Комендант на секунду задумался и, как видно, всё обсмаковав, громко расхохотался:

– Ну, ты и шельма, егерь, маленький такой, а занозистый, и ведь не подкопаешься. – И, обернувшись к двери громко гаркнул: – Петька, сюда быстро поди! – Заскочившему в зал адъютанту он показал на егеря: – Ему поможешь, солонины бочку, что ли, в подарок дай, да получшивее, и проводи к этим бездельникам из флотилии.

– Грозный у вас комендант! – покачал головой Егоров. – С таким, похоже, только и молчать, как муху кулачищем пришибёт.

– Да скучает их превосходительство, – усмехнулся поручик. – Тут со скуки помрёшь, два года уже безвылазно здесь сидим. Вот летом только турецкий десант отбили, и всё наше местное развлечение. А так он душевный, это с виду только медведь медведем.

Тёмная мутная вода струилась вдоль бортов галиота. Вот уже вторые сутки, как, совершив разворот судов, отряд дунайской флотилии шёл вверх по течению реки.

– Вот почему, Лёшка, всегда, когда я тебя встречаю, мне со своими судами приходится идти в самую, извини за выражение, в… ну, ты понял, да, куда? – Кунгурцев в раздражении вглядывался в подзорную трубу. – Рулевому держать руль вправо на десять градусов! Удерживать судно на заданном курсе!

– Есть рулевому держать руль вправо на десять градусов! Удерживать судно на заданном курсе! – донёсся отклик вахтенного старшины.

– Ну что ты так грубо, Миш, – усмехнулся Егоров. – Мы, можно сказать, за твоим капитанством третьего ранга сейчас направляемся, а ты тут шипишь, как озёрный уж.

– Угу! Сначала до него дожить нужно, вон, уже второй топляк прошёл в кабельтове от курса. Ну, вот что́, нельзя, как все нормальные люди, спокойным, тёплым летним месяцем весело турок резать, а? Всё вам по грязи, как змеюки, ползать нужно. Всё палубу мне уже изляпали, – и он кивнул на прибирающуюся свободную вахту.

– Впереди вижу бревна, идут чуть левее курса! – крикнул с реи впередсмотрящий.

– Рулевой, держать курс вправо двадцать градусов! – рявкнул капитан. – Сигнальщику сообщить об изменении курса на «Слон» и на «Неустрашимый»! Авральная команда с баграми на левый борт!

Второго апреля, ночью, отряд русской речной флотилии, состоявший из трёх галиотов, достиг точки высадки. Впереди, в пяти верстах выше по течению, было большое село, не доходя его и прикрывшись заросшим деревьями островом, суда подошли к берегу.

– Ну, всё, Миша, как и условились, ждёшь нас с первого по пятое мая в том месте, где высаживал в самый первый раз за Неготином. Постарайся, как вниз пойдёшь, хотя бы миль сорок не светиться, чтобы не будоражить здесь турок.

– Давай, брат, удачи!

Офицеры крепко обнялись.

– Внимание, рота! Начинаем высадку! Дозорный плутонг, товсь!

Борт судна, одерживаемый опытным рулевым, мягко коснулся береговой отмели.

«Вот Кунгурцев, ну змей, не зря в Журжу плоскодонные галиоты пригнал, как знал, что предстоит такой вот десант», – подумал Егоров и легонько стукнул ладошкой по спине Лужина.

– Дозорные пошли!

Бум! – стукнули длинные сходни, скинутые на берег. Глухой дробью прогрохотали по доскам каблуки ротной разведки. Два десятка с ружьями наперевес рассыпались по берегу и пропали в сумерках ночи.

– Егеря вперёд! – С двух причаливших к берегу галиотов побежали ручейки размещённых на них полурот. Третий, более тяжёлый и имевший на борту сильную артиллерию, замер чуть в стороне, готовый прикрыть десант огнём своих орудий.

– Роте занять оборону! Командирам проверить людей и доложить!

В это время из темноты выскочил вестовой от дозорного плутонга.

– Ваше благородие, фурьер Лужин приказал вам передать, на полверсты от берега всё спокойно! Наткнулись на дорогу, свежих следов на ней нет. Последнему конскому часов пять, не меньше.

– Понял, – кивнул Алексей. – Передашь Лужину, чтобы он взял одно отделение да углубился на пару вёрст вперёд и чуть в стороны. Второе пусть рассыпается веером и держит на контроле саму дорогу. Неизвестно, кто и когда может по ней здесь пройти.

Прошло минут десять. Всё было спокойно.

– Рота, колонной, за мной, бегом ма-арш!

«Ну всё, вот и начался наш пеший поход», – думал Лёшка, взяв средний темп бега. За эту первую ночь нужно было уйти как можно дальше от реки. Учитывая, что до рассвета ещё часов пять, вёрст двадцать им отмахать нужно позарез.

– Ваше благородие, разрешите доложить! – глубоко дыша и сбиваясь, к Алексею подбежал командир первого отделения дозорных.

– Давай, Борис, пристраивайся рядом, вот так на ходу и доложишься. Не будем мы сбивать роту с темпа, – предложил капитан и резко выдохнул воздух.

– Слушаюсь, вашбродь, – кивнул капрал. – Чуть правее к северу большое село стоит, до него от нас пару вёрст ходу. Там пока спокойно. От села к югу идёт большая дорога, Фёдор Евграфович говорит, что не сельская она, шибко сильно набитая и широкая. Вот по ей прямо перед нами с десяток конных прошли. Шли они в сторону этого самого села. Так-то не сторожко они шли, бубнили промеж себя чевой-то и по сторонам совсем не смотрели.

– Сколько до дороги той осталось? – прервал его Алексей.

– Ну, версты полторы, даже уже, чай, поменьше, – прикинул дозорный.

– Всё ясно, это центральный тракт, который идёт на Видин. Минуем его, а там будет поспокойнее. – И обернулся к строю: – Всем подтянуться, через версту делаем ускорение и ещё три потом бежим в самом быстром темпе. Рота, вперед!

Егеря пыхтели. Под ногами чавкала сырая земля, на подошвах уже налипли комья грязи. Очень скоро ноги у всех стали словно пудовые. Спину давил тяжёлый вещевой мешок с походными припасами, на ремне весомая фузея или штуцер. На мешке ещё и скатка с пологом, а у каждого третьего висел притороченный котелок. У пионеров ещё и тяжёлый ранец с фугасами, и шанцевый инструмент. У каждого, помимо всего прочего, личные пистоли, патронташи, сабля и гренадный подсумок. А тут грязь и хлябь под ногами – ой тяжело-о! Но нужно было бежать! Капитан знает, когда дать своим людям роздых. Никак нельзя пока, османы рядом!

Волосы на загривке от предчувствия близкой опасности вставали дыбом. Егеря словно спиной чувствовали взгляд врага. Крепость Видин недалече! В нём стоит многотысячный вражеский гарнизон. Всего-то какие-то пять десятков вёрст до него, как сказал поручик Милорадович. А это несколько часов хода османской конницы. Бегом, братцы, бегом, бегом!

– Ускорение! – И колонна рванула вперёд. Вот где пригодились каждодневные бега возле уже таких родных бухарестских озёр. Вот для чего каждую неделю они бегали, словно кони, по двадцать вёрст к тому дальнему заозёрному лесу. Бегом, бегом, бегом!

– Ваше благородие! – из темноты вынырнул сам Лужин. – Сто шагов до большой дороги, всё чисто на ней, я в разные стороны дозоры отправил,