– А бабушка научила меня читать по руке! – гордо выкрикнуло дитя улицы.

– Правда? – не на шутку заинтересовалась Машенька. – Можешь прочитать, что на моей написано?

Повернув протянутую руку ладонью вверх, Зара глубокомысленно уставилась в густое переплетение линий судьбы, будто и впрямь пыталась в них что-то прочесть:

– Тут написано… Что ты – шлюха брюхатая!

– Зарита! – Поскольку обе горничные после такого заявления попросту онемели, мне самой пришлось взять на себя функции воспитателя. – Еще одно грубое слово – и я тебе рот заклею!

– Ду… – Внезапно девочка умолкла на полуслове, сделала страшные глаза и надула щеки, очень живо изображая, будто не может разомкнуть слипшиеся губы: – М-м-м-м!..

– Собаку тут завести не позволю, и не проси!

– М-м-м-м!

– Не смешно!

– Мы-мы-мы-ы-ы-ы!

– Хватит придуриваться, говори нормально. На роль Герасима ты все равно не тянешь…

– А-а-а! – завизжала Зара – и тут же захлопнула рот, еще и зажала обеими ладошками.

– А кто такое Герасим? – с любопытством поинтересовалась Настасья.

– В двух словах не расскажешь… Да и давно я Тургенева читала, еще в школе…

Учитывая количество набранных под горячую руку заказов на мыло, времени на дружеские посиделки особенно не было. Зато пролетало оно за душевным разговором совершенно незаметно – мы и глазом не успели моргнуть, как была готова очередная порция. Особой крепости – с девичьей слезой… Очень уж история жалостивая!

– Бедная собачка! – всхлипнула орудующая второй ложкой Настасья. Машенька с Зарой, обнявшись, утирали распухшие носы одной простынкой. С дружного согласия всех присутствующих было решено разливать смесь в формы, изображающие песиков и волчиков, как выразилась Настасья – «В память о покойнице»…

Пусть и не без некоторого сопротивления, управляющий дворцовой прислугой в конце концов разрешил Заре оставаться при моей особе. Нагло заявив, что не обойдусь без дополнительной помощницы, я пригрозила следующего аристократа, недовольного задержкой с приготовлением остродефицитного мыла, переадресовывать к нему – и смотритель дрогнул. Для цыганочки в комнате горничных даже поставили дополнительную кровать, после чего там стало совершенно невозможно развернуться, а девочка все равно засыпала, только перебравшись под бочок к Настасье и прижавшись к ней. По-моему, малышка до сих пор боялась, что однажды все это окажется сном. Взяв на себя обязанности воспитателей, смею надеяться, мы с девочками успешно с этим справлялись, и шаг за шагом дикий зверек превращался в воспитанную маленькую леди… Которая от избытка чувств ежедневно переворачивала вверх дном всю лабораторию.

Нельзя сказать, что рискнувшие пойти против воли матушки Серафимы монашки – претендентки на должности воспитательниц в новый приют выстраивались в очередь, зато те две, которые все-таки рискнули, после собеседования с отцом Михаилом и мной были одобрены и тут же утверждены в новых должностях. Спасти детей из цепких ручек «матушки» оказалось не так просто – я чуть не сорвала голос, выкрикивая перед герметично закрытыми воротами свое «Именем короля!». И снова вмешательство королевского исповедника, прошептавшего что-то в щелочку над засовом, заставило приготовившихся к продолжительной осаде монахинь отомкнуть запоры и впустить нас внутрь, теперь уж точно в самый распоследний раз. Когда я спросила собравшихся в трапезной воспитанников, кто из них хочет остаться, а кто – пойти со мной, никто из присутствующих не откололся от коллектива, даже не уточнив, куда я собираюсь их отвести. А вот святой матушке пришлось напомнить, что сироты – не крепостные рабы и имеют право на свободный выбор.

Восторг детей, получивших в свое распоряжение целый дом, нельзя было описать словами – кстати, говоря «запущенный», священник здорово приукрасил действительность… Хотя крыша и вправду не протекала. За день объединенными усилиями нам удавалось привести в порядок не больше одной комнаты – зато после этого никто не жаловался на аппетит, с энтузиазмом уничтожая все, что выставлялось на стол. После покупки детской одежды, запаса продуктов и дров, а также выплаты аванса будущим учителям я ясно увидела дно своего ящичка с «золотым запасом»… следовало удвоить усилия по варке мыла!

– Госпожа чародейка, и как только вам на все сил хватает, – качала головой Настасья, помогая мне расшнуровать корсет перед сном – наверное, если бы не эта подпорка, крепко держащая за бока, я бы еще два часа тому назад сломалась и упала без сил.

– И зачем только вам все это нужно? – не удержалась от критики горничная. Лишившись «стержня», я ничком повалилась на кровать. Вздохнув, девушка вытянула из-под моего бесчувственного тела одеяло и заботливо укутала – ну, просто мать родная.

– Понимаешь, Настя, – пробормотала я в подушку. – Настоящий китайский мужчина должен построить сто домов, высадить рощу… словом, хоть как-то отвлечься.

– Не понимаю, – снова покачала она головой. Но продолжать беспредметный разговор не стала – или я просто заснула и больше ничего уже не слышала…

Если правда, что все в мире сбалансировано, то мне сейчас явно выходили боком те самые не дни даже, а целые недели, проводимые в тупом раскладывании пасьянсов на мерцающем экране офисного компьютера. Тут поневоле начнешь жалеть, что в сутках не двадцать восемь часов: на рассвете с трудом проснуться, умыться и причесаться (а волосы с каждым днем все длиннее!), вытряхнуть из форм остывшее и затвердевшее за ночь мыло, упаковать и разослать заказчикам. Наскоро позавтракать – если останется время. Накраситься, поприсутствовать на официальных утренних придворных мероприятиях, делая вид, что подчеркнуто-равнодушное отношение короля нисколько тебя не трогает. Затем бегом – в приют, принять отчет монахинь, выслушать взаимные жалобы учеников и учителей, урегулировать споры, если получится, к обоюдному удовлетворению. Повидаться с отцом Михаилом, отчитаться перед ним о состоянии дел, покорно выслушать выговор о неподобающем придворной даме поведении, согласиться, что краска на лице моветон, но остаться при своем мнении, и со всех ног – на дневные официальные придворные мероприятия. Не прием, так встреча… Отстоять до конца, борясь со скукой, и скорей в лабораторию: разнять девочек, насмерть сцепившихся из-за очередной тряпки или непонятно кем разбитого горшка. При Заре почему-то вся посуда начала биться сама собой – может, и впрямь талант? Вечерние официальные придворные мероприятия… и зачем я только нажаловалась священнику, что у меня слишком много свободного времени! В лаборатории в огромном котле бурлит смесь, которой полагается превратиться в мыло – надо будет поговорить с кем-нибудь, чтобы мне для этого выделили отдельное помещение в нежилом крыле, а то уже весь этаж пропах… А вдруг девочки отвлекутся, забудут вовремя снять горшок, и смесь подгорит?! Или опрокинут котел?! С тревогой достоять до конца, переминаясь с ноги на ногу, дождаться, пока из зала выйдет король, который по-прежнему делает вид, будто меня и на белом свете-то нет, и скорей в лабораторию – слава богу, все в порядке, дворцовое крыло уцелело, пережив взрыв страстей. Котел тоже устоял… Список потерь ограничился еще одной деревянной ложкой, которую ставшая очень нервной Настасья сломала о крепкий Зарин лоб – у девочки даже синяка не осталось, но где же она берет среди зимы живых лягушек? Ночка предстоит веселая… Если я вообще смогу уснуть хоть на минутку: после захода солнца лабораторию начинают осаждать толпы мнительных дворян в поисках немедленной ведьмовской помощи. Вынь да положь им приворотное зелье! Два часа на сон – если повезет, – и все по новой…