С такой потерей он не мог смириться и поэтому прибавил усилия. Якорь пошел, веревка под тяжестью натянулась как струна. Волох наклонился к воде, чтобы вытащить якорь, и вздрогнул – из глубины к поверхности медленно двигалось чье-то тело. Преломленный в голубоватой воде солнечный луч осветил женскую голову с черными нитями волос. На ухе блеснула серьга, на шее – красный шарф и туго стянутый провод, обрывки белой ткани и обнаженная грудь…

Веревка выскользнула из его разжатых ладоней.

– Бог ты мой, – прошептал Алексей Георгиевич, оглядываясь. – Этого мне только не хватало. Утопленница? Да нет, зачем тогда провод на шее? Не могла она себя погубить. Нечисто здесь. Надо бы подальше от греха…

Мимо проплыла студенистая медуза с фиолетовой окантовкой. В десяти метрах на поверхности показалась черная голова змеи—охотницы за бычками и другой мелкой рыбешкой, соперницы вездесущих и неутомимых нырков. В ожидании гостинца, над головой раскричались бакланы и чайки. Все это гнетуще, мистически подействовало на Волоха.

Он торопливо достал из сумки охотничий нож и обрезал веревку, удерживавшую якорь. Хотя, поразмыслив, мог просто отвязать ее от лодки и сбросить на дно. После этого еще раз огляделся вокруг – в отдалении покачивалась лодка с одиноким рыбаком. Волох лихорадочно стал грести веслами подальше от страшной находки. Слыл он мужиком не робкого десятка, но тут оробел, сделалось не по себе, жутковато. Отплыл в сторону метров триста, закинул удочки. Машинально выловил с пяток бычков и, подбросил в воздух. Спикировав, их схватили чайки.

“Нет, какая к черту рыбалка, если рядом труп”, – подумал и направил лодку к берегу. По пути выпустил из садка весь улов. Вытащил на прибрежные камни лодку и не стал, как обычно сушить ее на солнце. Выпустил воздух и бросил в багажник.

Поспешные действия Алексея Георгиевича выглядели странно, ведь и начало рыбалки и ее завершение он обычно почитал, как особый ритуал. На сей раз, он изменил ему. С места в карьер пустил свой «Запорожец», не боясь растрясти его на ухабах проселочной дороги. Машина, не привыкшая к резвой езде, конвульсивно вздрагивала на кочках.

– Где же твой улов? – спросила его Серафима, подмечая необычное поведение супруга: хмурое лицо, подозрительный, настороженный взгляд, резкие движения. Еще не было такого случая, чтобы он с рыбалки возвращался без улова. Это для его честолюбия равнозначно позору.

– Что-то случилось, Алеша? – ласково подступилась к нему. – Что-нибудь неладное, может, простудился? Опять норд-ост задул, а ты легко одет, поясницу застудишь, радикулит скрутит. Носит тебя по этим рыбалкам, сидел бы дома в тепле и уюте, газеты почитывал и телевизор смотрел…

– И не спрашивай, Фима, – отмахнулся он и пошел в дальнюю комнату. В такие минуты супруга остерегалась его беспокоить. «Не в духе Ликсей, вернулся без улова. Не помог даже владыка морей и океанов Нептун, но не все коту масленица. Не ровен час, под горячую руку попадешь…

К вечеру Волох немного отошел, но она, несмотря на любопытство, с вопросами не лезла, сохраняя дистанцию, лишь походя, сказала:

– Давеча, пока ты на рыбалке без толку время убивал, по радио три раза сообщили, что пропала девушка восемнадцати лет. Может вечером и по телевизору покажут. Господи, что на земле творится… Люди бесследно, словно привидения, исчезают. Может их инопланетяне на этих НЛО забирают для экспериментов?

Серафима отличалась не только сварливостью, но прямо таки болезненным интересом к ужасным историям, аномальным и астральным явлениям, мистическим, загадочным происшествиям. Не пропускала выпусков криминальной и судебной хроники, читала газеты и журналы. Считала долгом быть в курсе событий.

– Как пропала? – настороженно поднял голову Алексей Георгиевич. – Когда?

– Пятого сентября, вечером. Собиралась ехать в Корнеевку. Ушла от подруги и, как в воду канула. Просили всех, кто что-нибудь знает, сообщить в милицию или прокурору. Гарантируют вознаграждение.

– А того… приметы не сказали? Какая из себя, сколько лет, во что одета?

– Совсем юная, в белой кофточке, джинсовой юбке, – ответила Серафима и пристально посмотрела на супруга, зная, что прежде его такие факты не интересовали. Волох медлил, решая сообщить супруге о страшной находке или нет?

«Разнесет, старая, как сорока – язык без костей. Но и хранить эту тайну невмоготу. Надо снять с души этот камень. Ведь у нее родители, наверное, себе места не находят из-за пропажи дочери. Не по-христиански будет, если промолчу”, – раздумывал он и решился.

– Выловил я нынче, Фима, одну русалку, – произнес Алексей Георгиевич спокойно и даже с оттенком иронии.

– Знаю, какую русалку, – приняла она его слова за шутку. – Ты гляди, на молодых не шибко заглядывайся, а то заразой какой наградят, на старости лет позора не оберешься.

– Я серьезно, не шучу, – строго взглянул он. – Утопленница попалась на якорь. Горло перевязано шарфом и проволокой. Сразу сообразил, что не могла она себя порешить, не могла… Какой-то злодей ее задушил и утопил. Оставил я ее вместе с якорем на дне. Дюже испугался, чтобы меня потом не затаскали на допросы. Вместо рыбалки придется торчать под кабинетами, а то еще и «дело» сошьют, сделают козлом отпущения.

– Может, это та, пропавшая, – догадалась старуха. – Надо сообщить по 02. Они очень просили. Обещали ведь вознаграждение, сами управиться не могут, а тебе премию какую дадут за ценную информацию и в газете пропечатают. На весь город, а может, даже на Крым прославишься…

– Погоди поперед батьки в пекло. Не нужна мне такая слава, – перебил ее супруг. – С милицией опасно связываться. Еще решат, что я ее убил и утопил. Затаскают по кабинетам, что да как? Но выхода нет. У нее, наверное, есть родители. Каково им, несчастным? Может, подождать до утра?

– Звони сейчас, милиция круглые сутки работает, без выходных и праздников, – убеждала его Серафима.

– Слава тебе, Господи, просветила. Сам знаю, что круглые сутки милиция начеку, – огрызнулся он и недоверчиво взглянул на супругу. – Шла бы ты, старая, носки без пяток вязать и не лезла в это темное дело. Я как-нибудь сам разберусь. А то и тебя за компанию потянут в КПЗ.

– Звони, старый пень, чтобы никто не опередил и премию не перехватил. Дюже обидно будя, если оплошаешь.

– Тебе бы только задарма деньги получить.

– Сердца у тебя нет, милиция, люди с ног сбились. Несколько раз по радио передавали сообщение, – не отступала она, угрожающе поджав руки в бока. – Аль я сама позвоню, приедет «воронок» и тебя силком в милицию потянут. За сокрытие тайны накажут, улицы мести заставят и туалеты убирать.

– Нет на тебя управы, – вздохнул он и потянулся рукой к телефонной трубке.

– И не будя, – с гордостью сообщила суровая супруга, довольная тем, что он последовал ее совету. Волох позвонил, рассказал дежурному по городскому отделу милиции о находке. Спустя двадцать минут к подъезду дома подъехал милицейский УАЗ, доставивший Алексея Георгиевича к майору Белозерцеву и капитану Щеглову. Среди нескольких фотографий он признал утопленницу.