– Дай ей пощечину, все равно без дела стоишь, – предложила мне Наташка, слегка постукивая зубами.

– У меня ее нет, – плохо соображая, ответила я.

– А у меня руки трясутся, – не вдаваясь в смысл моей отговорки, ответила Наташка. – Протяни руку к батарее, возьми валенок и двинь Машке по башке.

Я послушно исполнила приказание. Наотмашь двинула Марии Карловне валенком по уху, от чего ее голова резко мотанулась влево. Ей сразу стало не до смеха, она схватилась рукой за ухо и нормально заревела. Сам валенок виртуозно поймала Наташка.

– Во! – обрадовалась она. – И физиотерапия не понадобилась! Это я про несостоявшуюся пощечину по Машкиной физиономии. Ухом обошлись. Пусть теперь поплачет вволю, не надо мешать. Так ржала, что у меня от страха чуть зубы не выпали. Был момент, пожалела об отсутствии памперсов… – Подруга с беспокойством посмотрела на дверь спальни супругов Гусевых: – Ир, надо проверить, не проснулась ли Василиса. Можешь сдвинуться с места?

Я ничего не ответила. Сразу с готовностью сдвинулась. Только ноги плохо слушались – не гнулись. По дороге убеждала себя, что «спецзаказа» в спальне Василисы Михайловны не будет. Его же Машуне обещали. Привидение материально. Просто косит под потустороннее явление. Но, если мне все-таки доведется лицезреть пустой гроб, я тут же и гробанусь… Не заметила, как озвучила последнюю мысль.

– А если полный? – ужаснулась Наташка. И сама себе ответила: – А если гроб полный, гробанемся вместе, – и догнала меня у самой двери.

Открылась она с противным скрипом, который не смог заглушить великий плач Карловны, увлеченно продолжавшей реветь. В комнате никаких изменений не произошло. Все также горел ночник, все также похрапывала Василиса Прекрасная. Разве только перевернулась на правый бок. Не иначе как от Машуниного хохота. Обстановка в спальне была мирная и успокаивающая.

– Ир, что ты там плела про форс-мажор и про парное гуляние по дому? – шепнула мне подруга.

Я приложила палец к губам и указала глазами на выход. Наташка пожала плечами и заявила, что Василису даже пушкой не разбудишь. А ее залп, пожалуй, посильнее Машкиной истерики. Тем не менее я заторопилась покинуть комнату. На сей раз дверь закрылась бесшумно, зато явственно заскрипели ступеньки лестницы. Глухо заворчала под вешалкой Денька. В очередном приступе страха мы замерли. Минут пять, не меньше, торчали на месте, затаив дыхание, но скрип не повторился. Машуня сбавила обороты и тихонечко выла. Стряхнув оцепенение, Наташка шепотом пояснила, что Машка, скорее всего, обмелела. Запасы воды в ее теле значительно истощились. И тихо приказала собаке вылезти из-под вешалки – хватит прикидываться сменной обувью.

Стараясь не упускать из вида лестницу, мы осторожно прошли к дивану.

– Можешь не объяснять очередной раз, почему ты хотела пройтись дозором по комнатам. Уже дошло, – тихо продолжала подруга. – В доме точно есть постороннее лицо. И это лицо не может его покинуть ногами, поскольку мы тут сидим и блокируем выход. А открыть свою мерзкую сущность оно не желает. Одно радует – это действительно не привидение, иначе выкатилось бы отсюда без проблем. Надо быть осторожными в выражениях. И добавила: – Машка не вовремя перешла на всхлипывания, лучше бы блажила по-прежнему. С ее истерикой как-то спокойнее. Незачем нам носиться за убийцей по всему дому. Утром будет легче. Может быть, следователь приедет…

– До утра нас всех перестреляют, – сквозь зубы прошипела я. В конце концов сколько можно жалеть нервы присутствующих!

У Наташки отвисла челюсть. Она стала похожа на выползшую из своего укрытия и жавшуюся к ногам хозяйки Деньку.

– Я же говорила, что из каминного зала пропал пистолет, который старательно прятала Василиса Михайловна. Был момент, когда я заподозрила ее в убийстве мужа. Но она сейчас спит почти у нас на глазах. – Я невольно представила себе эту картину. Спит на глазах… Сомнительное ложе. – Во всяком случае, шастать по лестнице Василиса не могла.

– А что мы тогда здесь торчим? – вскричала Наташка и, понизив голос, добавила: – Живыми мишенями! Из соображения, что всех не перестреляют?

– Хотели бы, уже перестреляли! – отрезала я. – Что-то тут не так. Сейчас Мария закончит реветь, кое-что выясним. Следовало бы потрясти Василису Михайловну, но толку от нее все равно не будет. Нам надо найти папу Карло. Боюсь, он в гораздо худших условиях, чем мы.

Наталья покосилась на Машуню и заявила:

– Неправда ваша! Чем больше я на тему его состояния здоровья думала, тем больше укреплялась в мыслях, что ему уже хуже не будет. Это Мария может верить в его жизнеспособность… Валяется где-нибудь подснежником.

Ступеньки лестницы опять заскрипели, мы с Наташкой автоматически ринулись друг к другу, намереваясь встретить опасность в монолитном единстве, не разбери поймешь, где кто, а Денька опять глухо заворчала.

«Опасность» под кличкой «Бармалей» неслась с третьего этажа на своих мягких лапах и притормозила только у основания лестницы. У боксерихи «съехала крыша». Радостно рявкнув, она рванула к коту, решив принять активное участие в кошачьей развлекухе – засиделась под вешалкой. Бармалей с испугу вжался в стену и приготовился к глухой обороне. Яростно шипя и размахивая лапой с растопыренными «пальчиками», не хуже чем у Фредди Крюгера, ясно давал понять, что инвалидность собаке обеспечена. Заорали мы вовремя, ибо не успевшая притормозить Денька врезалась в отчаянно взвывшего кота, успев послушно оглянуться на крик. Это спасло ее морду. Получив когтями по уху, собака взвизгнула, оскорбилась и, отскочив в сторону, первый раз за свою собачью жизнь разозлилась, облаяв Бармалея по полной программе. Кот решил не испытывать судьбу, доказывая горлопанке, кто в доме хозяин, и бочком протиснулся ближе к кухне. Ему бы и дальше следовать к месту парковки таким же макаром, но он неожиданно сорвался с места и ринулся бежать. Денька, почувствовав себя победительницей, бросилась следом.

Первым делом грохнулись на пол часы с боем. Зря я скручивала в бараний рог маятник. Мне бы немного подождать… Следом привычно свалилась с вешалки куча одежды, полетели на пол безделушки с полок, дрогнул комод, покачнулась, но устояла ваза с сухоцветами, которые я вернула в нее, насильно изъяв у Василисы Михайловны. При следующем кошачьем набеге ваза передумала и упала на пол. Правда, опять отделавшись легким испугом. Из нее просто выпали сухоцветы. Кот, ухитрившись открыть лбом дверь в спальню Василисы Михайловны, кинулся к ней на кровать. Денька не отставала. К нашим крикам, воплям кота и собачьему лаю добавился пронзительный визг Василисы. По количеству децибелов она «переплюнула» всех. Насмерть перепуганные «друзья человека», не претендуя на первенство, парой выкатились из спальни и рванули любимым путем наверх. После этого стало как-то неожиданно тихо. Мы напряженно ждали продолжения. Кто где. Наташка – у входной двери, Машуня с растрепанными волосами и поцарапанными любимцем руками – из родительской спальни, а лично я, пятясь под лестницей, едва не выпала задом в помещение котельной, инстинктивно удержавшись за ручку двери. Полоса света из котельной сразу же нарисовала яркий неправильный треугольник в недостаточно освещенном квадрате под лестницей.