– Боже, как мы опаздываем!

Мисс Лафосс внезапно снова заторопилась и метнулась к двери. Мисс Петтигрю засеменила вслед. Даже если совесть и пыталась подать голос, мисс Петтигрю решительно отказалась ее слушать. Ни королевской коннице, ни даже королевской рати не удалось бы сейчас испортить ей настроение. Если спросят, у нее было оправдание – события в этот день разворачивались настолько стремительно, что она просто была немного не в себе. В состоянии умственного аффекта, что извиняло сразу все странности поведения.

Она беззаботно спешила за мисс Лафосс; естественный румянец на ее щеках дополнял наведенный, глаза сияли, грудь вздымалась. Она держала курс на приключения, портом назначения был ночной клуб. Ночной клуб! Всего лишь повторяя про себя эти слова, она чувствовала великолепное возбуждение. Если бы ее любимой покойной матери каким-то образом удалось вернуться в сонм живущих и увидеть ее сейчас, что бы она сказала? Как оценила бы глубину грехопадения своей дочери? Но волновало ли это мисс Петтигрю? Нисколько. Когда эта мысль пришла ей в голову, она спокойно, радостно и свободно встретила ее. Она собиралась прожигать жизнь. Грешить бесстыдно и беспробудно. Пробовать один за другим коктейли, которые станет предлагать ей Тони. Светская проказница, предающаяся кутежу, и, в память о всех ночах своего серого, однообразного прошлого, как предающаяся! Она выжмет из этой ночи все причитающееся ей веселье, и ни одна проповедь на свете не заставит ее свернуть с выбранного пути – пути, лежащего через неизъяснимые глубины бессчетных океанов разврата.

Она уже почти бежала по коридору. Мисс Лафосс скатилась вниз по ступеням, не дожидаясь лифта; мисс Петтигрю не отставала ни на шаг. По свистку швейцара перед подъездом с визгом затормозило такси. Мисс Лафосс повернулась к водителю, но мисс Петтигрю мягко отстранила ее.

– «Алый Павлин», – произнесла она громко и надменно. – Да поторопись.

Они уселись.

Машина с ревом проносилась по освещенным улицам. Мисс Петтигрю, выпрямившись, взирала в окно блестящими глазами. Стылый ноябрьский город больше не казался ей неприютным. На зданиях мерцали волшебные вывески. Чудесные сигналы клаксонов сливались в симфонию. Огни дворцов струили сверкающее сияние на мокрый асфальт. Сказочный мир гудел, пылал, дрожал, исполненный жизнью. Рыцари в котелках и прекрасные дамы в вечерних нарядах спешили, счастливые, по своим упоительным делам. Мисс Петтигрю спешила вместе с ними, и даже еще более изысканно, чем при помощи собственных ног. И у нее тоже была теперь цель в этом городе. Как это, оказалось, было важно – знать, куда стремиться! Важнее ничего и придумать было нельзя. Она жила. Она была там, где происходили события; внутри, а не снаружи. Она была частью этого мира. Она причастилась его воздуха, словно амброзии.

Мисс Лафосс, сидящая рядом, – юная, стройная, уверенная в себе, элегантная, ухоженная до последнего волоска на своей прелестной головке была ее другом. Она же сама – мисс Петтигрю, старая дева, синий чулок, скучное ничтожество, безработная, бесталанная, направлялась в ночной клуб, облаченная в шелка и бархат, кутить с ними наравне, превосходя их всех в бесстыдстве, стремясь за все новыми и новыми наслаждениями.

«О! – блаженно подумала мисс Петтигрю. – Хотела бы я умереть этой ночью, прежде чем мне придется проснуться от волшебного сна».

Машина остановилась.

Глазам мисс Петтигрю представилось строгое, скромное высокое здание. Сердце ее упало. Она бросила на мисс Лафосс укоризненный взгляд. Неужели это и есть – Ночной Клуб? Над двойной дверью горела тусклая лампочка. Привратник встретил их вежливым поклоном.

– Ужасная погода, мисс Лафосс.

– Ужасная, Генри.

Мисс Лафосс пошла вверх по лестнице. Мисс Петтигрю последовала за ней в некотором отдалении. Дверь на верхней площадке открылась и закрылась за ними. Мисс Петтигрю ахнула. Перед ней простиралось роскошное видение. Они находились в просторной прихожей. На нее обрушились потоки света, цвета, музыки, запахов. Напротив она различила широкую лестницу, ведущую куда-то в недосягаемые чертоги. Мимо проносились женщины в умопомрачительных вечерних платьях. Мужчины спешили за ними в блистательных черно-белых нарядах. Блеск и позолота, разговоры и смех. Мисс Петтигрю ожила. Глаза ее разгорелись. Это было больше похоже на ночной клуб. Это было очень похоже на ночной клуб, как их обычно изображали на экране. Где-то слева ненадолго открылась дверь, окатив их потоком настойчивой музыки. Нос мисс Петтигрю дрогнул и встал по ветру, как у собаки, взявшей след.

– Нам туда, – сказала мисс Лафосс.

– Вперед, – сказала мисс Петтигрю.

Мисс Лафосс поднялась по дальней лестнице. Мисс Петтигрю не отставала. Коридор наверху оказался не менее роскошным; убранство прихожей не было всего лишь фасадом, скрывающим нищету и убожество. Мисс Петтигрю удовлетворенно кивнула. Все как положено.

Они проследовали мимо нескольких плотно закрытых дверей и вошли в женскую гардеробную. Богатые ковры, приглушенный свет, зеркала, внимательные гардеробщики наготове. Мисс Петтигрю сбросила свою шубку, мисс Лафосс – шаль, они напудрили носы, поправили платья и снова спустились вниз.

Лакей распахнул перед ними заветную дверь, и они вошли. Мисс Петтигрю споткнулась и остановилась. Огромная зала, с блестящим полом, обставленная по стенам столиками, открылась перед ней. В дальнем углу – оркестр, пока молчащий. Сидевшие за столиками, казалось, все внимательно разглядывали ее. Мисс Петтигрю в ужасе окинула взором зал, который разрастался у нее на глазах. Ей предстояло пересечь это бесконечное пространство, будучи объектом всеобщего внимания. Вся ее прежняя храбрость ушла в пятки, а потом выплеснулась из туфель.

– Самое главное, – зашептала мисс Лафосс, – живот втянуть, плечи расправить. Здесь повсюду зеркала. Я усажу вас так, чтобы несложно было в них заглядывать. Вы выглядите чудесно.

Она двинулась вперед. Мисс Петтигрю глубоко вздохнула и пошла следом. Почти у каждого стола мисс Лафосс кому-нибудь улыбалась. Почти за каждым столом кто-то приветствовал ее. Они пересекли залу, и у дальнего края, рядом с оркестром, мисс Лафосс остановилась.

Колени мисс Петтигрю дрожали, сердце колотилось. Ее ожидало следующее испытание. Они оказались у столика, окруженного гостями. Десятки неясных пятен, лица посетителей, плавали в ее поле зрения. Губы ее сложились в кривую, извиняющуюся улыбку – улыбку чужака, влезшего в круг друзей. Как она могла даже подумать, что здесь могло бы найтись для нее место?

Однако все ее колебания оказались беспочвенными, страхи развеялись. Ей, наконец, удалось сфокусировать взгляд, и лица оказались знакомыми. Прямо перед ней сияла мисс Дюбарри, рядом ухмылялся Тони. Майкл вскочил на ноги.

Разумеется, они были не одни. Но это больше не имело значения. Она была среди друзей. Мисс Лафосс. Мисс Дюбарри. Тони. Майкл. Пусть даже вокруг них были сотни незнакомцев. Робкая усмешка мисс Петтигрю преобразилась в настоящую радостную улыбку.