— Просто размышляю, хватит ли у меня сил добраться до вершины, — вру я.

Это частичная ложь. Ночью я долго не могла сомкнуть глаз и не выспалась. Я боялась утром встретится с Пашей взглядом. Мне удалось выскользнуть из душа, в который он вторгся, до того как он успеет посмотреть на меня так, что мое сердце екнет, а колени подогнуться.

К моему облегчению у нас появляется компания. По тропе поднимается запыхавшаяся Юля. Похоже, ей тоже нужна передышка. Андрей нагоняет ее. Его дыхание ровное и он не выказывает никаких признаков усталости.

— Устала, Юль? Хочешь, я помогу? Держись за меня, — он протягивает ей руку с серьезным выражением на своем красивом лице.

— Не нужно, — она отворачивается от его руки. — Я просто постою здесь немного и пойду дальше. Иди.

Он смотрит еще секунду, потом опускает руку и уходит, подмигивая нам. Правда, у него получается это не так задорно, как обычно.

— Если ты устала, мы всегда можем вернуться на турбазу, — шепот Паши полон соблазна.

— Нет, нет. Мы идем до конца! — восклицаю, когда его рука начинает ползти с моей талии вниз.

Вскоре мы нагоняем Софию и Марка, который несет Максимку в рюкзачке на своей груди и все время воркует с ним.

Мы уже почти на вершине, но я подумываю сдаться, сказать им идти дальше без меня и забрать мое тело на обратном пути вниз. Мои легкие горят, а ягодицы ноют. Ходить по больнице целый день — это совсем не то же самое, что взбираться на гору.

— Хочешь прокатиться на моей спине? — Паша, как и Андрей не запыхался, и только на лбу у него блестят капельки пота.

— Я умираю, — жалуюсь я.

— Для женщины, которая может скакать на мне всю ночь, не жалуясь на боль в ногах, ты быстро устаешь.

Резко останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. Я буду брать отсрочку от восхождения любым способом, каким смогу.

— Это потому, что есть некоторое удовольствие для меня, когда я вовлечена в ту деятельность. Это же — просто пытка.

Паша обнимает меня за талию и притягивает ближе, не обращая внимания на то, что я вся в поту и раздражена.

— Я спрашивал тебя раз десять, точно ли ты хочешь в поход. Ты могла бы сказать «нет», — его нос скользит по моей влажной шее, и как бы я ни наслаждалась его прикосновениями, сейчас я чувствую себя грязной.

— Я потная. Остановись.

— Я хочу чувствовать тебя, в каком бы состоянии ты ни была. Ты готова закончить восхождение? — его палец скользит по моей щеке, и у него появляется тот же взгляд, что и прошлой ночью.

Разрываюсь между тем, чтобы позволить ему произнести эти слова, и тем, чтобы сбежать, потому что циничная часть меня отказывается принимать это.

— Пойдем, — поворачиваюсь в его объятиях и двигаюсь быстрее, чем за весь этот день.

К тому времени, как мы поднимаемся на вершину, все остальные с благоговением смотрят на открывающийся пейзаж. Это прекрасное зрелище, но я не могу наслаждаться им в полной мере со всеми мыслями, крутящимися в моей голове.

***

Когда Андрей просит Пашу сфотографировать их с какой-то девушкой на фоне холмов, я, пользуясь случаем, хочу узнать побольше о том, что, в числе прочего, волновало меня прошлой ночью.

— И снова привет! — подхожу к Юле, изображая улыбку. — Ты ведь, кажется, работаешь секретарем в «Беркут-секьюрити»? Знаю, я не имею права спрашивать, — продолжаю я, когда она утвердительно кивает. — но ты не знаешь что-нибудь о поисках Пашиного брата или, может быть, о его отце?

Юля поначалу мнется, но, видя мой умоляющий взгляд, произносит: — Я, на самом деле, не много знаю. Слышала, что его отец был осужден на пожизненное. И что Беркуты долго выясняли, кто его брат. А теперь, когда выяснили, похоже, все стало только хуже. Но мне не известны подробности. — она пожимает плечами. — Я работаю там уже год, но мне кажется, что и половины не знаю, чем занимаются эти парни. Многие дела засекречены и хранятся в кабинете у Никиты.

Поблагодарив ее, ищу глазами Пашу, пытаясь стряхнуть неприятное предчувствие чего-то мрачного.

***

— Разве это не прекрасно, сынок? — Марк стоит совсем рядом, теперь уже держа Максима на руках. Тот крепко спит, но для Марка это не имеет значения. Он создает воспоминания со своей семьей. Когда София обнимает его за спину, я таю. Она смотрит на него с нежнейшей улыбкой на лице.

Все трое, стоящие там, такие счастливые, и это заставляет меня задуматься, может со мной что-то не так. Я могу любоваться любящей семьей. Но при этом мне не кажется, что я что-то упускаю в своей жизни из-за нежелания иметь детей.

Это их счастье, но я никогда не хотела, чтобы оно стало моим. Это заставляет меня чувствовать себя сломанной. Общество утверждает, что у женщин должно быть стремление стать матерями. Желание размножаться заложено глубоко в ДНК. Может быть это как-то связано с тем, что я просто не встретила своего мужчину?

***

— Что-то не так? — Паша встает рядом, всегда внимательный к моему настроению.

— Ничего, — бормочу я в ответ и, видя, что остальные готовы спускаться обратно, поворачиваюсь, чтобы последовать за ними. Паша этого не позволяет. Он хватает меня за руку и тащит за раскидистое дерево, чтобы другие нас не видели.

— Что случилось, Настя?

— Ничего, — лгу опять. Ему не нужно знать о моем экзистенциальном кризисе. Проблема не в нем, а во мне.

Я думаю, он говорил мне правду прошлой ночью, когда сказал, что хочет быть крутым дядей, но отцовство не для него. Единственная загвоздка в том, что ему двадцать два. Не многие мужчины, которых я встречала в своей жизни, хотят иметь детей в таком возрасте. Повзрослев и придя к этому сами или подталкиваемые женщинами в своей жизни, мужчины решают, что иметь детей — это то, что они хотят.

— Что там происходит? — его указательный палец постукивает по моему виску. Он прижимает палец к моим губам, когда я открываю рот, чтобы ответить. — И только не говори «ничего».

Я лишь качаю головой.

— Насть, вместо того, чтобы заставлять меня догадываться, о чем ты думаешь, почему бы тебе не использовать свой рот, как большая девочка, и сказать мне, что именно тебя тревожит.

Когда он говорит «как большая девочка», его глаза устремляются к моим губам, и легко угадать, что он думает о том, что мой рот большой девочки делал с ним прошлой ночью.

— Ты уверен, что не хочешь детей?

— Что?

Я знаю, что этот вопрос звучит как гром среди ясного неба, но на самом деле это не так. У нас был этот разговор вчера вечером. Он просто, кажется, забыл об этом быстрее, чем я.

— А что, если ты передумаешь через десять лет?

— Пф, я не знаю, Насть… честно… Я не привык загадывать наперед.