Одну из версий происходящего оставил в своих мемуарах Пу И, преемник Гуансюя, последний император Китая – кто помнит известный фильм Бертолуччи, так это как раз о нем. Он был сыном великого князя Чуня и дочери того самого Жун Лу. Поговаривают, что она была дочерью не жены Жун Лу, а самой Цы Си, тайно принятой женой Жун Лу в качестве собственного ребенка, и невероятной эта гипотеза совершенно не кажется. Выходит, что Пу И – родной внук Цы Си? Во всяком случае, это объясняет, почему Цы Си внезапно настояла на том, чтоб назначить его наследником престола. Если б это было ее наибольшим прегрешением, цены бы ей не было… Так вот, в своих мемуарах Пу И высказывает уверенность в том, что его предшественник был отравлен, и даже называет конкретного исполнителя – Юань Шикая, подкупившего его врача, который и дал императору вместо лекарства смертельную дозу опиума. Есть и другая, более эффектная версия – что главный евнух Ли Ляньин явился к Гуансюю и положил перед ним три вещи: пилюли опиума, тонкий золотой лист, который достаточно положить на губы, чтоб при дыхании он плотно закрыл дыхательное горло и удушил человека, и желтую веревку, уже хорошо нам знакомую. Он заявил императору, что вернется к часу дня, и если император до этого времени не употребит один из этих предметов по назначению, евнухи ему помогут. Когда он вернулся, пилюли исчезли, а Гуансюй лежал при смерти. Может быть, Гуансюй сам решил уйти из этого мира? Не могу поверить – он слишком долго цеплялся за жизнь. Симптомы отравления даже не пытались скрыть. Я не допускаю, что это убийство смутило совесть Цы Си, у нее не было ни совести, ни сострадания. Просто за гладким лицом скрывался организм старой женщины уже не с теми нервами – и она пережила императора ровно на двадцать четыре часа! Незадолго до кончины со слезами на глазах сказала своему зятю: «Вот я и состарилась. Правила несколько десятков лет, а никакой пользы стране не принесла…» И уже умирая, успела произнести последние слова: «Никогда не позволяйте женщине править страной и никогда не допускайте евнухов к управлению государственными делами!» Вряд ли она была неискренней – перед смертью обычно не лгут. Впрочем, это относится к обычным людям, Цы Си же была не человеком, а Старым драконом, а драконы бывают разные…

Кортеж императрицы

Так что сама Цы Си свое мнение о благотворности женского управления высказала. Впрочем, мало ли безумных вещей она успела не только сказать, но и сделать? Женщина, с успехом руководящая страной, – вовсе не такая уже диковинка. Скажем, много ли мужчин-премьеров управляли Англией лучше, чем Маргарет Тэтчер? Впрочем, единичными примерами мы никогда ничего не докажем – на каждый из них найдется контрпример. Может, просто все дело в том, что неправильно поставлен сам вопрос? Не будет ли более удобной и легко доказуемой другая рабочая гипотеза – что успешность руководителя зависит не от того, что у него между ног, а от того, что у него между ушей? В конце концов, есть определенный смысл в экстравагантном утверждении феминистки Флоренс Кеннеди: «Существует немного профессий, в которых необходимы пенис либо вагина. Все остальные профессии должны быть открыты для всех». Впрочем, знать историю Цы Си подробнее, чем это у нас принято, полезно людям с любыми взглядами на отношения полов. Хотя бы чтоб понимать, как была права Нэнси Астор, сказав: «Что может быть хуже мира, которым управляют мужчины? Разве что мир, которым управляют женщины». Причем дело, разумеется, не в том, что женщины по своей природе плохи.

Многие роковые соблазнительницы хотят только блага своим мужчинам – ведь их благополучие с благополучием их мужчин нераздельно связано, разве это не так? Ой ли – то, что они считают благом, может на самом деле быть черным злом, а что-то себе объяснять они никогда не позволяют. Но об этом – следующий рассказ.

Давайте проведем мысленный эксперимент. Произнесите, причем не обязательно вслух, вполне можно про себя, слова «королевская фаворитка». Произнесли? А теперь скажите самому себе, какого короля вы при этом вспомнили. Крайне вероятно, что того же, что и я, – его в этом случае вспоминает подавляющее большинство. Если теперь у вас спросить, был ли он скверным мужем, изменял ли своей супруге направо и налево – скорее всего, вы подтвердите это, да еще и с немалым энтузиазмом, а вопрос «Какой именно супруге?» вас искренне удивит. Зря вы так – супруг у него было две, и если первая с полным правом могла пожаловаться на его отношение к брачным узам, то вторая не имела для подобных жалоб ни малейшего повода. Учитывая то, какое имя вам почти наверняка пришло в голову после моего первого вопроса, вы даже можете подумать, что я шучу. Между прочим, ничего подобного! Давайте посмотрим подробнее, чтоб убедиться самим…

Мне думается, что супружеская пара, о которой я сейчас вам расскажу, заинтересует многих, а кое-кого и удивит. Судите сами: брак был достаточно поздним – жениху было сорок шесть лет, а невесте и того поболе, она тремя годами старше. Тем не менее этот поздний союз длился более трех десятилетий – буквально пару годочков не дотянули до небезызвестных старика со старухой, живших у самого синего моря. Для каждого из этой странной пары брак был вторым. Первое супружество жениха было относительно безмятежным, но практически номинальным – по числу внебрачных связей он без труда обошел Казанову и разве что немного отставал от Дон Жуана. Боюсь, что назвать его только развратником означало бы гнусно ему польстить. А вот первое супружество невесты если и не было идеально с нравственной точки зрения (о ее личной жизни всегда говорили разное, хотя и довольно невнятно), но ее преданность мужу-калеке и трогательная забота о его здоровье, безусловно, заслуживают всяческой похвалы. Интересно и то, что разгульный нрав жениха в браке совершенно изменился, пусть и не полностью – побеги налево он позволял себе, когда ему вздумается, но совершенно прекратил выставлять их напоказ, – однако самым заметным образом. Внешние приличия он соблюдал образцово, всю жизнь относился к супруге с огромным вниманием и уважением и даже перестроил ради нее всю жизнь – шумные забавы молодых лет были навсегда отставлены, а его жизнь обрела такую чинность и чопорность, что все его окружение просто диву далось. Облагораживающее женское влияние даже сделало его религиозным и богомольным, и всю свою немалую власть он активно употреблял на поддержку своей конфессии, немало досадив ее оппонентам. Бывают же на свете такие чудеса!

Впрочем, это не чудеса, а так, пустяки. Чудесами вам это покажется, когда вы узнаете, кто этот высоконравственный ханжа, ставший в зрелом возрасте таким верным блюстителем морали. Луи-Дьедонне Бурбон, он же Людовик XIV, он же Король-Солнце, он же все Французское королевство (никоим иным образом все равно не истолковать его известной фразы «Государство – это я», если он действительно обратился с ней к непокорным парламентариям, что отнюдь не доказано). Вот уж от кого не ожидали! Все, что мы о нем знаем (а знаем в основном по Дюма-отцу), вызывает в нашем представлении образ человека, предельно на описанного выше счастливого супруга не похожего и, что существенней, стать таковым совершенно не способного. Конечно, с беззастенчивого фантазера Дюма и спрос невелик, но попробуйте сами вспомнить описанную в литературе даму, посмевшую отказать Королю-Солнцу! Единственная, что вспоминается мне лично, – Анжелика де Сансе де Монтелу, в супружествах де Пейрак и дю Плесси де Бельер, но она, извините, литературный персонаж, да и то устояла перед королевскими методами ухаживания, которые начались со смертного приговора ее законному супругу, буквально каким-то чудом, которому место не в реальной жизни, а на страницах авантюрного романа.