— Ну да. Фенотипы. Это поведенческие особенности живого организма. Ведь не каждый ген, не каждая предрасположенность проявляются в поведении животного. Фенотипы не наследуются, они формируются под воздействием среды. Вот на ферме, где я работала, выращивают таких соболей, у которых шкурки не боятся ни дождя, ни мокрого снега.

— А я где-то читала, что если у человека лишний палец на руке-ноге вырастает, то чаще всего это наследственное проявление.

— Ты говоришь уже о мутациях генной структуры. Они да, спонтанны, но устойчивы.

— А группы крови? Они как наследуются? Почему ребенок то отца, то от матери наследует группу крови?

— В это лучше не влезать. Теть Рит, ты уже затронула комбинативную наследственность. Это сложно. Тут уж речь идет о структурном состоянии, о том, по каким аллелям реализуется ген.

— Ген реализуется по аллеям?

Аня засмеялась, поправила тетю, повторив термин, и сказала снова, что все это полная чушь — передача психологических признаков. Их лектор в институте особо предупреждал, чтобы на человека не переносили эти теории. Но писательская фантазия Маргариты Андреевны уже несла ее по аллеям парка Победы, где ей приходилось иногда гулять. Вот главная аллея — широкая и просторная, вдоль нее стоят бюсты героев войны и труда. По ней обычно куда-то идут, пересекая парк насквозь.

Но гуляют на тихих параллельных аллеях, распланированных с таким расчетом, чтобы посетителей рассредоточить. Здесь прогуливаются мамы с колясками, бредут, обнявшись, парочки под кронами старых лип. И если двое одиночек забрели на одну такую боковую дорожку, то непременно у них при встрече возникает волнующее чувство влечения друг к другу. «Или одинаковая страсть к какому-то делу», — одернула себя Маргарита Андреевна, вновь объясняя себе то, как они все трое, потомки одного человека, оказались на литературной аллее — на курсах, где она преподавала.

* * *

Пока Аня вновь выкладывала на выделенную ей хозяйкой квартиры полочку свои вещи, расставляла в ванной комнате косметику, Маргарита Андреевна присела с ноутбуком на диване. Рубальский говорил, что знакомый компьютерщик уже сумел идентифицировать провайдера, с которого сетевой тролль выходил на сайт конкурса и другие сайты, где находил аккаунты Маргариты Андреевны. Но оказалось, что вычислить конкретного пользователя не представляется возможным, пока провайдер не предоставит распечатку всех активаций в сети всех пользователей одного «куста». А делать он это отказывался, ссылаясь на законодательство, на право на приватность интернет-пользователей. Вели только кто-то из них сам нарушал пункты законы, то можно было предъявить ему обвинение, да и то через органы прокуратуры. Но до поры до времени злоумышленник действовал осторожно. Подумаешь, пририсовал усы к портрету или обругал роман, у обвиняемого на все один ответ: это оценочное мнение или просто шутка.

Но сейчас, глядя на экран и читая новую волну оскорблений Змея Горыныча, Маргарита Андреевна расхохоталась в голос. Ну все, теперь этот Змей не уйдет от ответа, потому что раскрыл личные данные другого человека, на что не имел ни малейшего права. И надо же, накатал целое эссе на форуме: «Писательница Маргарита Орехова, чей роман выведен в шорт-лист, проживающая по адресу такому-то, телефон такой-то, является любовницей председателя секции прозы Виктор, телефон секретаря такой-то». Какие-то выдуманные эпизоды их совместного времяпровождения плюс смонтированные через фотошоп фотографии вдвоем.

Маргарита Андреевна выключила компьютер, задумалась. Что ж, это даже хорошо, что аноним зарвался, выложил адреса и явки. И стало окончательно ясно, кому это выгодно — жене Рубальского. Маргарита не знала, что давно не было согласия в семье Рубальских, а после инцидента в санатории Ирина затеяла развод. Маргарита думала, что Ирина сражается за своего мужа, не брезгуя никакими средствами. Не зная истинных фактов, замещает их вымышленными. Но для чего гадости выкладывать на сайт?

Позвонить Виктору, обратить внимание на это безобразие? Наверно, он и сам уже видел, и сам расстроен не меньше Маргариты, ведь задет его имидж солидного писателя, а что чувствует оклеветанная Маргарита, его мало должно волновать, мужчины вообще бесчувственные существа. Пока Маргарита держала в раздумье трубку, телефон зазвонил сам. На экранчике высветилось имя Кристины.

— Привет, Кристи! — отозвалась Маргарита. — Представляешь, что этот гад Змей Горыныч учудил на этот раз?

— Извини, Марго. О нем как-нибудь в другой раз. У меня беда.

— Беда? Что-нибудь с сыном случилось?

Если юноша служит в армии, то первая мысль о нем!

— Тьфу-тьфу, с Ванечкой все в порядке! — отозвалась подруга. — Беда, Марго, у меня самой.

— Да что такое? Не тяни душу!

— У меня нашли опухоль в груди, рекомендуют операцию…

В трубке послышались всхлипывания.

— Ну, может, она доброкачественная? — попыталась утешить подругу Маргарита. — Хочешь, я к тебе сейчас приеду?

— Нет, скорее всего, злокачественная.

— Это из-за силиконовых имплантатов?

— Да причем здесь это! У меня ведь и мама из-за рака умерла, такая наследственность…

— Так я приеду к тебе? — повторила Маргарита свое предложение.

— Хорошо, приезжай.

* * *

Январь, закрыв череду праздников, многим преподнес неприятные сюрпризы, как будто ожидаемый в декабре конец света рассыпался мелким бисером.

Так красиво поначалу развивались отношения между Лидией Валерьевной и Олегом Шитиковым! Нет, она не собиралась оставлять больного старика-мужа, понимала, что ее долг обеспечить уход за ним.

Но и хоронить себя заживо вместе с нелюбимым мужем, ведущим вегетативное существование, не считала нужным. Он украл лучшие годы ее жизни, издевался над ней, приходя пьяным домой. И трезвым был не лучше, никогда ласкового слова от него не слышала. И все же Лидия Валерьевна хранила ему верность долгие годы, пока вдруг совсем на излете бабьей жизни, когда и физиология уже угасала, сердце вспыхнуло чуть ли не в ладонях похожего на юношу-девственника Олега Шитикова, которому болезнь мешала найти свое счастье, свою женщину.

Как замечательно они провели выходные перед Новым годом, выехав вместе с другими курсантами в санаторий! Блеснули на выступлении перед отдыхающими, Олег читал скетчи, посвященные олигархам, и зал смеялся. Ему долго аплодировали, просили читать еще и еще. Лидию Валерьевну тоже слушали внимательно, хотя не все с сочувствием отнеслись к злоключениям людей, имеющих дворянские корни. Не все разделяли их грусть об утрате родовых имений. У многих свежие впечатления от новых богатых накладывались на исторические реалии. Все же и ей вежливо похлопали.

Но лучше всего Лидия и Олег провели последнюю ночь в общем номере, где они поселились, не скрывая уже своих отношений.

Хотя этот номер стал их домом всего на двое суток, Лидия сумела превратить его в уютное гнездышко. Постелила привезенные из дома вязаные салфеточки, что годами томились в чемоданах. Выставила две старинные чашки с клеймом кузнецовского фарфора из наследственного сервиза, последние две из шести. И даже полотенце для рук привезла свое, с веселенькими цветочками.