выходных дней у адептов нет. От занятий освобождались только тогда, когда ректор открывал ворота и позволял выйти в город. Ходили слухи, что однажды ректор не разрешал выходной целый семестр.

Это правило действует до сих пор, но сегодня впервые за этот семестр ворота открыты. Адепты с самого утра занимают места, чтобы вырваться на свободу в город. Женатые преподаватели уходят домой к семьям. А я собираюсь сегодня провести весь день лежа на кровати, отсыпаясь за прошлые бессонные ночи. Ведь даже Стейр дает всей команде каплю свободы после двух месяцев усиленной тренировки.

Вот только моя мечта не сбывается при всем желании по-человечески выспаться. Расчет распадается из-за одного человека. Оказывается мой ректор — беспощадный деспот. Нет, он не мой. Он наш ректор. Нашей обожаемой академии. Но суть от этого не меняется. Ведь оказывается, что дано всей команде, не дано мне — сонной земляной.

Я выхожу, когда солнце едва поднимается, а ночная прохлада развеивается. Мое раздражение с легким приступом головокружения от недостатка сна усложняет утреннюю медитацию. Фойхт требует от меня снова спуститься под землю и поэтому заставляет расслабить сознание. Я уже могу свободно использовать стихию во время тренировки. Мне даже удается применять землю в быту. С каждым днем магия для меня становится чем-то естественным, как ходьба, бег или метание ножей. Только сложные обряды заставляют меня усиливать фокус. Но повторить трюк с полным погружением в землю — мне не удается.

— Ректор, это ведь не каждый маг умеет, — протяжно стону я, пытаясь достучаться до совести мага.

Мне иногда кажется, что ректор ожидает от меня чего-то невозможного. Он заставляет меня оттачивать магическое мастерство больше, чем других. Чаще тренируется именно со мной, хотя других претендентов достаточно.

Неужели он ждет, когда я разовью скрытые возможности, которые проявляются не у каждого мага. Что уж говорить про мага, у которого сломана стена потенциала всего лишь два месяца назад.

— Расслабь свое сознание, Бригида. Ты сильно напрягаешься. Из-за этого ты не можешь расширить свои возможности, — бурчит рядом Фойхт, отвлекая от придумывания мести.

— Может я тогда лучше потренирую земляной талант. Там камни поделаю из мягкой земли или может землетрясение, — предлагаю без надежды я.

Фойхт приоткрывает один глаз и мягко улыбается. Он тянется ко мне и нежно касается руки.

— Думаю ты и без тренировки сможешь разломить земляную кору. А вот без повреждений спуститься под землю и обитать там… Для этого нужно расслабиться.

Он продолжает держать меня за руку, а я не могу оторвать от него взгляда. Солнце едва восходит над горизонтом освещая пруд, рядом с которым мы сидим в позе лотоса. Я чувствую мягкое тепло солнечных лучей, но прикосновение ректора опаляет меня жарким огнем.

Наши пальцы переплетаются, скрывая дрожь. Внутри грудной клетки трепещет от волнения сердце. Кажется, что весь мир на секунду замирает, чтобы оставить нас наедине и окружить магией любви.

Мои безуспешные попытки игнорировать чувства к Фойхту разваливаются под натиском эмоций. Каждая наша встреча превращается в глоток свежего воздуха, делая меня живой. Осознание этого — заставляет меня очнуться и испугаться.

Мне не удалось сдержать себя. Я полюбила взрослого мужчину, которому не ровня: ни по статусу, ни стихией. Того, кому никто и никогда не позволит быть со мной, так как этого хочу я. Могу поздравить себя — это один из самых «удачный» выборов Бригиды из всех.

Резко вырываю пальцы из руки ректора и поднимаюсь.

— Можно я сяду подальше от вас. Хочу сосредоточиться на своих мыслях.

— Конечно, — растеряно кивает ректор.

Я отхожу от него ближе к воде и сажусь к мужчине спиной. Сложно контролировать чувства, когда часто остаешься наедине и когда привыкаешь к появившейся близости. Если я хочу уничтожить влюбленность, то нужно прекратить утренние уединенные тренировки. Значит нужно быстрее освоить то, что требует ректор: погружение в землю.

Закрываю глаза и пытаюсь расслабиться, но неожиданно появляется проблема. Я теперь умею видеть через землю, и она транслирует для меня яркой картинкой ректора.

Трясу головой, чтобы вытеснить мысли о нем. Но от этого становится только хуже.

Я не замечаю, когда ректор встает и подходит. Он садится позади меня и кладет обе руки на мои плечи, немного сжимая их.

— Бригида, тебе нужно расслабиться, — нежно шепчет на ухо Фойхт. — Чуть-чуть магии тебе не помешает.

Ректор массирует мои плечи, затем поглаживая спускается до локтей и снова поднимается. Его большие пальцы касаются моей шеи. Они мягко надавливают и тут же поглаживают. Все это сопровождается водной успокаивающей магией.

Смесь удовольствия от касаний Фойхта и расслабления от магии погружают меня в транс. Я продолжаю чувствовать его и понимаю, что проигрываю собственным желаниям. Как показывает опыт, я ничем не отличаюсь от остальных девушек, которые жаждут большего. Жаждут того, чтобы близость продолжалась дальше.

Нет, так нельзя, — яростно шепчу про себя и не замечаю, как оказываюсь под землей.

— Бригида, что же ты делаешь? — прячу лицо в руках и беззвучно плачу.

Страх перед собственными желаниям настолько велик, что даже прячусь от них под землю. Ведь там наверху меня ждет ректор. Источник моей проявившейся жажды. Из-за него я становлюсь слабой и безвольной. Но больше всего меня пугает то, что глубоко внутри себя мне охота поддаться незнакомым, но сладостным чувствам.

Я хочу довериться Фойхту, открыть ему душу и сердце. Но нельзя. Нельзя позволять себе поверить в саму возможность несбыточной сказки.

Оглядываюсь по сторонам и вижу плотную влажную земляную стену. Мне сложно представить, как кто-то может жить под землей. Протягиваю руку не к верху, а в сторону. Стена тут же ломается и появляется небольшой проход. Делаю шаг — коридор увеличивается, а пространство за мной заполняется землей.

Интересно…. Если так, то земляные могут спокойно прятаться от врагов и перемещаться, оставаясь невидимыми для остальных. Провожу рукой по носу и по шее, удивляясь, что воздуха мне достаточно. Мне даже кажется, что тут дышится лучше, чем на поверхности.

— Бригида, ты слышишь? — глухо звучит голос ректора с поверхности. — Ты там уже час сидишь. Может тебе подняться, если ты, конечно, хочешь успеть на завтрак в столовую. Или