Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 179

Она в течение жизни часто закладывала в книги волоски.

Очень похоже также и на то, что про волосок все она придумывала — она его вовсе не закладывала, он, естественно, не передвигался, и заподозрить никого ей не хотелось. Рассказ был придуман для того, чтобы показать, насколько она близка к безумию. Ну и смотреть со стороны — как на это реагируют близкие.

Весной 26 года. Анна Андреевна в то время не писала писем, не говорила по телефону. У нее было такое настроение, что ее слушают, что письма ее смотрят, и она сразу сообщила, что писать не будет. Ну, может, это и не было так, но у нее было такое состояние.

Л. В. ГОРНУНГ в записи Дувакина. Стр. 94

Помню, в моем присутствии одна простодушная — а может быть, не столь уж простодушная — особа спросила Ахматову: «Анна Андреевна, ну откуда вы знаете, что за вами следят?», и Ахматова ответила: «Голубушка, этого нельзя не заметить!»

Иосиф БРОДСКИЙ. Большая книга интервью. Стр. 84

Вообще-то говоря, не особенно и остроумный ответ, чтобы его так патетически предварять «…И ответила Ахматова». Это хорошо еще характеризует ее привычное хамство: ну что это за «Голубушка»?

Про Наймана надо писать отдельную книгу комментариев. Просто переписать ее, ставя отточия и восклицательные знаки. Нужен борхесовский автор, который переписал «Дон-Кихота» Сервантеса. Вот я перепечатываю без пропусков:

В ней не было ни тени русской ксенофобии и подозрительности к иностранцам. Ее не было ни у кого! Какая там ксенофобия! У русских был дикий интерес, подобострастие, страстное желание хоть чуть-чуть потянуть на себя высочайшее иностранное внимание. Шпиономания же, к концу ее жизни укоренившаяся в умах и сердцах публики, была ей отвратительна. (Другое дело — что она не избежала отравы шпикомании — может быть, недостаточно основательно предполагала — а предположив, убеждала себя и близких, — что такая-то «к ней приставлена», такой-то «явно стукач».)

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 157

Найман не мог не назвать всего, потому что он все видел, он уличал ее во всем — а потом давал смехотворное объяснение, издевательское, но высказанное смиренным тоном, или как бы приподнимаясь в некие совершенно заоблачные вершины, где витал великий дух Ахматовой, и там уже по теории относительности все самое омерзительное, мелочное, что было в ней, представлялось великим. Люди заслужили эту книгу, все заглатывалось не раздумывая. Считается, что Найман написал панегирик Анне Андреевне, но ему ничего не оставалось делать, он не мог писать плохо ни о Бродском, ни об Ахматовой — его бы тогда спасло только то, что те умерли своей смертью, иначе все бы знали, кого назвать Сальери двадцатого века.

Я вспоминаю, как еще в пятидесятых годах Ахматова чувствовала постоянную слежку. Иногда, если мы шли по улице, она указывала на шпиков, которые ее сопровождали…

Михаил АРДОВ. Возвращение на Ордынку. Стр. 34

А на Недотыкомку?

Передонов был уверен, что за дверью стоит и ждет валет и что у валета есть какая-то сила и власть, вроде как у городового: может куда-то отвести, в какой-то страшный участок. А под столом сидит недотыкомка. И Передонов боялся заглянуть под стол или за дверь.

Федор СОЛОГУБ. Мелкий бес.

«Она помогала вам, не так ли?» — «Да, она здорово мне помогала». — «Когда вы были в тюрьме?» — «Благодаря ей я был освобожден. Она развила бурную деятельность, подняла народ».

Иосиф БРОДСКИЙ. Большая книга интервью. Стр. 18

13 марта 1964 года в Ленинграде поэт Иосиф Бродский был осужден по сфабрикованному обвинению в тунеядстве и приговорен к 5 годам принудительных работ на Севере, впоследствии сокращенным до полутора лет (без изменения приговора).

Вот «бурная деятельность». Чуковская читает статью.

Кончается статья угрожающе: «Такому, как Бродский, не место в Ленинграде». Знаем мы это «не место». Десятилетиями оно означало одно место: лагерь. Анна Андреевна очень решительно села. Опустила ноги на пол. Прислушалась к сердцу. Встала на ноги. И села за стол. Мы начали отбирать стихи для «Нового мира» .

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 114

Вид деятельности: «Опустила ноги на пол. Очень решительно».

8 декабря 1963 года.

Анна Андреевна в своем нарядном сером платье, оживленная, красивая. Она только что из гостей — где, по ее словам, «шампиньоны, инженеры, икра; физики, любящие стихи — знаете, как это сейчас принято всюду». Я ей рассказала о нашем с Фридой замысле: напишем о Бродском подробное письмо И. С. Черноуцану, одному из деятелей аппарата ЦК. Анна Андреевна обрадовалась нашей затее.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 115

Ей все равно — она не будет принимать участия ни в одной акции в защиту Иосифа Бродского. Ни до суда, ни во время — она оттянет время своего возвращения из Москвы в Ленинград, ни после — когда писатели, друзья, Фрида Вигдорова со своей стенограммой судебного заседания будут добиваться его досрочного освобождения — и добьются. Ахматова не шевельнет ни пальцем. Один раз, в самом конце, подпишет письмо в числе 13 писателей. Как Иуда. Иуда — потому что она просто предала его, как если бы написала донос. Она настолько была в силе тогда, что одного ее заступничества могло бы хватить. Но она побоялась: уже не ареста (даже не для себя, даже не для Льва Николаевича — такие были времена) — но просто ей пообещали заграничную поездку. И она отказалась сделать хоть что-либо.

Единственное, что известно из той эпохи о действиях Ахматовой, — она передала Твардовскому — не сама, сама даже не позвонила, не написала, не потревожила капитал, — а через малознакомого человека, чтобы в случае чего отказаться, — стихи Бродского. Для того чтобы Твардовский познакомился с поэзией Бродского, она выбрала и передала поэму Бродского и два стихотворения: одно посвященное Ахматовой (еще бы!) и другое — «Стансы».

[Бродский|: «Вы не думайте, пожалуйста, что мне плохо. Я спокоен. Я все время помню, что двадцать лет назад людям моего возраста было гораздо хуже».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 125

Сказала тихим голосом: «Мы все ходим с ножами в спинах. Ардов в деле Иосифа ведет себя весьма двусмысленно». Я спросила, что случилось, но она то ли не расслышала, то ли не пожелала ответить.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 184

Она не хочет рассказывать все об Ардове, чтобы не быть обязанной раззнакомиться с ним.