вновь обратился к Шэн Линъюаню, — значит, ты принимаешь мою «клятву вечной любви»?

Они и правда прекрасно понимали друг друга, ведь Его Величество произнес только одно слово:

— Катись.

— Могу ли я воспользоваться этой двусмысленной ситуацией3, чтобы сделать тебе предложение? — вновь отозвался Сюань Цзи. Стоявший кругом грохот разрывал барабанные перепонки. Желая быть услышанным, юноша снова повысил голос и заорал, не щадя голосовых связок, — неужели ты вернулся ко мне только для того, чтобы сказать «убирайся»? Ваше Величество, какой же вы подонок…

3 П/п: Сюань Цзи говорит о «двусмысленной фразе», даже о некоем «каламбуре». Все дело в том, что слово 滚 (gǔn) — катись отсюда, убирайся вон; также идет в связке со словом 婚 (hūn) — брак. В китайском языке есть выражение 滚婚 (gǔn hūn) — досл. скользящий брак. Вот только, такой брак скорее «катится под откос».

Но не успел Сюань Цзи договорить, как Шэн Линъюань бросился к нему и резко вцепился плечо. Сюань Цзи отшатнулся, но Шэн Линъюань дернул его за собой и оттащил более чем на десять метров в сторону.

Из образовавшейся в полу трещины вырвались гибкие листья хлорофитума и едва не схватили Сюань Цзи за ноги.

Когда-то оно было обычным декоративным растением. Осколки цветочного горшка все еще валялись неподалеку, в то время как растение вовсю жило своей жизнью. Крепкий, словно сверло, стебель вонзился в лежавшую под ногами плитку. Длинные, семь или восемь метров в длину, пурпурные, словно напившаяся кровью пиявка, корни насквозь прошивали мрамор.

— Какого черта? — больше всего на свете Сюань Цзи ненавидел пиявок. Он тут же взмахнул крыльями, взмыл в воздух и потянул за собой Его Величество. — Что происходит?

— Не знаю… — склонив голову, отозвался Шэн Линъюань. — Отпусти меня и говори потише, я не глухой.

Сюань Цзи потер пальцами заложенное ухо. Только теперь он заметил, что бушевавшая снаружи гроза прекратилась, и бивший в глаза свет заметно потускнел. Сюань Цзи смотрел на то, в какое жалкое зрелище превратился главный зал: под влиянием «Печати казненных рабов», некогда мертвое древо продолжало разрастаться, вгрызаясь корнями в здание и поглощая все, что встречалось у него на пути. Но клинок Его Величества расколол массив, и дереву пришлось выплюнуть то, что оно успело засосать. Все проглоченные древним гигантом растения тут же «вернулись к жизни», и все стало только хуже.

Окна заволокло разросшимися лианами, со всех сторон ползли зеленые лозы опрокинутого на пол сциндапсуса, образуя под ногами своеобразный ковер. Вдруг до обоняния Сюань Цзи донесся сладкий, почти приторный аромат. Это был огромный цветущий жасмин. Растение достигало высоты целого этажа, а каждый цветок был размером с бумажный фонарь. Цветы скорбно склонили свои белые головки.

Внезапно Сюань Цзи что-то почувствовал и быстро посмотрел на часы. Часы показывали ровно одиннадцать вечера.

Проклятие, уже полночь!

Сразу за этой мыслью последовал сильный подземный толчок… Нет, это было не землетрясение, это был гром.

Но гром гремел всего полминуты. Это больше напоминало глубокий вдох, плавно погрузившийся в даньтянь. А потом раздался голос. Он был высоким и очень раздраженным. Таким же, как у пустой куклы, — воплощения Шэн Линъюаня, — в тот день, когда его призвали темным жертвоприношением, и он, отказавшись от условий контракта, разрушил половину здания. С каждым раскатом грома древо все больше и больше обугливалось, но окружавшая его растительность почему-то продолжала цвести.

Молнии сотрясали дерево, и энергия, которую оно поглотило при помощи «Печати казненных рабов», больше не скапливалась в одном места, а рассеивалась во все стороны.

Но вдруг из цветущих растений вырвались бесчисленные белые тени. Самые крупные из них были ростом с человека, а самые маленькие напоминали сказочных цветочных фей. Каждая из них обладала странной божественной аурой. По отдельности они казались интересными, но собравшись вместе, утратили всякий шарм, сделавшись похожими на тополиный пух, носившийся по Юнъаню поздней весной.

Фальшивые пилюли, привлеченные «Печатью казненных рабов», устремилась к зданию, но вдруг застыли и неподвижно повисли в воздухе.

После испепеляющей грозы, наконец, хлынул холодный дождь, и пилюли попросту смыло водой. Коснувшись их, капли дождя превратились в кровь, и все вокруг сделалось похожим на арену кровавой бойни. Предчувствуя беду, выбравшиеся из здания сотрудники бросились на поиски укрытия.

Чудом избежавший крушения вертолет медленно садился на укрытый дождем задний склон горы. Сидевшие на борту люди приготовились к крушению.

Но вопреки ожиданиям дождь не принес с собой никаких разрушения. Разразившаяся буря смыла кровавые следы, и некогда неприступная гора Сишань вновь наполнилась свежестью. Кровавые капли напоминали какое-то особое удобрение. В самый разгар зимы задний склон горы укрыл цветущий ковер, и аромат оживших растений заглушил стоявшее в воздухе зловоние.

В висевшем на волоске Главном управлении Сюань Цзи наблюдал за «тополиным пухом». На деле, это оказались различные жертвенные письмена.

— А я-то думал, что это Хэ Цуйюй преуспела в жертвоприношениях, — Шэн Линъюань поправил порванный Сюань Цзи воротник, и на два метра отодвинулся от того, кто утверждал, что «никогда не терял перья». Увидев на полу превратившегося в бурлящий котел зала одну единственную целую плитку, Его Величество спокойно встал на нее. — Не ожидал, что за всем этим стоит настоящий мастер. Обычные люди используют ритуалы для общения с демонами, но ты особый случай. Только Цзю Сюнь решился бы принести в жертву Бедствий, только он мог бы пойти против воли небес и уничтожить богов.

Из-за истории своего рождения Сюань Цзи испытывал отвращение к жертвоприношениям и жертвенным письменам. Даже спустя три тысячи лет он мало что о них знал и потому испугался, услышав слова Шэн Линъюаня.

— Что… Принести в жертву Бедствий? Ты имеешь в виду Алоцзиня и Вэй Юя?

Сюань Цзи вдруг вспомнил, что, когда он ворвался в главный зал, его встретили клинки, некогда использованные против них Вэй Юем. А миазмы внутреннего демона, созданные при помощи энергии демона небес, украденной у Его Величества, использовала тень. Их противник создал себя из ста восьми заплат и даже попытался прикоснуться к его костям. Этот трюк, очевидно, был в характере клана шаманов.…

Три тысячи лет назад Цзю Сюнь поглотил бесчисленное множество древних духов. Три тысячи лет спустя он же поглотил трех Бедствий!

Почему это чудовище до сих пор поглощало все подряд?!

Похожие на тополиный пух жертвенные письмена постепенно собирались вместе, формируя человеческую фигуру. «Человек» усмехнулся и медленно выдохнул. Почувствовав свободу, он начал стремительно меняться. Он рос, становился все больше и больше. Два метра, три… вскоре его силуэт горой возвышался над полуразрушенным зданием. Очертания его фигуры были сотканы из белоснежных текстов. Жертвенные