до «Путешествия в прошлое» появилась «Песня про Тау-Кита» (июнь 1966), в которой китайские реалии являются эвфемизмом советских, и вполне естественно, что обнаруживаются сходства между атмосферой на Тау-Кита и обстановкой в психбольнице, а также между тау-китянами и врачами: «Всё стало для нас неприятно» (АР-5-68) = «Мне муторно, отвратно» /5; 380/; «В ответ они чем-то мигнули» /1; 222/ = «Он мне подмигивал хитро» (АР-11-62) (так же вел себя черт в песне «Про черта»: «…корчил рожи и моргал», — и представитель власти в песне А. Галича «О том, как Клима Петрович выступал на митинге в защиту мира», 1968: «Вот моргает мне, гляжу, председатель: / Мол, скажи свое рабочее слово!»); «Возникнут и вмиг растворятся» (АР-5-68) = «Огромный лоб возник в двери» /5; 77/, «Вдруг словно кануло во мрак / Всё сборище врачей» (АР-11-54); «И юмор у них безобразный» /1; 221/ = «Глядели все с ухмылкой» /5; 378/; «Но тау-киты — такие скоты» = «Колите, сукины сыны…»; «Но тау-китяне радушны» = «Врач стал еще любезней»; «Сигнал посылаем: “Вы что это там?”» /5; 221/ = «Вы, как вас там по именам, — / Вернулись к старым временам?» /5; 81/, «Эй! Как тут принято у вас?»[1921] [1922] [1923]; «…Что мне за себя стало стыдно» /1; 222/ = «Мне даже стыдно стало!» /5; 382/; «Покамест я в анабиозе лежу» /1; 221/ = «Пока наркозом не пропах» (АР-11-57); «А ну, говорю, признавайся!..» /1; 222/ = «А ну, покажь, чего строчишь / В секретном протоколе!» /5; 381/.

В первом случае оппоненты лирического героя говорят на тау-китянском, а во втором — главврач пишет протокол на латыни.

Впервые же этот мотив возник в песне «Про личность в штатском» (1965), где сотрудник КГБ «писал на эсперанто / Всё как есть!» (С5Т-1-336). Неудивительно, что данная песня обнаруживает множество параллелей с «Историей болезни»: «Он писал для конспирации / Без всякой пунктуации — / Не прочесть» (С5Т-1-336) = «И там писал он всё подряд / Без точек и полей»265, «Легко сказать… Но как прочту / Проклятую латынь!» 15; 385/; («он писал» = «писал он»; «без всякой пунктуации» = «без точек и полей»; «не прочесть» = «как прочту»); «Про себя увидел тоже: / Глуп, не нужен, не надежен»266 /1; 445/ = «Хотя для них я глуп и прост…»: «Глуп, не нужен, не надежен» = «“А ваша подпись не нужна — / Нам без нее всё ясно”».

Про кагэбэшника герой говорит: «Он писал — такая стерва!..», — и столь же нелицеприятно он обращается к врачам: «Мне кровь отсасывать не сметь / Сквозь трубочки, гадюки (падлюки)! / Я больше не хочу сидеть, / Сложа худые руки»[1924]; причем если кагэбэшник «всю ночь писал и вот уснул», то и главврач долго писал протокол, после чего утомился: «А это доктор, он устал: / Вон смотрит обалдело» /5; 400/.

Перечислим еще некоторые сходства: «Получалось, будто пьянь я» /1; 445/ = «Я перепил вчера» /5; 400/; «Личность в штатском — парень рыжий» = «Все рыжую чертовку ждут»; «Соблюдал свою секретность» = «Чего строчишь? А ну, покажь / Секретную муру!»; «Это значит — не увижу / Я ни Риму, ни Парижу / Никогда!» = «Здесь вам не Лондон, не Париж!» /5; 381/, «И ворон крикнул: “Nevermore!”» /5; 80/; «Он везде за мною следом» = «Когда б за мной не глаз да глаз…»[1925] [1926] [1927]; «Заглянул в его тетрадку» = «Взглянул я — ёкнуло нутро: / Знакомая работа! / Как бойко ёрзало перо, / Перечисляя что-то»269.

В свете сказанного можно заключить, что «личность в штатском» — это и есть главврач, то есть разные образы власти (тем более что в психушках «лечением» инакомыслящих зачастую занимались офицеры КГБ и МВД).

Через несколько месяцев после песни «Про личность в штатском» была написана песня «Про черта» (начало 1966 года), ситуация в которой также предвосхищает песню «Ошибка вышла»: «…И спросил: “Как там у вас в аду / Отношенье к нашим алкоголикам — / Говорят, их жарят на спирту?”» = «Я перепил вчера» /5; 403/, «Эй! Как тут принято у вас?»2?0, «Ведь скоро пятки станут жечь» /5; 79/ («Как там у вас в аду?» = «Как тут принято у вас?»; «алкоголикам» = «перепил»; «жарят» = жечь»).

В ранней песне к герою явился черт, а в поздней «все рыжую чертовку ждут», и оба сюжета связаны с выпивкой. Отсюда — многочисленные сходства: «Слышу вдруг — зовут меня по отчеству» /1; 176/ = «И жирно брызнуло перо / Фамилией в бумагу» /5; 379/; «Черт икал, ругался и молчал» /1; 177/ = «А доктор бодро сел за стол, / Икнул осатанело» /5; 383/ (кстати, главврач тоже молчал: «Шуршанье, хмык и тишина» /5; 374/); «Черт мне строил рожи и моргал» /1; 176/ = «Он мне подмигивал хитро» (АР-11-62), «А <он> кряхтел, кривился, мок» (АР-11-44); «А я ему тихонечко сказал» = «Я встал тихонечко, как мышь»[1928]; «Я, брат, коньяком напился вот уж как!» = «Мол, братцы, дайте я прочту» /5; 393/, «Я перепил вчера» /5; 403/; «Кончился коньяк — не пропадем, — / Съездим к трем вокзалам и возьмем» = «Я обнаглел и закричал: / “Бегите за бутылкой!”» /5; 386/; «Или он по новой мне пригрезился» = «Видение, исчезни!»[1929] [1930] [1931]; «Но растворился черт, как будто в омуте» = «Вдруг словно канули во мрак / Портреты и врачи»; «Я не то чтоб чокнутый какой» = «Под чекану-того кошу»2?3; «Ну неужели, черт возьми, ты трус?!» = «.Допелся, черт возьми»

Различие же связано с тем, что черт садится на плечо к лирическому герою, а ворон — на плечо к главврачу: «Слезь с плеча, а то перекрещусь!» — «Раздался звон — и ворон сел / На белое плечо». Кроме того, в ранней песне сам герой смеется над чертом, а в поздней — уже врачи насмехаются над героем: «Насмеялся я над ним до коликов» — «Смеялся медицинский брат — / Тот, что в дверях стоял» /5; 388/.

Предшественницей песни «Ошибка вышла является и другая песня 1966 года — «А люди всё роптали и роптали…»: «У ресторана пьяные кричат» /1; 496/ = «Я перепил вчера» /5; 400/; «Позвать сюда, кто главный в этом зале!» /1; 496/ = «А самый