— Вы были у врача? — неожиданно даже для самой себя спросила я.

— Нет. Эти кровопийцы так и норовят напичкать вас пилюлями и заставить лежать в постели. Не могу же я разговаривать с людьми, опираясь на подушки!

Ха-ха, доктор Мэверин был бы крайне удивлен, узнав, что его светлый облик вызывает у кого-то ассоциации с вампиром.

На свете есть два пренеприятнейших типа больных: первые при малейшем чихе зарываются под ворох одеял, беспрестанно меряют температуру, по три раза на дню гоняют к себе беднягу-врача и уверяют заезженных родственников, что их дни сочтены; вторые, напротив, держатся на ногах до тех пор, пока болезнь не отнимет у них силы даже стоять, но и тогда принимаются уверять, что вот, дескать, сейчас отоспятся часика полтора, а потом будут пупырчаты, что твой огурчик. Среди моих братьев имелись оба этих типа, поэтому я знаю, о чем говорю. Похоже, господин Клаус относился ко второй разновидности.

— Кстати, вы проиграли наше пари, — пора было переменить тему, пока неодобрение слишком явно не отразилось на моем лице. — Я только что встретила Ласа, и, на ваше несчастье, он не только купил семена, но и привез их в имение.

Пришлось, правда, благоразумно скрыть тот факт, что с разгрузкой семян у нас будут большие проблемы, а стоимость доставки вполне может оказаться равной стоимости нового экипажа. Только на этот раз нам вряд ли подвернется еще одна разорившаяся похоронная контора.

— Вы должны поймать момент и дать ему новое задание. Пусть не думает, что расторопность остается безнаказанной.

Я помотала головой: ничего не понимаю. Либо фабрикант знает, в каком виде доставлены семена, либо очень странно шутит.

— Вы смеетесь надо мной?

— Если только совсем немного… хотя скорее уж делюсь собственным опытом. Людей надо приучать к ответственности точно так же, как в детстве приучают чистить зубы. Ну и порой доверие может стать наградой не худшей, чем любые материальные ценности.

Доверие. Доверие. Доверие. Меня точно так же надо приучать к доверию, как Ласа к ответственности. Подозрительность стала уже настолько неотъемлемой частью моего характера, что вместо деревни отец должен был послать меня на какую-нибудь границу работать в таможне: контрабандисты трепетали бы, а черные рынки закрывались по всей стране. Господин Клаус просто не понимал, о чем говорил!

Около нашего дома я обнаружила карету леди Рады. Неужели она приехала убеждать меня уйти в монастырь? Я уже всерьез стала подумывать, не вернуться ли на дорогу и не погулять ли еще около часа, но тут заметила, что хозяйка кареты пристально смотрит на меня сквозь окно первого этажа.

Войдя в гостиную, увидела Ласа, который воспитанно сидел на краешке стула подле гостьи:

— Леди Рада, доброе утро. Чем обязана вашему визиту? Честно говоря, после того письма я подумала, что вы и слышать обо мне теперь не захотите.

Ха, подумала! Я очень и очень надеялась и, помнится, даже пару раз помолилась об этом перед сном, так что основательно шокировала Ивара своим религиозным рвением.

— Бросьте, голубушка, я не держу на вас зла, тем более что мне стали известны некоторые извиняющие вас подробности. А уж ваше поведение с этим возмутительным фабрикантом и вовсе безукоризненно. Он должен быть безмерно благодарен: другая бы на вашем месте воспользовалась шансом заполучить его состояние. Садитесь, что же вы стоите.

Надо же, меня похвалила такая важная особа. Похоже, что мой личностный рост шел семимильными шагами. Еще пара ограблений и тройка отвергнутых предложений — и со мной будет не стыдно показаться в свете.

Я села, посмотрела на Ласа, но брат и не думал делать попыток сбежать из гостиной, хотя мог воспользоваться подвернувшимся случаем. Значит, компания его устраивала.

— Ваш брат — блестяще воспитанный молодой человек, — кивнула на Ласа гостья. Видно, сегодня она была в чересчур хорошем настроении. — Я нахожу в нем необычайное сходство с собственным сыном. А уж какой красавец! Правда, не стану скромничать, Гордий наделен более привлекательной внешностью, мне все это говорят.

Я согласно кивала, хотя прекрасно знала, что любящая матушка — последний человек, характеристикам которого стоит верить. А уж суждения леди Рады о собственном сыне надо было делить как минимум на десять.

Тут, к несчастью, пожилая дама снова посмотрела в окно:

— Милочка, вам следует лучше следить за своими батраками. Какой развязный мальчишка! Ни в коем случае не позволяйте им входить и выходить по парадным дорожкам. Грязи натащат столько, что впору устраивать поле прямо перед домом!

Я проглотила все, что хотела сказать, потому что увидела, кто вызвал такую бурю негодования в моей незваной покровительнице. Через ворота, одетый в рабочую одежду, выходил Ефим. Похоже, сейчас не самый удачный момент, чтобы представлять еще одного своего брата.

— Леди Рада, а от кого вы узнали, что господин Клаус делал мне предложение? — лучше уж я займусь вычислением скорости распространения слухов по округе.

— Дорогуша, да зачем же мне это узнавать, если я сама ему об этом написала и настоятельно потребовала поступить по совести и чести!

— Вы написали?!

— Конечно. Мне ли не знать, как недогадливы сейчас молодые люди! Иной раз твердишь-твердишь им, как обожаешь запахи полевых цветов — и хоть бы один привез в свой следующий визит букетик. Нет-нет, такие дела решительно нельзя пускать на самотек!

Я почувствовала внезапное разочарование и вместе с тем удивление, ведь вызвано оно было тем фактом, что господин Клаус действовал вовсе не по своей инициативе. Я не признавалась себе в том, но тешилась мыслью, что фабрикант ни за что не решился бы предложить свою руку (пусть и без сердца), если бы не испытывал ко мне хоть малейшей симпатии. А тут оказалось, что виновницей всего представления были эта пожилая дама и ее страсть к эпистолярному жанру вкупе с наставлениями. Леди Рада тем временем, не обращая внимания на мои внутренние терзания, продолжала разговор за нас двоих:

— Душечка, вам следует отпороть эти манжеты и подарить своей служанке: и как вас только угораздило купить такое отвратительное кружево? А что это за серьезный маленький мальчик смотрит на нас из коридора? Какой милашка, как похож на моего Гордия в детстве! А ну, малипусенький, иди к бабушке! В следующий раз я привезу тебе сладенького.

Я молила домовых, чтобы Ерем вошел и шокировал нашу гостью своими разговорами, так как я этого сделать до сих пор не осмеливалась. Ему стоило заговорить ради наших общих интересов, потому что мы оба не переживем, если случится этот «следующий раз».

Мне пришлось проводить леди Раду до дороги, дабы убедиться, что она уехала, а не рыщет по поместью в поисках очередного дела, где без ее вмешательства не обойтись. Загрузив пожилую даму в экипаж, я с облегчением помахала рукой вслед. Эх, отправить бы старушку ко двору — при короле цены бы ей не было.