– Проснись, Рейчел, ну же, открой глаза.

Я хотела ответить, дать ему знать, что уже проснулась, однако окончательно сбросить оковы дремотного оцепенения никак не получалось. Это начинало пугать меня, я боялась не успеть, и от страха громко колотилось сердце.

Какой-то пикающий звук понемногу проникал в сон, острой иглой прорывая его завесу. Не обращать внимания на резкий и настойчивый сигнал было невозможно. Откуда же он идет? Я слышала его ясно, будто наяву, и когда сознание действительно начало возвращаться ко мне, решила, что это будильник. Я открыла глаза – звук не исчезал. Полусонная, я зашарила ладонью по тумбочке – наверное, завела вчера машинально, надо выключить. Под руку мне ничего не попалось.

Я приподнялась на постели, ничего не понимая. Туман в голове понемногу рассеивался, звук начал слабеть и мгновение спустя пропал совсем. Глупо заморгав, я уставилась в темноту, совершенно сбитая с толку дурацким сном, и вдруг ощутила будто донесенный сквозняком запах любимого папиного лосьона после бритья. Запах уже не в первый раз чудился мне по ночам, но папы в комнате не было. Значит, и раньше он действительно не заходил проведать меня во сне. Тогда что это значит? Разве бывают обонятельные галлюцинации?

Мои сумбурные мысли прервал легкий шум из коридора. Я замерла, насторожившись. Мгновение спустя шум повторился – кто-то крался по старым половицам. Сперва я решила, что забрался вор. Наверное, я все-таки еще не совсем проснулась – только этим можно объяснить, что в голову пришла подобная чушь.

Еще один шаг снаружи по предательски скрипящим доскам, и в лунном свете, просачивавшемся сквозь тонкие занавески, я увидела, как ручка замка начала медленно опускаться. На дверь слегка надавили, и она тоже заскрипела, но не поддалась. Ручка поднялась и опустилась снова, под приложенным к створке большим усилием протестующе застонали петли, однако замок держал крепко.

Нервно прикусив губу, я задержала дыхание и боялась пошевелиться. Сколько еще будет попыток и устоит ли дверь? Звучит безумно, знаю, но я, кажется, действительно предпочла бы, чтобы на месте моего жениха оказался настоящий взломщик.

– Рейчел? – послышался тихий шепот Мэтта, прижимавшегося губами к щели. – Рейчел, ты не спишь? Рейчел!

Пытка длилась бесконечно. Я не могла больше сдерживать дыхание. Сейчас или вдохну, или свалюсь в обморок от недостатка кислорода – в любом случае Мэтт услышит. К счастью, ни того ни другого не произошло – после нескольких мучительных секунд он удалился в сторону комнаты для гостей.

* * *

Когда я спустилась вниз на следующее утро, Мэтт сидел с газетой за кухонным столом, на котором стояла пустая чашка из-под кофе.

– Доброе утро, – проговорила я как ни в чем не бывало – насколько это возможно для женщины, закрывшейся ночью от собственного жениха. Наклонившись, я по касательной чмокнула его в щеку.

– Хорошо спала? – вежливо поинтересовался он.

К счастью, я как раз стояла к нему спиной, наливая себе большую кружку кофе.

– Да, знаешь, просто отлично. Отключилась сразу, как легла, и до самого утра глаз не раскрыла, спала как младенец.

«Рейчел, остановись, это уже слишком!» – прозвучал предупреждающий голос у меня в голове. Мэтту мои слова, кажется, тоже не показались правдоподобными.

– То есть ты не слышала ночью меня под дверью?

Опустив голову, я так лихорадочно заболтала ложечкой, что чуть не свалила кружку.

– Нет. А что-то случилось?

Он молчал так долго, что я не выдержала и подняла взгляд.

– Я приходил к тебе.

– Ой… – Такой односложный ответ его явно не удовлетворил, и я добавила: – Я думала, ты просто пошутил.

Следовало придумать что-то получше. Ни слова не говоря, он красноречиво взглянул на меня. Пришлось выкручиваться.

– Но не могли же мы… Папа спит буквально в соседней комнате.

– Раньше это нас не останавливало.

Что правда, то правда. Я помнила несколько случаев, когда подростками мы пробирались друг к другу в спальни – риск попасться нас только подстегивал.

– Ну, теперь все по-другому. Мы больше не школьники. И потом, ты же знаешь, у меня и так сейчас в голове кутерьма. Ты говорил, что все понимаешь и не будешь торопить события.

Я бы, наверное, смягчила тон, если бы он хоть немного смутился. Как-никак он ведь не знал наверняка, что я не спала.

– Рейчел, я, по-моему, и так проявляю невероятное терпение. Но я всего лишь человек. Только что у нас были серьезные, зрелые отношения, а в следующую минуту ты вдруг все о них забываешь и прячешься от меня в темноте за закрытой дверью.

Черт, он все-таки знал, что я не сплю. И дал мне попасть в расставленную ловушку, выставив себя полной идиоткой. Я вдруг разозлилась:

– Ну извини, что налетела на грабителя и внесла неожиданные помехи в твой жизненный план. Я не нарочно, честное слово. За амнезию мне тоже извиниться? Или только за то, что избегаю секса с человеком, которого по своим ощущениям встретила после долгой разлуки всего несколько дней назад?

Он шагнул ко мне, и я, хоть еще не совсем остыла, позволила ему обнять себя. Однако напряжение не спадало, и он наверняка это почувствовал.

– Прости, – шепнул Мэтт, зарывшись лицом в мои волосы. – Ты просто не представляешь, как тяжело видеть любимую женщину, желать ее и знать, что она не готова тебе ответить.

Его слова звучали так искренне, что мой гнев рассеялся, смытый волной раскаяния. Конечно, я не помнила своей взрослой любви к Мэтту, но он ведь в этом не виноват. Непрошеная, перед глазами вновь возникла наша фотография на фоне Эйфелевой башни. Вне всяких сомнений, когда делался снимок, я всем сердцем любила человека, который держал сейчас меня в объятиях. С полувздохом-полустоном я обмякла, обхватив его руками и прижавшись к стальному торсу.

– Прости меня. Я буду стараться изо всех сил, правда. Только потерпи еще чуть-чуть. Дай мне время справиться со своими… со своей амнезией.

Сердце мое глухо стукнуло. Я чуть не сказала: «…со своими чувствами к Джимми»!

Мэтт приподнял мой подбородок. Мы вновь, как когда-то давно, смотрели друг на друга, глаза в глаза.

– Только постарайся не очень долго, ладно?

Потом он поцеловал меня долгим и страстным поцелуем, словно показывая, чего я лишала себя долгое время. И я ответила – потому что чувствовала себя виноватой, потому что когда-то по-настоящему любила его и потому что… потому что это был Мэтт.

Несколько минут спустя, когда появившийся на пороге папа не слишком любезно прервал нас негромким «хм-м», Мэтт, отстранившись, вдруг огорошил меня известием:

– Рейчел, извини, пожалуйста, мне придется поехать в Лондон прямо сегодня, а не завтра, как я собирался.