«Как все просто, – с горечью подумал Артамонов. – Как просто все на самом деле решается…»

В этот момент ручка на двери кабинета дернулась, и тут же кто-то начал в нее раздраженно стучать снаружи.

Теперь он похолодел: «Адвокат… Вернулся, за деньгами, это не взятка, а действительно случайность!..» Он в панике вскочил с места, кинулся было к двери, и уже почти открыл, но, слава богу, сумел все же сообразить спросить «Кто?..».

– Какого дьявола?! – За дверью, к его великому облегчению, стояла секретарь шефа. – Чего ты заперся? Открой, почту и сводки возьми!

– Сейчас, Люся, сейчас… – Он с быстротой молнии метнулся к своему столу, схватил конверт и метнул его в слегка приоткрытый сейф, захлопнул «железку» и снова бросился к двери, которую, наконец, открыл.

– Чем это ты тут таким занят по секрету? – Люся была довольно наглой девицей, со следователями, коих считала ниже себя по должности и положению, поскольку спала с Самим, обращалась бесцеремонно. Вот и сейчас нахально зашныряла глазенками по кабинету, прежде чем, бросив принесенные бумаги ему на стол, презрительно фыркнуть:

– Мастурбируешь, что ли, при закрытых дверях?

«Идиотка», – мысленно выругался Артамонов, не переносивший шуточек «ниже пояса». Еще час назад он бы и вслух сказал то же самое, не посчитавшись с Люськиным «особым положением». Но сейчас почему-то сделать этого не мог.

– Я занят, Людмила, – проронил он, не глядя на девицу. – Не все дела, которые мы расследуем, можно просматривать даже при коллегах…

– Да прям уж!.. – Она еще раз фыркнула и, крутанув аккуратной попкой, вымелась, наконец, из его кабинета.

Валерий Геннадиевич Артамонов ощутил вдруг огромную усталость, враз навалившуюся ему на плечи, и – одновременно – нечто похожее на облегчение. Он добрался до своего стола, сел на место, запер сейф, который не запирал практически никогда до самого ухода с работы, а ключи положил в карман пиджака. Во внутренний…

На съемную квартиру – однокомнатную, но вполне приличную, а главное, отдельную – они с женой переехали ровно через неделю.

Нельзя сказать, чтобы Виктор Степанович Иванов, подсовывая Артамонову упомянутую сумму денег, особо волновался за исход дела, которое было в его практике далеко не ново и всего в одном-единственном случае за последние годы завершилось не так, как он рассчитывал. Волновался он совсем по другой причине.

Виктор Степанович относился к деньгам, тем более большим, не просто серьезно и трепетно. Они действительно были для него и средством и целью одновременно. За годы не такой уж короткой жизни его представление о счастье сформировалось и определилось целиком и полностью. Не в мечту, а тоже в конечную цель, достичь которую и означало заработать не просто определенную большую сумму, но обзавестись настоящим капиталом. Таким, чтобы можно было жить с ним не в этой гнусной стране, которую Иванов искренне презирал, а в стране цивилизованной, главное – не агрессивной, не отстаивающей во внешней своей политике никаких сверхамбиций…

Конечно, он давно присмотрел то, что ему требовалось – вплоть до города, в котором намеревался обосноваться, как только средства это позволят. Но пока что они, с его точки зрения, этого не позволяли, что было крайне обидно, поскольку молодость потихонечку уходила. Жизнь, как известно, не бесконечна! И вдруг вероятность успешно достичь желаемого, можно сказать, свалилась на него с неожиданной стороны – со стороны лоховатого приятеля детства и юности Сережки Красных!

В отличие от этого растяпы Виктор моментально учуял, какие возможности даже лично ему сулит эта, как выразился Красных, «ужасная» ситуация! Для него, адвоката, она была, напротив, не «ужасной», а прекрасной, редким шансом срубить сразу всю сумму, недостающую для отъезда в вожделенную европейскую столицу (маленьких городишек, пусть и европейских, Иванов не жаловал).

Вот по этой причине, покинув окружную прокуратуру после общения с Артамоновым, Виктор Степанович действительно волновался о том, что эта мелкая по его понятиям рыбешка может сорваться с крючка. Уж больно злая рожа оказалась у следователя. Тем не менее, в его какую-то особую сверхчестность и сверхпринципиальность он не верил. В наше-то время и с его зарплатой? Как говорится, «не смешите меня!». Покинув Артамонова, Иванов отправился в один из любимых им ресторанчиков, дабы до встречи с Ларисой пообедать, а заодно выждать: позвонит этот «принципиал» или не позвонит? Если не позвонит в ближайшие час-два, можно на первом этапе слегка перевести дух.

Некоторое волнение на аппетите Иванова никак не отразилось. И даже не помешало ему приблизительно прикинуть план дальнейших действий – как его подзащитной так и собственных, – продумать, кого из нужных ему людей необходимо будет взять в свою «команду» на этот раз.

Где-то часа через полтора, так и не дождавшись звонка Артамонова, он, испытывая подлинное удовольствие от сытости, покинул ресторанчик и, забравшись в терпеливо поджидавший его на платной стоянке «опель», развернул руль в сторону загородного дома Стуловых: дорогу очень толково ему объяснил Красных. Спустя еще два часа адвокат достиг цели, опоздав к назначенному им самим времени всего на пятнадцать минут.

Очевидно, хозяйке дома – можно вполне сказать «бывшей хозяйке» – эти пятнадцать минут показались как минимум вечностью, до такой степени она была заведена к моменту прибытия Иванова. Лариса сама открыла адвокату двери, и он, несмотря на то что ожидал увидеть женщину и молодую, и красивую, был все-таки слегка ошарашен внешностью своей подзащитной: со слегка растрепавшимися золотистыми локонами, с выступившим от волнения румянцем, Лариса Вячеславовна и впрямь выглядела впечатляюще. Сергея можно было понять: именно из-за таких вот классических красавиц-блондинок и совершается на свете по меньшей мере половина мужских глупостей.

– Проходите… Здравствуйте… Простите, я думала, вы уже не приедете! – Она шла впереди него через холл, падающий спереди свет сделал и без того легкий пеньюар Ларисы почти прозрачным, и Виктор Степанович вдруг почувствовал какое-то странное, давно не испытанное им волнение.

В этот момент Лариса внезапно остановилась, круто развернувшись к нему лицом. Иванов едва не налетел на свою клиентку, ее небесно-голубые глаза на секунду оказались очень близко от него, в них метались страх, паника, еще что-то, делавшее женщину абсолютно беззащитной.

– Вы мне правда поможете? – почти прошептала она.

– Помогу… – Он неожиданно слегка охрип. – Непременно помогу! Вы должны успокоиться… Давайте присядем?

– Да-да, конечно!

Она снова развернулась и повела его к бару в дальнем углу холла, возле которого стоял низкий стеклянный столик и два кресла. Избранное ею для столь важного разговора место – просматриваемый со всех сторон холл – удивило его. Стулова же словно почувствовала это удивление. Печально усмехнувшись, она, указав адвокату на одно из кресел и изящно приземлившись во второе, пояснила:

– Простите, что не провела вас наверх, в гостиную. В этом доме я не верю даже стенам, я живу тут не одна.