бы помог, — спокойно сказал Василий. — Где он сейчас, хотел бы я знать? Неужели не слышит, не ведает, что тут творится? Хоть бы объявился.

— Ведает, — уверенно ответила Ульяна. — И появится. В самый нужный момент. Я его знаю.

— Я тоже. А почему не вмешиваются иерархи, видя такое развитие событий? Или тот же Монарх?

— Васенька, ты все же еще очень зеленый идущий, — вздохнула девушка. — Да ведь все происходящие события — это и есть результат вмешательства в нашу жизнь иерархов и Монарха Тьмы! Только люди этого не ощущают, даже люди Внутреннего Круга. Вмешательство слишком тонко, слишком изощренно, чтобы понять это на логическом уровне. Большинству, толпе, уровень трансцендентной оценки недоступен.

— Толпе вообще не присущи действия, требующие высокого интеллекта, — пробормотал Василий. — Ее объединяет не талант, а глупость. А подчиняется она покорно только силе… и слабо реагирует на доброту. Но разве все люди объединены в толпы?

Ульяна с изумлением глянула на собеседника, сокрушенно покачала головой:

— Я все время забываю, что у тебя законченное высшее образование. Ей-богу, ты меня иногда поражаешь.

— Это плохо?

— Поражай меня и дальше, кто знает… — Она не договорила, но Василий понял недосказанное, и настроение его упало. Ульяна снова отодвинулась от него, устанавливая прежнюю дистанцию дружелюбного ожидания, иногда порождающего вспышки интереса и влечения.

— А кто знает? — пробормотал Вася.

Кто знает, как Бог созидает, Зачем он моря содрогает, В чем грома и молний причина, Зачем завывает пучина? Быть может, весь блеск этот нужен Для зреющих в море жемчужин[218]?

Ульяна задумчиво оглядела сосредоточенное, выразительно-неулыбчивое лицо Котова, потом придвинулась, окуная его в бездонные омуты глаз, и поцеловала.

Поцелуй был бы долгим, если бы не появление Парамонова.

— Собирайтесь, — сказал он, окидывая невозмутимым взглядом их стоянку. — Я знаю, где Рыков прячет Кристину и Стаса.

— Где? — в один голос спросили Вася и Уля, оторвавшись друг от друга.

— На прогулочном теплоходе «Максим Горький», в двенадцати километрах отсюда. Теплоходом эту посудину, правда, назвать трудновато, скорее катером, хоть он и двухпалубный, но принадлежит теплоход какой-то государственной конторе и сейчас якобы на ремонте. И самое главное: Кристина и Стас пытались бежать, но неудачно.

— Что с ними?!

— Им помогал какой-то профессионал по фамилии Шевченко. Сейчас они забаррикадировались в машинном отделении. Но Рыкову ничего не стоит проникнуть туда. Просто ему это сейчас невыгодно, пленники все равно в его руках.

— Шевченко? — медленно проговорил Василий. — Не Валерий случайно? Он же погиб…

— Не знаю. Что будем делать?

— Где сам Рыков?

— На катере его нет, но может появиться в любой момент. Он где-то поблизости… и очень рассержен!

— Представляю, — усмехнулся Василий. — Он может пойти на обмен? Мы ему «глушаки», он нам пленников.

Иван Терентьевич покачал головой:

— Он не поверит. И не согласится. Стоит нам подать голос, как в течение часа нас перехватят и убьют.

— Что ж, остается только один путь — взорвать катер!

Парамонов и Ульяна молча смотрели на Василия, и он добавил невозмутимо:

— Ну, после того, естественно, как пленники будут с нами. Другие предложения есть?

— Все-таки ты Аника-воин, — сказала Ульяна со слабой улыбкой. — Даже вакрасану ты умудряешься представить вирасаной[219].

— Это комплимент или осуждение?

— Ни то, ни другое. Но к идущим во Внутренний Круг этим Путем жизнь предъявляет особые счеты. Потому что это Путь потерь…

Вася не нашелся, что ответить, но не в его характере задумываться о будущем. Он жил в настоящем, рядом находилась любимая женщина, друзья ждали его помощи, и надо было действовать.

УНИЧТОЖИТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!

Бабуу-Сэнгэ мог бы пройти на территорию Кремля, используя свой дар органопластики, перевоплощения, превратившись, например, в двойника премьер-министра или начальника охраны, но он миновал все посты как невидимка, применив мощное психоэнергетическое поле как инструмент внушения. Попросту говоря, он заставлял людей его не видеть.

Юрьев ждал координатора возле царь-пушки, организовав вокруг себя зону мысленного обтекания. Настоятель Храма Гаугамы его видел, другие люди — нет.

Они встретились возле горки ядер.

Бабуу-Сэнгэ был одет в традиционный черный шелковый халат с алым поясом, мягкие сапожки и черную шапочку пирамидальной формы. Это означало, что координатор Союза Девяти готов контролировать любую ситуацию лично и намерен добиться поставленной цели любой ценой. Мнения и желания окружающих его не интересовали, он мог подчинить своей воле любого человека.

— Почему вы не в Рязани, милейший? — сказал Бабуу-Сэнгэ, разглядывая царь-пушку сквозь щелочки глаз. — «Удавы» ведь еще там?

— Рыков найдет их и сообщит. «Глушаки» у Посвященных I ступени Парамонова и Митиной, противник это не слишком серьезный, он справится.

— Немедленно отправляйтесь туда! Соболеву удалось обезвредить моего человека, а это уже уровень II ступени Посвящения, если не выше. Через три часа он будет в Москве. Если до его появления в Рязани «удавы» не удастся отобрать у Парамонова, мы можем остаться у разбитого корыта.

Юрьев внимательно посмотрел налицо Бабуу-Сэнгэ, бронзово-твердое, невозмутимое, полное глубокого знания и силы, лицо человека, познавшего истинный смысл жизни и потому презиравшего ее. Координатор Союза Девяти был взволнован! И Юрий Бенедиктович во второй раз в жизни испытал страх.

— Что происходит, координатор? Ситуация под контролем…

— Ситуация давно вышла из-под контроля! Во-первых, вы допустили к операции Рыкова, который не остановится на достигнутом и потребует свой кусок пирога в виде расширения полномочий. Во-вторых, нам начинают мешать эгрегоры Хранителей и Собирателей, которые до этого времени