— Мариша, где ты была? Мы так за тебя переживали. Девочки сказали, что ты уехала куда-то после гимназии, но ты даже не позвонила после соревнований и мы стали думать, что возможно случилось что-то плохое, — она быстро тараторила, но это дало мне понять, как же сильно родители меня любят. Вот кому я нужна буду всегда, будучи ребенком или взрослым. Уткнувшись маме в грудь, не смогла сдержать слез. Сердце все еще саднило от обиды.

— Мое солнышко. Главное, что с тобой все в порядке. Идем, согреешься, руки ледяные, — и правда. После того, как я убежала из больницы, даже не заметила того, что забыла надеть варежки и мои руки продрогли и побелели от холода.

Сопротивляться я и не собиралась, поэтому разделась и пошла вместе с ними на кухню. Папа хотел что-то сказать, но деликатно промолчал, завидев мои опухшие красные глаза и опечаленное лицо. И это было явно не из-за того, что я заставила родителей волноваться.

Мама тоже не стала расспрашивать, но взяла с меня слово, что обязательно расскажу, когда посчитаю нужным. А после налила мне в кружку ароматного чая и поставила на стол еще теплый пирог с вишней. Один из моих любимых.

Улыбнувшись искренне, с жадностью умяла пару больших кусочков и поблагодарила за такую вкусную выпечку.

Настроение никакого не было, но мне его смог поднять только мой прелестный младший брат, который тихонько лежал себе в шезлонге и играл с мягкими погремушками. Порой не успеваю замечать, как же Кирилл быстро растет.

Присев на ковер рядом с ним, помельтешила перед его лицом и, завидев меня, брат мило улыбнулся, отвлекаясь от игрушек. Мне вдруг так захотелось его прижать к себе и крепко обнять. С этими тренировками и стрессами совсем забывала о проявлении любви и заботы к нему. Пусть мама и не просила меня с ним сидеть или присмотреть, пока она вечерами работает за ноутбуком, но я все равно чувствую за собой некую вину.

Поднимая аккуратно Кирилла с шезлонга и придерживаю его за голову, которая еще слегка качается, но он уже почти уверенно держит ее, когда мама выкладывает его на живот. За таким наблюдать очень увлекательно.

— Ты маме даешь высыпаться? А то иногда слышу, как ты плачешь по ночам. Животик, наверное, болит, — мы с ним мило переговаривались, а он так внимательно слушал, замерев, и смотрел на меня своими красивыми голубыми глазами. Иногда я представляю, каким же он будет, когда подрастет.

— Общаетесь, да? А мы, скажи, спали сегодня лучше, чем вчера, — в гостиную зашла мама и стала корчить брату разные рожицы, отчего он перевел взгляд на нее и иногда улыбался в ответ.

Вспомнив о разряженном телефоне, передала Кирилла маме, а сама сообщила, что пока побуду в комнате. Прихватив с собой сумку с вещами, зашла внутрь и кинула ее на кровать, предварительно закрывшись.

Я теперь вообще не представляю наше общение с Владом. Хотя, какое общение после такого. Даже случайно видится нету никакого желания. И как назло, мы всегда часто пересекаемся в коридоре на переменах. Нужно вытерпеть предстоящую неделю.

Поставив телефон на зарядку, я попыталась сразу же включить его и на меня тут же посыпался шквал пропущенных звонков и смс от подруг, родителей и даже Беликова.

Проигнорировав все, что он писал, отписалась своей команде, что я дома и со мной все нормально, в физическом плане. А вот насчет морального, стоит задуматься. Я полностью опустошена. На меня напала апатия, нежелание вообще чем-то заниматься, просто хочется зарыться под одеяло и провести там остаток учебы. Слез уже не осталось, а вот осадок внутри — на долгое время. Я даже не знаю, что мне сказать родителям, они ведь даже не знают, что я почти также рассталась и с Захаром.

Звонок от Ники поступил сразу же, но не ответить я не могла.

— Подруга, ты вообще куда пропала? Мы с Дашкой тебя обыскались, — обидчиво проговорила Зорина.

— Простите, так получилось. Я…произошло кое-что неприятное, но пока обсуждать мне это не хочется.

— Что-то мне это не нравится. Это как-то связано с Захаром?

— Не совсем, — неуверенно ответила подруге. Мой голос был тихим, не хотелось, чтобы родители услышали мой разговор с Никой. Я обязательно все им расскажу, но позже, пока не приведу свои мысли в порядок.

— Так…это из-за Влада? Колись, я же все равно узнаю правду, — подруга всегда была такой напористой, поэтому в школе было трудно что-то от нее скрывать, ведь ей удавалось раскалывать меня как орешек почти в два счета.

— В общем. Вика попала же под машину, а перед этим за ней побежал Влад. Ну я и забеспокоилась, когда он не пришел спустя какое-то время. А когда он написал мне смс, что они уехали в больницу, то испугалась. Не только за него, но и за Тихонову тоже. Она в последнее время изменилась, и мы вроде как стали более-менее нормально общаться. Поэтому поехала за ними, но потом пожалела об этом, — обида накатывала по новой. Я прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться, но мой голос уже стал дрожать.

— Что случилось потом? С Владом что-то?

— Он…как сказать…я через окно в палату увидела, как они разговаривали и смеялись, а потом…он поцеловал ее, и я думала, что…, — закончить предложение у меня не получилось. Все-таки сорвалась и тихо заплакала, уткнувшись в подушку. Молчи. Молчи. Родители не должны это слышать.

— Мариша. Солнышко. Не плачь, пожалуйста, — я продолжала держать телефон возле уха и слышала, как Ника пыталась меня поддержать словами.

— Давай я приеду.

— Я хочу побыть одна, — каждое слово давалось мне с трудом, образовался ком в горле от слез и еле сдерживалась, чтобы простой плач не перешел в стадию истерики. Мне больно. Очень больно. Я думала, что ошиблась насчет Беликова и наконец встретила того, кто меня понимает, с кем я могу быть собой и поделиться чем угодно. Он показал себя с другой стороны, с настоящей, а на деле оказался тем, как его и описывали еще когда я только перевелась. Я верила ему, прониклась его горем, хотела помочь уговорить отца дать ему самому решать свою судьбу и заняться тем, к чему лежала душа. Хотела поддержать, и мы вместе преодолели бы все невзгоды.

Все рухнуло в тот самый момент, когда он поцеловал Тихонову. Мои мечты, мое доверие, мои надежды. И теперь придется вновь проживать этот ужасный период с принятием, перевариванием в своей голове, чтобы подвести итог и