…только ужас. В этом доме скорби нет места для веселья. Если мы и находим какое-то утешение — я не могу считать утешением арест Байтфорда и его появление в полицейском суде, — то лишь в неизменной доброте и внимании доктора Нантера. Генри — как я привыкла его называть, и он настаивает, чтобы я так называла его и впредь — постоянный посетитель в нашем доме, причем он никогда не приходит без маленького подарка. Мы так избалованы им, что воспринимаем цветы и сладости как нечто само собой разумеющееся; но вчера он принес книги, новые романы, а не свои научные труды, чему я рада, хоть и понимаю, что это с моей стороны неблагодарность. Если кто-то сможет убедить меня не ставить под сомнение Промысел Божий, а со смирением принять все, что Он нам посылает, то только Генри, который так красиво и выразительно рассказывал о неисповедимых путях, ведущих к исполнению непостижимого замысла Божьего. Сэмюэл иногда признавался мне, что у него не хватило бы сил выполнять свои повседневные обязанности, если бы он не вспоминал слова утешения и истинной веры, сказанные Генри накануне вечером. Конечно, мы не можем видеть цели Господа, говорит Генри, но обязаны верить, и в душе своей…

Генри воспитывался в семье уэслианских методистов. В своих письмах к Коучу и проповедях Хендерсонам он предстает религиозным человеком. О Боге Генри упоминает в своем блокноте и иногда в дневниках. Поэтому странно, что в письме Т. Г. Хаксли, написанном через несколько месяцев после смерти Элинор, он называл себя «агностиком»[32]— термином, который несколько лет назад придумал сам Хаксли. Похоже, снова два разных человека — или несколько.

Моя прапрабабушка Хендерсон упоминает человека по фамилии Байтфорт, арестованного и ждавшего суда. Это был Альберт Джордж Байтфорд, безработный железнодорожный носильщик, который скрывался на плато Дартмур; полиция обнаружила его после нескольких дней поисков. Он пришел в дом к родителям и признался, что задушил Элинор Хендерсон, а затем сбросил ее тело с поезда. Отец не желал его покрывать и сообщил полиции. К тому времени Байтфорд исчез, но его обнаружили после того, как он напал на пастуха, отказавшегося его накормить, и угрожал ему.

На судебном процессе в Эксетере был задан вопрос: если он осознавал свои действия, когда убивал Элинор, понимал ли он, что это плохо? Обвинение успешно доказало, что в обоих случаях ответ положительный. Самому Байтфорду не было позволено давать показания. Его адвокат заявил, что увольнение с Большой западной железной дороги за оскорбление начальника сказалось на его душевном здоровье. Байтфорд сел в поезд в Плимуте и пошел по вагонам, заговаривая с пассажирами в поисках сочувствия и жалуясь на совершенную в отношении него несправедливость. Несколько пассажиров рассказали, что их встревожил его странный вид и агрессивное поведение. Адвокат сказал, что Байтфорд вошел в купе мисс Хендерсон, сел напротив нее и стал рассказывать свою печальную историю. Мисс Хендерсон, сильно встревожившись и испугавшись, угрожала дернуть сигнальный шнур. Чтобы заставить ее замолчать, Байтфорд, вне всякого сомнения, ударившийся в панику, задушил девушку ее же шарфом. Между Альфингтоном и Эксетером, когда поезд замедлил ход, он открыл дверь вагона и выбросил тело на железнодорожную насыпь.

Присяжные признали Байтфорда виновным. Другого и быть не могло. В январе 1884 года его повесили за убийство Элинор Хендерсон.

Тем временем Генри сопровождал королевскую семью в Виндзор и Осборн. В апреле королева отправилась в Дармштадт на бракосочетание принцессы Виктории Гессенской с принцем Людвигом Баттенбергом. На этой свадьбе младшая дочь королевы Виктории принцесса Беатрис познакомилась с братом жениха, принцем Генрихом, и влюбилась в него. Если мой прадед предвидел, что любимый ребенок и спутник королевы совершит немыслимый поступок и выйдет замуж, то, должно быть, с большим интересом ждал появления потомства принцессы Беатрис. Виктория была носителем гемофилии, как и ее дочь Алиса, а один сын и двое внуков болели гемофилией. Являлась ли принцесса Беатрис тоже носителем болезни, а если у нее родятся сыновья, унаследуют ли они это заболевание крови?

Генри написал статью под названием «Наследуемые носовые кровотечения». Он регулярно сотрудничал с медицинскими журналами, прочел лекцию в Королевском научном обществе, на которой присутствовали Герберт Спенсер и Чарльз Брэдлоу, и еще одну в Королевском обществе врачей. Он был внимателен к Хендерсонам. После окончания официального траура Генри устроил пикник в лесопарке Хэмпстед-Хит, куда всех привезли в экипажах. С ними была Доротея Винсент, которая вместе с дочерью Айсобел (она вышла замуж за американца и могла подарить Эдит фотоаппарат «Кодак») прибыла в Лондон на светский «сезон». В своем дневнике Генри отмечает, что в июле устроил званый обед, где присутствовали «мистер и миссис Хендерсон, мисс Хендерсон и мистер Лайонел Хендерсон, доктор и миссис Феттер, а также мисс Феттер». После смерти Элинор он не прекратил поиски дома, а продолжал этим усиленно заниматься. В конце июля Генри отмечает в своем дневнике: «Сегодня приобрел дом на Гамильтон-террас, в районе Сент-Джонс-Вуд. Миссис Хендерсон наняла для меня кухарку и двух горничных, которые вместе с лакеем и кучером будут составлять мое маленькое хозяйство.

Не такое уж «маленькое» по сегодняшним меркам. Учитывая, какое «хозяйство» было у моей прапрабабушки, я сомневаюсь, что она умела выбирать слуг, но Генри, похоже, просто влюбился в Хендерсонов. В его глазах они были безупречны. Генри ужинал с Лайонелом Хендерсоном в гостинице, сопровождал миссис Хендерсон и Эдит на танцевальный вечер, устроенный Доротеей Винсент, и, что гораздо важнее, поручил ведение всех своих дел фирме Сэмюэла. Но одного из Хендерсонов он явно ценил выше других. В августе Генри сделал предложение Эдит, и оно было принято; это произошло почти ровно через год после предложения Элинор, возможно, в той же самой комнате.

Надел ли Генри на палец невесты кольцо, снятое с руки ее мертвой сестры? Наверное. Спросила ли Эдит, не является ли она лишь второй в списке, просто напоминанием об умершей женщине? Не знаю. Никто не знает. Но в семье, похоже, все очень обрадовались. Луиза Хендерсон писала своей золовке, к тому времени вернувшейся в Манатон, что «Провидение» — моя прапрабабушка верила в провидение — послало им Генри в выпавших им испытаниях и теперь он «укрепил нашу радость», пожелав «упрочить узы с нашей семьей». Не обошлось и без упоминаний Элинор. Она «была бы рада видеть, что ее любимый Генри нашел утешение и выбрал счастливое будущее вместе с нашей дорогой Эдит. Не сочти меня глупой, если я скажу, что она знает».

Почему Генри сделал предложение? Есть несколько возможных причин. Он любил Хендерсонов. Вне всякого сомнения, он провел много вечеров наедине или почти наедине с Эдит, беседуя о погибшей девушке. Две молодые женщины были очень похожи, белокурые, с хорошими фигурами, но Эдит красивее, с большими — хотя и не темными, как у Оливии Бато и Джимми Эшворт — глазами. Возможно, она тоже была «нежной, очаровательной и скромной». Генри купил дом, и ему требовалась жена, а тут к его услугам покладистая, надежная женщина, которая доставит ему не больше беспокойства, чем доставила бы сестра. Ему пора жениться — давно пора. Через два года ему исполнится пятьдесят.