Разумеется, хотя и проговорил Отер очень тихо, эти его слова услышали все.

Догадаться по этой нечаянно оброненной фразе, о чем думает Отер, было несложно, и у всех лица вытянулись в ожидании развития событий — подобные замыслы не могли остаться безнаказанными.

Унгнад, несмотря на то, что был увлечен своей речью, слова Отера хорошо расслышал. Догадавшись, какие в отношении него планы строит Отер, он моментально рассвирепел.

Багровея лицом, он вскочил с места и потянул меч из ножен.

Остальные командиры тут же прижались к стенам шатра и стали с интересом ожидать, чем закончится ссора. Никто и не пошевелился, чтобы встать на защиту своего вождя.

Побледнев, Отер крикнул срывающимся голосом, — Охрана ко мне! — и спрятался за высокую спинку кресла. Кресло было сделано из крепкого дуба и казалось хорошей защитой.

Кто-то из сторожей, стоявших снаружи у входа в шатер, сунул голову в проем шатра, чтобы понять, что происходит, но ближайший к входу из командиров дал ему добрый совет:

— Исчезни, если жить хочешь!

Сторож жить хотел и немедленно последовал мудрому совету Через секунду только качающаяся занавесь свидетельствовала о его недавнем присутствии.

Такое развитие событий навело Отера-урмянина на мысль, что все командиры отрядов, так или иначе, участвуют в заговоре против него.

Как ни странно, но опасность вызвала прилив сил, а с ними вернулась и отвага.

Вынув меч, Отер вышел из своего укрытия.

— Значит, у нас заговор? — насмешливо проговорил Отер, обводя командиров презрительным взглядом.

Он понимал, что с одним Унгнадом он, скорее всего, справится, но только если на него не нападут и остальные.

Командиры поежились под его взглядом.

— А что, других смелых, кроме Унгнада, нет? Или вы смелы только, когда нападаете стаей на одного, как вшивые шакалы? — продолжал Отер.

Неизвестно о чем договаривались командиры раньше, но обвинение Отера в трусости смутило их.

Действительно, одно дело, когда вождь сменяется в результате честного поединка, и совсем другое дело — если он убит подло, в спину

Унгнад сначала опешил от наглого напора Отера. Он рассчитывал, что Отер испугается и добровольно оставит пост главы войска. Но через мгновение стало очевидно, что дело без кровопролития не обойдется, и при этом ему самому придется драться со старым вождем. Командиры не захотят вмешиваться в дело.

— Отер-урмянин! — хриплым от волнения голосом проговорил Унгнад. — Войско не хочет тебя видеть своим вождем!

— И кто же тебе это сказал? — насмешливо парировал Отер.

— Командиры отрядов мои слова подтвердят, — сказал Унгнад.

— Да? — изумленно приподнял бровь Отер. Он видел, что насмешливый тон выводит противника из равновесия, и потому старался использовать этот прием во всю силу

— Да, — сказал Унгнад.

Командиры молчали.

— А кого же войско желает видеть над собой вождем? Тебя, что ли? — спросил Отер.

— Меня, — выдавил Унгнад.

Молчание командиров заставило его чувствовать себя неуверенно, однако останавливаться уже было нельзя.

— То есть человека, который хотел предательски убить своего вождя? — выдвинул обвинение Отер.

Унгнад покраснел.

— Никто тебя не собирался убивать. Ты сам хочешь убить меня. А мы только хотели, чтобы ты сам объявил о своей отставке.

— Но почему? Чем я не устраиваю войско? — обратился Отер к командирам и, не дожидаясь ответа, в сердцах обреченно махнул рукой. — Впрочем, я знаю, что у вас нет ответа. Это обыкновенная дурь, которой полны ваши головы. Но знайте, главенство над войском я просто так не уступлю. Я не желаю, чтобы ваши дурьи головы погубили всех нас.

— Мы не дураки. Но если ты сам не уйдешь в отставку, то тогда нам придется убить тебя, — сказал Унгнад.

— Подлым ударом в спину? Вдесятером против одного? Я так и знал, что вы настолько трусливы, что даже вдесятером боитесь одного, — с сарказмом проговорил Отер.

— Ты плохо нас знаешь, — сказал Унгнад.

— Нет, я вас слишком хорошо знаю — вы трусы и предатели. Вы, как стадо овец, слепо бежите за первым же попавшимся бараном. Хотя он слеп и ведет вас на гибель, — возразил Отер и с горечью в голосе добавил: — А моя ошибка в том, что я относился к вам, как к воинам.

Слова Отера были правдивы, а высказанная вслух правда — это самый сильный повод для драки.

Унгнад обозлился и с пылающим злобой лицом приблизился вплотную к Отеру и приставил меч к его груди. Руки

Унгнада дрожали от злобы, и он был готов сию же секунду вонзить меч в грудь соперника.

Так бы оно и произошло, но вперед выступил один из командиров и сказал:

— Погоди, Унгнад. Тут нас обвиняют в нечестности, чего мы не заслужили. Так давайте поступим честно — по старому обычаю любой воин, если видит, что вождь неумело командует дружиной, имеет право либо уйти в другую дружину, либо потребовать от вождя, чтобы тот отказался от своего места. Вождь может отказаться, но тогда они должны сразиться в честном поединке. Сражайтесь перед войском, и кто победит, тот и будет нашим вождем.

Идея всем понравилась, и послышались возгласы одобрения:

— Верно, пусть сразятся!

— Ха! — воскликнул Отер. — Если молодой воин не боится драться со мной, то я готов.

Унгнад вспыхнул:

— Я не боюсь. Идем на площадь, и ты либо умрешь, либо будешь на коленях просить пощады. Я добрый, я оставлю тебе жизнь, но я сделаю тебя рабом.

— А я только убью тебя, — сказал Отер, оттолкнул плечом Унгнада и вышел из шатра.

За ним из шатра повалил командиры.

В военном лагере из палаток и шалашей трудно утаить что-либо, потому что тонкие стены очень хорошо пропускают звуки. К тому же многие видели, что назревает ссора между Отером и Унгнадом, который не скрывал желания стать новым вождем.

Поэтому когда Отер вышел из шатра, то обнаружил, что все войско собралось на площади перед шатром.

— Тем лучше! — сказал Отер и двинулся на середину площади.

Внезапное появление вождя с мечом в руке и решительным выражением на лице смутило всех. Послышались даже разрозненные возгласы: — «Слава Отеру!» — но вскоре они стихли.

Отер остановился перед рядами воинов и поднял руку требуя внимания.

Над лагерем повисла тишина. Слышно было, как где-то лопнувшей струной крикнул ворон.

Отер-урмянин опустил руку и заговорил мощным голосом: