– И что? – по-прежнему не понимал Ильичев.

– На фига? – вздохнул Куропаткин, поворачиваясь к нему и заглядывая в глаза. – На фига хвататься за нож, оставлять лужу крови да еще и само орудие убийства, когда можно было просто приляпать взрывчатку к его драндулету? И все! Взлетает на воздух наш темпераментный приятель, и концов не найдешь!

В словах Куропаткина была определенная логика. Я тоже отметила про себя этот момент. Как-то не вязалась смерть Бабурина с отметкой конкурентов. К тому же у меня имелись дополнительные доводы, которые я решила высказать публично.

– Мстить Бабурину им, по сути, не за что, – произнесла вслух. – Не за испорченную же стену! К тому же не забывайте, что Овчинников и Бугаенко лишь на охранной службе «Атланта», то есть сами по себе ничего не решают. И никогда не стали бы проявлять подобной инициативы без указки свыше.

– А вы уверены, что они ее не получили? – скосился на меня Ильичев.

– Уверена, – убежденно сказала я. – Более того, я вообще уверена, что они стерли запись нашей беседы с внутренней камеры. Там же ясно звучит их признание в том, что им поручили подослать мотоциклистов. А это прямая подстава начальства, на которое не подействует объяснение, что мы, дескать, защищали собственные шкуры. Так что они будут молчать в тряпочку и сидеть тихо.

– А у вас и правда есть запись нашей беседы? – с интересом посмотрел на меня Ильичев.

– Это неважно, – ответила я. – Главное, чтобы они думали, что она есть. И передали руководству. Я уверена, что они преподнесут эту встречу совершенно не так, как она происходила, а в выгодном для себя свете. Наверняка выставят себя героями, грудью защищавшими честь родного концерна. Но про пленку упомянут. Обязательно. И тогда, надеюсь, инцидент с «Атлантом» можно будет считать полностью исчерпанным.

– Это с «Атлантом», – сказал Куропаткин. – А с убийцами Бабурина?

– Это что же… – протянул Ильичев, обводя нас растерянным взглядом. – Есть кто-то еще? Но кто?

Отвечать на этот вопрос никто из нас не стал.

– Значит, давайте подведем итоги, – проговорила я. – Если милиция захочет побеседовать с кем-то из вас, включая и меня, стоим на том, что знать ничего не знаем. Ни про какие угрозы конкурентов, ни про наше присутствие при взрыве бабуринского офиса не говорим. Про связь с Темниковой и про то, что Кристина – родная дочь Бабурина, разумеется, тоже. Думаю, что у Елены Константиновны хватит ума не рассказывать об этом.

– Она сейчас в шоковом состоянии, – сказал Ильичев. – Может не совсем себя контролировать.

– Ничего, когда речь идет о собственной заднице, она очень хорошо себя контролирует, – с усмешкой успокоил его Куропаткин. – И помни, что я тебе сказал, Володя. Повторю, немного перефразируя: краткость – сестра таланта. И безопасности.

– А скоро вообще все это закончится? – вопросил Ильичев.

– Вопрос риторический, – сказала я. – Будем работать в этом направлении.

Я подумала о майоре Авдеенко, которому дала задание собрать досье на членов концернов «Эвита» и «Атлант». Скорее всего, Жора уже должен был это сделать. Просто я закрутилась со всеми этими событиями извне и не смогла выбрать времени, чтобы к нему заехать. А сейчас, наверное, уже поздно: на дворе вечер, и рабочий день майора уже закончен. Он уже наверняка дома пиво с воблой пьет. И лучше всего наведаться к нему завтра с утра. Думаю, Авдеенко сообщит мне хоть что-то, что пролило бы свет на творящуюся вокруг моего клиента заваруху.

– Ладно, – Куропаткин к этому времени уже опустошил свою тарелку и отодвинул ее. – Все вроде решили, я поеду, пожалуй.

Первоначально я думала о том, что наша беседа будет более обстоятельной. Но, как уже говорила, сменившееся настроение Куропаткина меня насторожило. Оно явно свидетельствовало о том, что Николай Иванович не собирается пускаться в откровения. Договорились о сути поведения – и все.

– Николай Иванович, – спросила я на ходу, когда Куропаткин направился в прихожую. – А что же вы не отвечали на мои звонки, когда я ждала вас в кафе? Могли бы хотя бы сами позвонить, сказать, что живы-здоровы, просто спустило колесо…

– Телефон сломался, – коротко ответил Куропаткин.

– А-а-а, – протянула я. – Что ж, сочувствую.

– Да ладно, сейчас новый куплю, делов-то, – проговорил Куропаткин и, попрощавшись, исчез за дверью.

Ильичев, стоявший позади меня, подавил зевоту. Он все еще находился под воздействием снотворного и явно клевал носом.

– Сколько сейчас времени? – осведомился он у меня.

– Идите спите до завтра, – спровадила я его. – Надеюсь, сегодня уже ничего не произойдет.

На всякий случай я позвонила Темниковой, чтобы узнать, в каком она состоянии. Голос у Елены Константиновны был пьяным. Видимо, она сильно переживала смерти дочери и ее отца, случившиеся одна за другой, и пыталась заглушить боль таким вот стандартным способом, являвшимся очень коварным.

– Они оставили меня совсем одну… – со слезой проговорила Темникова. – Одну… У меня больше никого нет. Зачем мне теперь жить?

– Елена Константиновна, вы постарайтесь успокоиться, – посоветовала я. – И лучше всего сейчас ложитесь спать.

– Я не могу спать! Меня мучают кошмары! – призналась Темникова.

– Примите успокоительное.

– Лучше я выпью коньяка.

– Да не лучше это! – не выдержала я. – К душевной боли прибавится еще и головная, только и всего.

– А вы не могли бы приехать, составить мне компанию? – плаксиво спросила Темникова.

– Я? Нет, – сейчас же открестилась я. – У вас, кажется, есть близкая подруга – психолог. Вот ее и попросите приехать. Думаю, это куда более нужное вам сейчас общество.

И, завершив беседу с Еленой Константиновной, направилась в ванную. Наконец-то я имела возможность расслабиться и спокойно полежать в кружевах пены. Учитывая предыдущую бессонную ночь, я радовалась возможности сегодня лечь спать пораньше. Необходимо восстановить силы, поскольку и в самом деле было неизвестно, сколько продлится моя работа у Ильичева и что принесет завтрашний день… Облачившись после душа в мягкую пижаму, я направилась в свою комнату.

Ее я заметила сразу. Камеру наблюдения, подвешенную к багетке, на которой крепилась занавеска. Подойдя, внимательно осмотрела. Обычная камера, можно было бы подобрать и более миниатюрную и незаметную. К тому же эта модель уже устарела.

– Та-а-ак, – протянула я, задергивая занавеску так, чтобы она заслонила объектив. – И кто же пытается вторгнуться в мою частную жизнь?

Почти сразу же я достала из сумки свой сотовый телефон. Так и есть – внутри торчал «жучок». Камеры показалось мало, и решили прослушать еще и мои разговоры. Но кто мог совершить эту шпионскую вылазку?

Я выковыряла «жучок» из телефона и села на диван, задумавшись. Никаких следов проникновения в дом не было: все замки на месте, окна тоже. Да и не так просто попасть в снабженный сигнализацией и современными замками дом. Конечно, охранная служба «Атланта», снабженная, наверное, специальными средствами, могла попытаться это сделать. Но в этом случае я все-таки определила бы, что в доме побывал посторонний. Но зачем «Атланту» моя комната и мой телефон? Логичнее поставить прослушку Ильичеву или оставшимся пайщикам.