профессионального обзора публикаций, в котором уделено внимание их основным содержательным аспектам: оценкам и мотивам оценок практики ОТР; состоянию аудитории, зрительским ожиданиям и готовности сегодняшней аудитории к восприятию нового канала; профессиональному качеству программ ОТР. Выдержки из текстов приводятся без ссылок на конкретные тексты, так как внимание уделялось самому факту наличия того или иного мнения; кроме того, критики проявили редкое единодушие в оценках. Помимо этого, общей оценке подверглась авторская позиция телекритиков, которая, по нашему мнению, в значительной мере тенденциозна, что также отражает ситуацию на телевидении и в СМИ в целом, сложившуюся вокруг репрезентации гуманитарных проблем.

Главным основанием для критики стала зависимость «общественного телевидения» от государства, выразившаяся прежде всего в том, что оно финансируется из бюджета, причем объем финансирования недостаточен; принципы руководства и организации канала противоречат, по мнению критиков, независимости от власти. Новый медиапроект назван «обманкой», «антиобщественным ТВ», «фальшивым», «неведомой зверушкой», «для галочки», «очередным прокремлевским каналом», «муляжом демократии», аналогом программы «Вести с полей», «видимостью», «имитацией», «это точно то, о чем мечтали?». В то же время опрос, проведенный ФОМ, дал довольно любопытные цифры: треть россиян слышала о новом канале, 9 % его видели, 6 % одобрили, из них 64 % он понравился (для сравнения: показатели внимания к западноевропейским общественным каналам колеблются в диапазоне 30–50 %)98.

Ряд отзывов содержал достаточно конструктивные идеи. Одна из них – неготовность общества к новому, отличному от коммерческого вещания телевизионному формату. Этот фактор признан и самими создателями: в многочисленных интервью генеральный директор ОТР А. Лысенко указывал на то, что новый канал ставит своей целью воспитание аудитории как членов гражданского общества: «Задача нашего канала, с моей точки зрения, обратить внимание на то, что связано с существованием, развитием и перспективами гражданского общества в России»; «Раз уж у нас общественное телевидение, наверное, мы должны собирать вокруг себя людей, которые будут предлагать модели оптимистичного существования. Я не говорю, что должны приукрашивать жизнь, но мы должны складывать оптимистичную картину мира, чтобы у наших зрителей возникало желание – пусть преодолев что-то – сделать жизнь лучше»; «Общественное телевидение – производное от гражданского общества. Но гражданское общество у нас пока только зарождается. Поэтому мы считаем своей задачей на телевидении воспитание людей и разъяснение им, что такое гражданское общество <…> Я бы сказал так: “Общественное телевидение России” – это просветительский канал, основная тема которого – пропаганда объединения людей. Это очень непросто»99.

Критика, однако, отнеслась к названной проблеме со всей жесткостью и посчитала, что общество к такому воспитанию не готово. Одни эксперты высказались в духе критики за отставание идеи общественного телевидения от потребностей телеаудитории, другие, напротив, были уверены, что российское общество еще не дозрело до такой практики: «Сама идея общественного телевидения, возможно, уже немножко отстала от жизни. Многие эксперты соглашаются: общественное телевидение нужно было создавать в начале 1990-х – а теперь поезд ушел»; «В России реальное популярное и независимое от режима общественное телевидение физически не сможет появиться раньше самого общества»; «То самое общество, которому это ТВ предназначалось, и не подозревает о своем счастье и категорически не желает отказываться от привычного телесмотрения со всеми его жуткими изъянами»; «Государству это не надо, народу тоже, вот и нет средств. Нет у нас никакого Общественного ТВ, потому как никому это не нужно».

Но, может быть, самым важным (хотя и не наиболее заинтересовавшим критиков) аспектом стало качество программ ОТР. Люди нуждаются в позитиве, но при этом «дружно переключаются на криминальный сериал», отравленные приманками коммерческого вещания. Разрешить эту почти неразрешимую проблему очень сложно – но, как показывает практика некоторых телепроектов, принципиально возможно. Справилось ли ОТР с этой задачей? По мнению телекритики – нет: «Зрителям показали программы, архаичные как по тематике, так и по духу»; «Создатели ОТР <…> за техническими новациями решили не гнаться. Предпочли аскетизм традиционного ЦТ 70-80-х годов прошлого века»; «Общественное ТВ России развлечение пока полностью отринуло, сделав ставку на просвещение (это могло бы стать плюсом, когда бы не было так мучительно скучно»; «новое общественное СМИ оказалось на редкость беззубым, если не сказать, скучным»; «Журналисты удивляют своим стремлением к архаичности»; «Даже те проблемы, которые кажутся действительно важными и актуальными, освещаются в таком шаблонном стиле, что пропадает всякое желание внимательно смотреть сюжет»; «ОТР на самом деле можно простить многое, кроме его неактуальности»; «Пока же ОТР занимается эскапизмом, причем бежит он не только от «развлекухи» и «чернухи», но и от сколько-нибудь актуальной повестки дня, да еще и делает это под ощутимым знаком ностальгии по всему советскому».

Трудно не заметить, что в большинстве своем критика была отмечена политизированностью оценок: «При всем личном уважении к нынешнему генеральному директору ОТР, ему будет очень сложно справиться с репутацией учредителей и заказчиков», «Общественное, созданное государством для очередной галочки, дабы было что предъявить своей и западной общественности в качестве одного из последних достижений отечественной демократии», «вопреки заявленным принципам общественного вещания, ОТР оказалось полностью подчинено государству». Новый канал упрекали в том, что он не ведет трансляций митингов, не стал рупором оппозиции, дискриминирует столицу по сравнению с регионами – т. е. во всем том, что изначально не входило в его планы, но было ожидаемо оппозицией в отсутствие нормального информационного обмена и политического давления. Критики опирались не столько на представление о поисках – пусть трудных и неэффективных на первых порах – национальной модели общественного телевидения, сколько на собственное неудовольствие от прохладной политической погоды, заметно ограничивающей информационную сферу. Похоже, что у нынешней российской телекритики нет сформированного представления о том, какими в современных условиях должны быть службы общественного вещания.

Итак, общественное вещание не собрало, как ожидалось, достаточную аудиторию и разочаровало телекритику: оно зависимо от государственного финансирования, не найдены адекватные современности методы и форматы создания информационной повестки. Однако трудно не согласиться с позицией критики в том, что общественная коммуникация, стремящаяся привлечь внимание аудитории, должна быть современной, динамичной, привлекательной по форме. Правда, такая проблема актуальна не только для ОТР, но и для социальной журналистики в целом – тем более, что последняя составляет весомую часть общественного телевидения. Собственно, это обстоятельство резко обнажило профессионально-технологические проблемы, присущие современной журналистике социальной направленности.

Это не означает, вместе с тем, что идея общественного, социально ответственного, независимого телевидения в России провальна в принципе. Ему еще предстоит найти адекватные концепции и современные форматы вещания и определить правильные пути к своей аудитории. В то же время нельзя не признать, что градус политизированности и по-ляризованности нынешнего российского общества (в том числе телекритики) не позволяет