— Хорошо, — кивнул отец Василий. — Потому что были моменты, когда я подумал, что отец Афанасий умом тронулся. Он немолод, старость, то-се, ум не так ясен, как раньше. Подумать только — предложил подлеца замуровать.

В зал со страшным шумом и грохотом ворвался спецназ. Остатки дверей без церемоний снесли к чертям собачьим. Чтоб не быть застреленными своими, мы с отцом Василием бросились ничком на пол и вытянули руки, показывая, что в них нет оружия.

— Чисто, — сообщил осмотревший нас боец.

Бандитов, обыскав, вытаскивали из зала, кого волоком, кого на своих двоих. За Александром медики из «Скорой помощи» притащили каталку. Затем забрали отца Глеба. Он так и не пришел в сознание после удара крестом. Отец Василий немедленно углядел в этом мистический знак божественной воли Творца.

— Разве не символично, что крест обрушился на голову святотатцу?

— Если бы стрельба продолжалась, то нам на голову весь храм обрушился бы, — ответила я. — Ремонта у вас лет тысячу, наверное, не было, вот все и сыплется.

— Эх, Евгения, вы как Фома неверующий, не верите в чудо, даже узрев его собственными глазами, — укорил меня отец Василий.

— Просто не хочу привыкать к чудесам, — пояснила я. — Девиз у меня такой — надеяться только на себя.

В церковь вошел отец Афанасий и, схватившись за голову, предал анафеме людей, изуродовавших Божий храм. Таких слов мне сроду слышать не приходилось. Я решила запомнить отдельные фразы, чтобы потом при случае ввернуть в разговоре. Бандиты от такого будут в шоке. Как назову их тленными сынами геенны, проклятия и погибели и сообщу, что недолог час, когда их, оскопленных, уберут из среды — тут они и призадумаются.

— С Божьей помощью мы все восстановим, отец Афанасий, не переживайте вы так, — постарался утешить его отец Василий.

Из рук подошедшего оперативника я получила назад свой револьвер, лицензию и спросила, когда мне будет позволено отправиться по своим делам. Оперативник ответил, что нескоро. Сначала нас всех допросит следователь, а уж потом кого-то отпустят, кого-то задержат.

У меня не было времени дожидаться окончания допроса. Рябчик мог смыться с иконой в любой момент. Для начала я привела себя в порядок. После, предупредив отца Василия, что отлучусь на некоторое время, незаметно проскользнула между стражами правопорядка, проскочила милицейское оцепление и отправилась к старухе ворожее, хранившей икону.

Пешком надо было пройти всего ничего, а на машине и того меньше. Каждый в городе знал о местной святой чудотворнице. Меня любезно направляли, пересказывая историю, как целительница обрела свой дар после взрыва самогонного аппарата несколько лет назад. Сначала она тщательно скрывала свои способности, боялась притеснений и из-под полы торговала разбавленным спиртом, так как разрушенный самогонный аппарат восстанавливать было боязно. Потом про ее чудесную силу прознали местные бандиты и заставили лечить людей. Теперь она продает трехлитровыми банками обычную водопроводную воду, заряженную силой своих молитв.

Воду прозвали животворной, а испивший ее банок десять-пятнадцать исцелялся от всех болезней, мог прозреть или обнаружить, что у него отросла недостающая конечность. Но это при условии, что человек верил в это. Если не верил, то его одолевали злые силы, и начиналась диарея. И чем больше он пил животворной воды, тем хуже ему становилось. Поэтому к лечению надо было подходить осторожно и верить в силу целительницы. Многие, кто не верил, оказались на больничной койке в инфекционной больнице. Некоторые из испивших травяных настоев знахарки попадали в токсикологию. Безопаснее всего считалось ее лечение молитвами и заговорами. Неверующие отделывались жестким разочарованием и лишались значительной суммы денег.

Дверь во двор целительницы была открыта. У приземистого деревянного дома стояла очередь страждущих из девяти человек. Только я вознамерилась войти, как дорогу мне преградили двое накачанных амбалов с короткими стрижками. Под строгими пиджаками я разглядела портупею и пистолеты.

— Мне к бабушке, надо полечиться, — сказала я, состроив кислую физиономию глубоко больного человека.

— Так нельзя, прием только по предварительной записи, — вежливо пояснил мне один из охранников — высоколобый, с глубоко посаженными серыми глазами. — Оставьте нам свои паспортные данные и телефон. Потом вам позвонят и назначат встречу.

Я посмотрела на дом. Окна во двор отсутствовали, следовательно, обитатели не видели тех, кто входил в калитку. Если не поднимать шума, то можно войти и застать Рябчика врасплох, если он уже явился за своей иконой.

— А можно мне сейчас, я ждать не могу? Пожалуйста, ребята, — попросила я жалобно. — Я заплачу, сколько хотите.

— Нам твои деньги не нужны, — буркнул второй охранник со сросшимися на переносице бровями. — Нам приказали никого без предварительной записи не пропускать. Шеф с нас потом три шкуры снимет.

— Я могу не только заплатить, но и сделать все, что вы захотите, — сказала я, обольстительно улыбаясь, провела пальцем по груди и подмигнула им.

Охранники переглянулись. Потом высоколобый спросил:

— Ты серьезно, что ли? Не гонишь?

— Ага, серьезно, я бывшая стриптизерша, могу и на шпагат, и по-всякому, — врала я напропалую, пробуждая в них похоть.

— Слушай, а чем ты болеешь? — спросил охранник со сросшимися бровями.

— Ничем, мне животворящей воды для бабушки набрать надо, — ответила я.

— Ну, че, Даня, опробуем ее? — покосился он на высоколобого.

Высоколобый энергично кивнул:

— Давай, пошли.

Они завели меня в прихожую дома, где тоже было не протолкнуться от клиентов. Я смотрела во все глаза, но Рябчика не заметила. Из коридора мы свернули в маленькую боковую комнатушку. В ней имелась кровать, тумбочка и покосившийся шкаф. Возник вопрос, кто будет первый меня опробовать. Страсти накалялись. Высоколобый заявил, что первым меня заметил. Второй сжал кулаки. Только драки мне не хватало.

— Не ссорьтесь, я могу одновременно с обоими, — миролюбиво предложила я, опуская найденное в шкафу полотенце в банку с водой, которая стояла на тумбочке. Достав полотенце, я слегка отжала воду обратно в банку, разложила полотенце на руке.

— Для чего тебе полотенце? — озадаченно спросил высоколобый.

— Хочу вам фокус показать, которому меня научили. — Я накрыла мокрым полотенцем лицо и, выхватив из сумочки газовый баллончик, дала им в лица струю усыпляющего газа.

Подскочила, придержала их, чтоб не грохотали при падении. Одного смогла удержать, второй ткнулся лбом в пол.

Я прислушалась, однако, похоже, никто в коридоре не обратил внимания на то, что происходило в комнате. Привалив охранников к стене, я вышла из комнаты, плотно закрыла дверь, а чтоб никто не полез посмотреть, свинтила ручку.

Люди в очереди посмотрели на меня с враждебностью, так как не без основания заподозрили в желании пройти в обход их. Комната, в которой принимала целительница, находилась прямо по ходу. Я не спеша заглянула в соседние, но везде было пусто. Или Рябчик еще не приходил, или находился в комнате целительницы.