class="p1">– Свободу. Всё просто, пташка. Кто победит, тот и решает, что будет с твоей жизнью. С кем и как ты её проведешь. Рискнешь?

Глава 22. Саид

– Шахматы? Обычные шахматы?

Переспрашивает, недоверчиво хмурится.

Правильно, пташка, не доверяй мне.

Я никогда ничего не делаю просто так.

Пока Ника будет занята игрой, я разберусь с остальным. Пусть девчонка забивает свою голову стратегиями, а не нужными переживаниями. К тому времени, как мы закончим партию, пташка уже привыкнет. Расслабится.

Я выиграю, а она даже сопротивляться не будет.

По-другому хер получится. Я устал. Пиздец как устал. Раньше это было азартом, адреналин плескался, подбадривал. Желание обладать ею, вернуть в свой дом. Подчинить.

Но поведение Ники разворачивает цель на сто восемьдесят градусов. Я не собираюсь всю жизнь сторожить её. Это Лютый может кружить вокруг своей девчонки, но мне такое не нравится.

Я хочу, чтобы моя женщина сама ко мне шла.

Теперь хочу.

– Без каких-то подстав? Дополнений? – спрашивает напряженно, не верит до конца. – Честная партия?

– Честная, насколько это может быть. Но мы внесём собственные правила, пташка.

– Какие?

Двигается от меня, думает, что не замечаю. Но я поднимаю руки, позволяя Нике соскользнуть на диван. Упирается спиной в подлокотник, а ноги остаются лежать на моих коленях.

И так неплохо.

– Мы сыграем сейчас?

– Не совсем.

– А как? Саид…

Просит, понижая голос. Что, пташка, вся смелость закончилась? Её было в избытке, когда Ника кричала свои обвинения. Каждый грех припоминала, не скупилась.

Как Назар, блядь.

Умеет оскорбить.

Подчиняю. Да! Потому что пташка крыльями трепещет, пытается улететь, а сама остаться хочет. Херню делает, а до этого ластилась. Радо на всё отвечала.

Частичку забираю, так говорила? Только мне не часть нужна, а вся Ника. Полностью, каждая клетка, каждый взгляд. Сердце блядское нужно, хотя подобным не страдал.

А тут поплыл как малолетка.

К чертям мозги вынесло.

И ни разу не казалось это неправильным. Отвлекало, но готов был пойти на такие жертвы. Сейчас уже ни в чём не уверен. Если своей женщине не можешь доверять…

То кому тогда можно?

– Ну? Саид, хватит меня пытать неизвестностью. Зачем ты заговорил, если ничего не собираешься объяснять? Помучить просто?

Смелой стала, пташка?

Но вопрос оставляю внутри. Глотаю, запиваю крепким коньяком. Алкоголь уносит резкие слова, заставляя сдержаться. Ника хотела, чтобы не затыкал?

Пожалуйста.

Посмотрим, поможет ли ей это. Или изначально не моя вина была во всём.

– Обдумываю правила, - произношу медленно, не отрываю взгляд от шахматной доски. – Три хода за раз.

– Сразу? Каждому? Но это неправильно! Не будет шанса перегруппироваться и…

– Нет, три хода за вечер. По правилам, ты и я, и так до лимита. На следующий день продолжаем. Если у меня время будет.

– А оно будет? Или мы начнём партию, а через десять лет закончим?

– Будет. Если много пропущу, тогда увеличим количество ходов. Не вопрос. Тебе всё равно спешить некуда, девять месяцев впереди.

– И как будет с малышом? Если я выиграю и рожу… Ты говорил, что я сама должна остаться, если захочу видеть ребёнка. Так какой смысл в игре?

Не вовремя Ника мозги включает. Как не надо, то до смешного дурит, глупость не скрывает. А когда я не против, чтобы девчонка не заметила лишнего, она начинает анализировать.

Совсем не к месту.

– Сможешь видеть ребёнка. Если не будешь новые подставы устраивать, то будешь с ним жить. Не здесь, а где захочешь. Но я буду контролировать, где вы. И приезжать, когда захочу.

– Ну… Справедливо? – передёргивает плечами, кивая на такое предложение. – Контролировать, но решать буду я? Если захочу забрать ребёнка… Не знаю, в Америку.

– Заберешь. Составим график, когда он должен проводить время со мной. И несколько стран попадут под блок, куда мне нельзя заезжать. Но это с главным условием, пташка. Если ещё раз промолчишь, утаишь какой-то факт, будешь бегать – всё отменяется. Ребёнок останется со мной, независимо от нашей игры.

– Не буду.

Обещает клятвенно, заглядывает в глаза. Может, и правда, что-то дошло. Сегодняшняя встряска должна была мозги прочистить. Если нет – то девчонке уже ничего не поможет.

– А если я проиграю. Что тогда, Саид?

– Останешься со мной. Будешь верной, - сжимаю щиколотку, провожу пальцем по светлой коже. И ловлю, как пташка покрывается мурашками. – В моей постели, жизни. Полностью моей, это понятно?

– Да.

– Проиграешь – моя. Выиграешь – я дам уйти и больше гоняться не буду. Простые ставки и условия.

Не такие простые.

Но Нике о них знать необязательно.

Она ведь уверена, что сможет победить. Вон как глаза загорелись, губу кусает. Думает, как обставить. Помнит, пташка, что я не настолько хорошо играю? Так, забава простая?

Пусть помнит, думает об этом. Предвкушает победу, которую не получит.

Я условия называю, но это не значит, что обходных путей не будет. Сделать так, чтобы Ника проиграла. Без давления и угроз, хитростью обойдусь. Ходами, которые свергнут её короля.

А я получу всё, чего хочу.

– Ты белыми играешь, я черными.

– Почему? – вскидывается, сразу ищет подвох. Умница какая, блядь. – В чём подвох? Не так обычно определяют.

– Я же подлец и бандит, пташка, куда мне белый цвет? А ты за свою светлую душу будешь черным бороться?

Яд и сарказм сочатся сквозь слова, но Нике этого хватает. Кивает, принимая такое странное условие. Для неё все ново и неожиданно, не знает, за что первым делом спрашивать.

А я эту мысль гонял.

Ещё до того, как Ника снова сбежала.

Продумывал, чем ещё сильнее её привязать. Отмахивался, потому что не до того было. Но план действий продумал наперёд, всё предусмотрел. Нике придётся постараться, чтобы обойти меня.

– Хорошо. Тогда я согласна. Три хода, игра на свободу. Это главные условия, больше ничего не будет? И как… Как всё будет сейчас? Пока результат не известен?

Известен.

Всё уже решено.

Просто Нике знать не стоит.

Вместо слов сжимаю ногу девушки, тяну на себя, вырывая тихий вскрик. Ника ошалело смотрит на меня, снова оказывается сверху. В куда более развратной позе, чем раньше.

Трепыхается, но прижимаю к себе. Укладываю ладони на упругую задницу, сжимаю. Ника замирает, ещё один писк, а после лишь упирается ладонями в мои плечи.

Как загнанный зверёк.

Решает: кинуться или сдаться.