– Донья, вот объясните мне, непонятливому, – попросил Росси, беря меня под руку, – чья работа важнее: того, кто спасает человеческие жизни, или того, кто избавляет собак от блох?

– Вы знаете, собаки представляются мне значительно более ценными членами общества, чем некоторые люди, которых мне доводилось встречать, – призналась я, легонько подмигнув Терро.

При этом он все еще держал меня за руку. Рукав случайно завернулся, и лекарь обнаружил следы от моих позавчерашних попыток себя покалечить.

– О боже, что это у вас?! – воскликнул он с ужасом, никак не свойственным людям его профессии, привыкшим наблюдать куда более серьезные повреждения, чем царапина и синяк.

– Ничего, ерунда. – Я поспешила высвободить руку и одернуть рукав.

– Э нет! Покажите скорее. – В интонации лекаря появилась настойчивость.

– Право, не стоит…

Но я все же нехотя протянула ему руку. Он внимательно осмотрел ранку, пощупал синяк. Я поморщилась: было больно. Синяк вообще оказался внушительным: мало того что он был крупным, так за последние сутки еще и приобрел живописный фиолетовый оттенок.

– Или я ничего не понимаю в медицине, – проговорил Росси, что заставило его приятеля многозначительно хмыкнуть (дескать, можешь не продолжать), – или вашу рану даже не обработали.

Терро подошел поближе.

– Вынужден согласиться с коллегой, – заметил он.

– Да нечего тут было обрабатывать, право слово, – попыталась отговориться я, отлично помня, что вина тут целиком и полностью моя. Данте хотел заняться рукой, но я ему не позволила, съежившись при первом же его прикосновении, как запуганный воробушек.

– А ну-ка, голубушка, пройдемте сейчас же ко мне, и я займусь своими прямыми обязанностями, – решительно заявил Росси.

Ах ты, старый ловелас! – воскликнул Терро. – Уже и девушку в свои покои затащить пытается, это при первом-то знакомстве! Донья, имейте в виду: этот человек – известный дамский угодник. Я бы на вашем месте не рискнул оставаться с ним наедине в его комнате.

Я высоко подняла брови. Признаться, опасаться Росси в этом смысле казалось мне несколько странным, учитывая, что он годился мне даже не в отцы, а почти что в деды. Сам Росси, похоже, подумал о том же.

– Да как тебе не стыдно, старый завистник! – парировал он. – Позор на твою седую голову! Дамский угодник! Это все когда было?

– А когда бы ни было, – отрезал Терро. – Горбатого могила исправит. Пойдемте лучше в мои покои, донья. Уверяю вас, я справлюсь с вашей раной ничем не хуже этого аморального типа.

– Даже и не вздумайте идти с ним, донья! – вскинулся Росси. – Если он станет лечить вас своими препаратами, вы рискуете назавтра закукарекать петухом или обрасти шерстью! Пойдемте со мной, я все сделаю как надо. И уверяю вас, его инсинуации совершенно беспочвенны.

– Черта с два! – ответил на последнее утверждение Терро. – Ладно, донья, не тревожьтесь, – добавил он, видя, что я уже подошла к двери Росси, поддавшись напору последнего. – Я не оставлю вас наедине с этим развратником. Пойду вместе с вами, так что вам ничто не угрожает.

Не сдержав ухмылки, я подумала, что в такой компании мне действительно ничто не угрожает: эти двое будут рьяно защищать меня друг от друга. А учитывая, что никакой угрозы ни от того, ни от другого не исходит изначально, шансы нарваться на неприятности и вовсе нулевые.

Двое врачевателей не прекращали препираться практически ни на минуту. Но руку мне чем-то обработали, в результате чего и царапина, и синяк исчезли впоследствии удивительно быстро.

Потом я все-таки отправилась в библиотеку. Найти ее оказалось несложно. Дверь была заперта, но у меня уже имелся ключ. Оказавшись в библиотеке, я немного подумала, а затем все же заперлась изнутри. На всякий случай, чтобы никто не тревожил. Хотя снаружи и так вроде бы не было людей. Данте оказался прав: библиотека являлась, мягко говоря, не самым посещаемым местом в армоне.

Оставшись в одиночестве, которое никто не грозил нарушить, я огляделась. Просторная комната, кажущаяся, однако, тесной из-за обилия заставленных книгами стеллажей. В общем, именно так и должна выглядеть библиотека. Напротив входа – стол со стулом, предназначенный для архивариуса. Стульев для посетителей, кажется, не предусмотрено, хотя, быть может, что-то обнаружится за стеллажами. Большое окно, немного грязноватое, но из него, кажется, открывается красивый вид. И запах. Почти неуловимый, но правильный книжный запах, какой и должен быть в библиотеке.

Я медленно опустилась на единственный стул и снова огляделась, на сей раз с другого ракурса. Меня охватило чувство, очень напоминающее ностальгию. Университетская библиотека, конечно же, отличалась от этой, и все-таки сходства было больше, чем различий. Интересно, осталось ли что-нибудь от той библиотеки? Существует ли еще Северный университет? И чем вообще закончилось вторжение южан? Сумели ли власти остановить нашествие на город? Пострадали ли только прибрежные районы или волна разрушения докатилась и до самого центра? Надо будет попробовать это выяснить. Я вдруг поняла, что теперь наконец-то оказалась в том положении, когда имею возможность получать информацию. Могу спросить у Данте или Ренцо, а если они не знают (что вполне вероятно, ведь они только что вернулись из поездки), то обязательно выяснят и дадут мне знать.

Стараясь отвлечься от грустных мыслей, я встала и распахнула окно. Это далось мне нелегко: кажется, его давно никто не открывал, поэтому защелка заедала. Но в итоге я справилась. Комната с наслаждением вдохнула свежий воздух. Я высунулась наружу и осмотрелась. Внизу – сад. Каменные статуи, фонтаны, немного дальше – беседки. Все утопает в зелени. Густой, как и в наших садах, но одновременно совершенно другой. Пальмы, кипарисы, пихты. Даже дубы и клены, которые время от времени здесь встречаются, сильно отличаются от своих северных сородичей. Настолько сильно, что опознать их возможно только по форме листьев.

Я подняла взгляд и вдалеке, на вершине холма, увидела храмовую башню. В груди сразу же похолодело. Вспомнилась такая же башня в Бертане. Площадка, открытая всем ветрам. И мостовая внизу, под площадкой. Такая далекая и одновременно притягивающая к себе взгляд. И девушка, которую я никогда в жизни не видела. Та, которая, в отличие от меня, решилась и прыгнула. И почему-то вдруг подумалось: а что сталось с тем, из-за кого она так поступила? Испытывает ли он угрызения совести? Или считает, что кругом прав?

Мысли, как бывало прежде, пустились в свободный полет, постепенно отдаляясь от изначальной истории, и в голове начали рождаться совершенно новые образы…

Я села за стол, взяла чистый лист бумаги, обмакнула перо в чернильницу – благо все необходимые письменные принадлежности были предоставлены в мое распоряжение – и принялась писать. Время от времени вставала, ходила кругами по небольшому, свободному от стеллажей участку комнаты, останавливалась у окна и снова садилась за стол. В итоге на листе появились следующие строки: