— С этим-то все ясно, — отмахнулся я. — Но почему ты отправился писать завещание именно сегодня? Перечитал эти грешные рукописи и понял, что Обмен Ульвиара — более опасная затея, чем тебе казалось?

— Сам по себе обмен? Нет, не беспокойся, я по-прежнему не думаю, что этот ритуал опасен. Быть тобой — вот это действительно опасная затея. Я уже не раз говорил тебе, как меня удивляет тот факт, что ты до сих пор жив. И радует, конечно, но сейчас не о том речь. Просто нет никаких гарантий, что я окажусь столь же удачлив.

Я озадаченно умолк. Вот уж никогда не думал, что сэр Шурф Лонли-Локли хоть чего-нибудь опасается. И уж тем более я не мог предположить, что самой опасной вещью на свете ему представляется такой пустяк, как пребывание в моей шкуре. Подумаешь, горе! Я каждый день в ней живу, и ничего. Вроде бы.

В Мохнатом Доме было как никогда тихо и пусто. В окнах второго этажа, впрочем, горел свет. Хейлах и Хелви, как я понимаю, засели наверху, не желая нам мешать. И Друппи там же заперли, чтобы не крутился под ногами с радостным лаем. И кошек с ним за компанию. А вот куда они дели слуг — загадка. То ли просто отпустили гулять, то ли превратили во что-нибудь малогабаритное и неподвижное. Я же действительно не знаю, чему их там леди Сотофа успела научить…

Пока я оглядывался по сторонам, Лонли-Локли проследовал прямиком на кухню. Корзинку с закупленной на Сумеречном рынке чертовщиной он на сей раз нес сам, не стал меня навьючивать. Все-таки хорошо быть взрослым!

— Твоя кухня очень скверно оборудована, — с упреком заметил сэр Шурф, завершив беглый осмотр кухонной утвари. — Хуже дворцовой, честное слово!

— Надеюсь, ты понимаешь, что закупкой этого барахла занимался не я? Когда меня упросили стать царем кочевников, Его Величество любезно отправил в Мохнатый Дом каких-то специальных полезных людей, которые занимались обстановкой и доставкой всего необходимого.

— А, ну если кухней занимались королевские придворные, тогда ничего удивительного, — высокомерно сказал мой друг. — Это самое слабое место династии Гуригов. У первого из них были весьма непритязательные, можно сказать деревенские вкусы, а когда на трон взошел следующий Король, незатейливые предпочтения его предшественника уже были объявлены нерушимой традицией. И никому из наших монархов не хватило духа эту традицию изменить. Даже покойному Гуригу Седьмому было легче развязать столетнюю войну против всех, изгнать из Ехо несколько тысяч мятежных колдунов и одним махом изменить весь жизненный уклад Соединенного Королевства, чем перевоспитать собственных поваров и церемониймейстеров. Возможно, Его Величество Гуриг Восьмой когда-нибудь в будущем проявит твердость и исправит положение. Но пока он этого не сделал, доверять его придворным обустраивать свое жилье — недопустимое легкомыслие. Как же это на тебя похоже, сэр Макс!

Я невольно улыбнулся. Все-таки я обожаю иметь дело с Шурфом Лонли-Локли. Никогда не знаешь, на каком повороте его занесет. Единственное, в чем можно быть уверенным, — что удовольствие получишь по полной программе. И еще немножко сверх нормы, чтобы жизнь медом не казалась.

— Ты лучше скажи по-человечески: тебе чего-то не хватает для работы? — спросил я. — Тоже мне беда. В Ехо, хвала Магистрам, можно достать все что угодно, в любое время суток. Хочешь, пошлю зов в ближайшую лавку?

— Да нет, пожалуй, не стоит, — вздохнул Лонли-Локли. — Для работы мне понадобятся два котла, несколько кувшинов, ступка, пест и скалка. Все это у тебя, хвала Магистрам, имеется.

— Ну и чего ты тогда ворчишь? Устал уже от моей бестолковости? Прости, дружище. Зато, говорят, я смешной. И вероятно, именно в этом секрет моего убийственного обаяния, которое действует на всех, кроме тебя.

— Нет, сэр Макс, ты тут ни при чем. И разумеется, я от тебя не устал. Прости, если тебе так показалось. Дело совсем в другом. Я совершенно не ожидал, что сегодня вечером столкнусь с неразрешимой этической проблемой. А ведь мог это предвидеть.

— Чего-о-о? — изумленно проблеял я. Лонли-Локли молчал. Мне показалось, он собирается открыть мне некую чрезвычайно страшную тайну, но никак не может решить, достоин ли я стать ее хранителем.

— Видишь ли, — наконец сказал Шурф, — вот уже сорок три с половиной года я являюсь одним из восемнадцати постоянных членов закрытого Кулинарного клуба. Это тайное общество, о его существовании осведомлен очень узкий круг — сами участники, лучшие повара Соединенного Королевства и еще несколько чрезвычайно влиятельных персон, чье негласное покровительство нам совершенно необходимо.

— Но ты же не повар, — жалобно сказал я. — Ты — Тайный сыщик, Мастер Пресекающий Ненужные Жизни. Какой, к чертям собачьим, Кулинарный клуб? Ты в кои-то веки решил меня разыграть? Очень вовремя, нечего сказать!

— Разумеется, я не профессиональный повар, — важно подтвердил Шурф. — Это — основное требование к членам клуба. Нам нельзя зарабатывать кулинарным искусством на жизнь. Готовить и дегустировать можно только для собственного удовольствия. Собственно, даже дома я занимаюсь этим крайне редко: нет времени, да и условия неподходящие. Нельзя применять Очевидную магию высоких ступеней, а без нее ни один повар не может достичь вершин. Зато заседания нашего клуба проходят в одном из тайных подвалов Ордена Семилистника, и уж там-то разрешено колдовать вволю. Хорошо известный тебе сэр Кима Блимм является почетным председателем клуба; именно он и выхлопотал для нас разрешение.

У меня голова шла кругом. Сэр Шурф, похоже, и не думал меня разыгрывать. Он был смертельно серьезен. Как никогда.

— Ладно, — вздохнул я. — Все это просто замечательно. Но я по-прежнему не понимаю, откуда взялась эта твоя якобы неразрешимая этическая проблема? Я же не прошу тебя приготовить мне ужин. И заметь, не предлагаю денег за эту услугу. Так что все в порядке.

— Устав Кулинарного клуба запрещает его членам работать на кухне, оснащенной менее чем семьюдесятью восемью соответствующими инструментами. А у тебя их всего сорок три, — печально сказал Шурф. — Я сам принимал деятельное участие в составлении минимального списка необходимых предметов. Если я соглашусь работать в таких неподобающих условиях, мне придется покинуть клуб, что, честно говоря, очень нежелательно. А скрывать от коллег этот неблаговидный поступок будет непорядочно. В то же время мы с тобой не можем тратить драгоценное время на поиски другой кухни. Неразрешимый конфликт интересов. Не знаю, что и делать.

Мой друг был в отчаянии — насколько это вообще возможно в его случае.

— Но ты же не еду готовить собрался, — хладнокровно заметил я. — Какие проблемы?

— Не имеет значения, что я собрался готовить, — твердо сказал Лонли-Локли. — Важно, что я буду работать на этой кухне и использовать кухонные инструменты. Этого достаточно.

Тут одно хорошо. Столкнувшись с непреодолимым препятствием, я обычно незамедлительно приобретаю все качества, необходимые для того, чтобы смести это самое препятствие со своего пути и устремиться вперед, к цели, которая начинает казаться мне вожделенной. Могу быть хитрым, изворотливым, безжалостным и неутомимым, — да что там, я мир способен перевернуть с ног на голову, если окажется, что это единственный способ устранить помеху, — а что ж, пусть себе летит в тартарары кверху тормашками.