Прозвучала резкая команда «Смирно!» – третьего помощника Фламма, и венатриссы вытянулись в струнку, точно легионеры на плацу.

Домициан прошел вдоль тяжело дышащих охотниц, внимательно изучая лица девушек, которые то с надеждой заглядывали ему в глаза, то безразлично глядели в пространство, то угрюмо рассматривали песок под ногами. Некоторые лица он уже помнил. Вот в начале строя вытянулась германка, которая понравилась ему еще в первый визит. Видана, кажется. За ней презрительно скривилась, жмурясь от стекающего на глаза пота, некогда первая красавица Рима, а нынче изможденная венатрисса Луция. Рядом с ней рыжая девка, которую вытаскивал из колодок Север. Интересно, она ему чем-то понравилась или префект претория действительно тронулся умом на почве справедливости? И замыкала строй очаровательная блондиночка с синими глазами, которую облюбовал Кассий. Милашка, ничего не скажешь! Не в его вкусе, но хороша! Слава богам, что в прошлый раз он не поленился составить компанию брату в посещении сего низкопробного заведения. Эти девицы как крепкие специи, не чета приторным дворцовым красавицам. Глядя на вытянувшихся перед ним крепких самок, он начал понимать приличных матрон, по ночам пускавших в свою спальню грязных, вонючих, дурно воспитанных гладиаторов.

– Послушай, милейший, – поманил он пальцем пожиравшего его глазами Федрину, который ради высокого гостя остался дома, хотя собирался посмотреть на венацио своего злейшего конкурента, которое должно было проходить как раз в это время в Септе, – почему ваши девушки такие измученные? Боюсь, что через полгода их нельзя будет выставить не только против собак, но и против мух. Им всем надо отдохнуть.

– Конечно-конечно, – залебезил Федрина. – Я сейчас же отправлю их по комнатам и дам завтра день отдыха.

– Прекрасно, а сегодня вечером ты пришлешь ко мне на маленькую дружескую пирушку вот этих двух девиц, – он указал на Видану и Корнелию. – Надеюсь, моя скромная просьба не идет вразрез с принятыми у вас правилами? Говори, не стесняйся, я всегда прислушиваюсь к чаяниям своего народа.

Федрина подавил невольную гримасу недовольства и расплылся в улыбке:

– Ну что вы… Как можно… Для нас всех это такая честь! Разумеется, все будет сделано, как вы прикажете.

Изнемогший от нетерпения Каризиан глухо кашлянул, привлекая внимание брата принцепса к своей персоне, и Домициан с легкой усмешкой кивнул на своего спутника:

– Мой друг сенатор хотел бы поговорить с одной из девушек, своей старой приятельницей. Надеюсь, никто не будет возражать?

Какое там возражать! Федрина давно уже понял, что, в отличие от старшего брата, Домициан отнюдь не собирался считаться с какими бы то ни было правилами и законами, кроме собственных желаний, поэтому, изогнувшись в поклоне, клятвенно заверил, что сенатор Каризиан может беседовать со своей давней знакомой в любое пристойное для посещений время. Чуть заметная улыбка превосходства промелькнула на губах будущего принцепса, и он кивнул Каризиану, указывая на Луцию.

– Вон туда, пожалуйста, – залебезил Федрина, указывая на женскую часть казармы. – Там ее комната, и они смогут спокойно поговорить. А выбранные вами девушки приедут во дворец к назначенному времени.

– Ну что ж, я удовлетворен, – милостиво завершил свое недолгое посещение Домициан. – Я переговорил с братом. Ты, кажется, хотел выставить девушек в день открытия Амфитеатра?

– Да, Цезарь!

Услышав обращение, приличествующее императору, Домициан расплылся в улыбке.

– Мы пойдем тебе навстречу… А теперь нам пора. Каризиан догонит нас позднее.

С этими словами он торжественно прошествовал назад, к своему портшезу, и отбыл восвояси в сопровождении толпы охранников и так и не открывшего рот Кассия. Федрина от свалившегося счастья не знал, каких богов благодарить и чем отметить столь счастливый день. Еще бы! Ему будет позволено открыть праздник, какой еще не видел Рим! Это ли не признание его заслуг! Пусть потом конкуренты что-нибудь пискнут! Какой же он был молодец, что купил этих девиц! Ха! Сам брат императора со своими прихвостнями позарился на его «куриц»! Какие перспективы! Надо будет провести с девицами беседу, чтобы не ляпнули чего лишнего и вели себя с Домицианом как шелковые.

Весь в радужных мыслях он вернулся в хозяйские покои и так высокомерно глянул на жену, что та, привыкшая верховодить в доме, опешила и впервые не нашлась, что сказать. Еще бы! За одну неделю их школу дважды посещали сливки римского общества! Надо будет сшить новую парадную столу и отремонтировать двор, чтоб не стыдно было принимать высоких гостей. Пожалуй, стоит обсудить это с мужем. И Цецилия впервые за многие годы снизошла до мирного разговора с супругом, чем привела его в состояние полного блаженства.

А в это время этажом ниже Каризиан вошел вслед за Луцией в ее комнатушку и, аккуратно прикрыв дверь, огляделся по сторонам. Бедная девочка! После роскошного дворца, наполненного золотом, греческими статуями и пушистыми коврами, оказаться в такой трущобе! А вид какой! Великолепные волосы небрежно перехвачены на затылке мятой лентой, загорелые руки огрубели, взгляд потерял лукавую надменность, так пленявшую ее поклонников, и стал по-мужски прямым и упорным. Какой же негодяй все-таки почтенный сенатор Луций Нумиций!

Венатрисса заметила выражение отвращения на холеном лице своего спутника и, ошибочно истолковав его, гордо вскинула голову:

– Не нравится – можешь уйти. Никто тебя здесь не держит.

– Ты неправильно меня поняла, – поспешил заверить ее светский красавец, незаметно выбирая место, куда можно присесть, не испачкав нового плаща. – Все прекрасно, просто я привык видеть тебя в несколько иной обстановке. Но это не самое главное. Я только хотел спросить, как тебе здесь? Я могу чем-нибудь помочь?

В его голосе прозвучало столько участия, что отвыкшая от сострадания Луция почувствовала, что у нее защипало в носу.

– Все отлично, сенатор, – проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно. – Не хуже, чем дома. Во всяком случае, у меня появились подруги, которые не закладывают никого начальству.

– Но ты такая уставшая…

– Ты что, ради этого напросился на свидание со мной? Чтобы рассказать мне, какая я несчастная и убогая?

Каризиан почувствовал, что еще немного, и Луция как в лучшие годы укажет ему на дверь. Гордячка осталась гордячкой даже на дне социальной лестницы.

– Ничего подобного! Я просто хотел поздравить тебя с Сатурналиями и вручить небольшой подарок. А то какой же без него праздник! Я хорошо знаю Федрину и могу поспорить, что вы вряд ли увидите это блюдо на своих столах. Конечно, в Сатурналии принято поздравлять мужчин, а не женщин, но, учитывая специфику твоей профессии, я подумал, что традиционный молочный поросенок будет в самый раз.

– Ты принес… поросенка?!

Ее глаза широко распахнулись, а вопрос прозвучал с такой странной интонацией, что Каризиан перепугался, что опять сказал что-то не так. Вдруг она решит, что богатый гость собрался поиздеваться над ее бедностью? Такая мысль не приходила ему в голову, но Луция такая самолюбивая девушка…