни один путеводитель всего не вмещает, да и пишут они обычно про одно и то же. Не слушайтесь их, включайте свой собственный «навигатор»! Найдите свой собственный Рим – помимо соборов (в некоторых кварталах их сразу несколько) рядом существуют и поместные церкви. Целые россыпи: от огромных гулких, которые открывают лишь в праздники, до крохотных молелен. Невозможно представить, сколько сокровищ скрывает Рим: он одаривает ими потихоньку…

* * *

Мне довелось пройти дорогой паломника – так называют маршрут, который лежит между храмами для тех, кто ищет индульгенции. Раз в пятьдесят лет в католичестве объявляется Год всепрощения. Папа римский в ходе торжественной службы специальным инструментом пробивает и затем раскрывает обычно замурованные в течение полувека Святые врата – отдельные, особые двери собора Святого Петра. Тот человек, кто пройдет в них после молитвенного паломничества, исповеди и причастия, тот оказывается чист перед Христом, получает полное отпущение грехов. Сейчас такое путешествие более или менее доступно даже жителям других континентов, но до недавнего времени, по сути до середины ХХ века, отправляясь в столь длительное и опасное странствие, никто не мог быть уверен, что ушедший на богомолье вернется. Оттого нередко люди или даже целые их объединения нанимали паломников. Молельника снаряжали в дорогу, и в объявленный год он прибывал к престолу. Так повелось с 1300 года… Но потом начались и совсем невразумительные вещи – индульгенции стало можно просто покупать, продавать, даровать и прочее и прочее. С этим-то и боролись многочисленные реформаторы церкви… Могу констатировать, наш «путь к индульгенции» занял в общей сложности неделю, хотя протяженность маршрута всего лишь десять километров. Но это 33 церкви (многие из которых до того момента были мне неизвестны, а если и были – важно знать