– Что говорят в приходе? – Эбби постаралась сменить тему из боязни, что ее подруга расстроится, как бывало каждый раз, когда миссис Бирн упоминала беспутного Тома.

– Никто еще ничего не знает, Роб с утра в поле, а я решила сперва рассказать тебе и викарию, но, думаю, новость быстро распространится.

– И вы, конечно, надеетесь, что сквайр сумеет изменить вашу жизнь? – с сомнением спросила Эбигейл.

– Мы устали надеяться, милая, и, боюсь, люди готовы потребовать то, что раньше стали бы униженно просить, – решительно ответила Элис Бирн. – Не удивлюсь, если в первый же день по приезде Арчера посетит целая делегация из разгневанных фермеров, а Парксону лучше бы тихонько собрать вещички и исчезнуть из Бакминстера, пока его дом не сгорел, как не раз уже обещали наши соседи!

Эбби покачала головой. Как и ее супруг-викарий, она не одобряла агрессивное поведение фермеров, ей казалось, что правильнее всего оказалось бы написать на Парксона жалобу мировому судье и добиваться справедливости мирным путем, но люди слишком обнищали и готовы были на все, лишь бы что-то изменилось.

– Как знать, может быть, приезд сквайра окажется весьма кстати, – словно бы прочитала ее мысли миссис Бирн. – Еще немного, и некоторые горячие головы пойдут с кольями и лопатами громить дом Арчеров, а по дороге размозжат голову Парксону.

– О господи, мы должны предотвратить это! – в испуге воскликнула Эбигейл. – Как только мой муж вернется, я попрошу его пойти в паб и поговорить с теми, кто настроен наиболее решительно. Надо остудить их пыл, пока они не совершили что-то непоправимое!

– Викарий Реймз, пожалуй, сможет их урезонить, – согласилась Элис. – Но лучшим способом успокоить их стало бы увольнение Парксона. Надеюсь, молодой Арчер толковый малый и способен прислушаться к голосу умных людей.

– В таком случае скорей бы он приехал, – откликнулась Эбби. – Викарий непременно съездит к нему, едва сквайр обустроится на новом месте, и постарается донести до его сведения все, что здесь творится. Надо, чтобы Арчер не подпал под дурное влияние Парксона, хотя кто знает, каков нрав нового хозяина и почему он так долго не интересовался делами своего поместья, ведь столько поколений предков не должны были трудиться ради того, чтобы один или два их потомка пустили по ветру все, что собиралось и накапливалось с таким усердием!

– Если бы ты знала старого Арчера, ты бы этому не удивилась. Викарий, что жил в этом доме до вас, несколько раз пытался его урезонить, так негодяй однажды едва не приказал затравить старика собаками!

Эту историю Эбигейл слышала уже много раз в изложении едва ли не каждого из прихожан, поэтому только сочувственно вздохнула. Иногда ей хотелось, чтобы в ее повседневных трудах было меньше забот о других людях. Она все время была на виду, даже в своем маленьком садике ей не удавалось укрыться от соседей и тех, кто просто хотел зайти и посетовать на жизнь, а взамен получить кусок пирога и несколько добрых слов. Но чаще Эбби думала о том, какое это счастье – трудиться ради кого-то, иначе она, с ее впечатлительностью и склонностью к слезам и сентиментальным воспоминаниям, превратилась бы в слезливую, истеричную, никчемную особу, какой стала бы непременно ее кузина Бел, не случись ей выйти замуж.

– Ну, пожалуй, мне пора идти назад. Скоро Бесси понесет Робу обед, а у меня еще не готов пудинг, – миссис Бирн проворно, но без суеты поднялась на ноги. – Расскажи викарию нашу новость, может быть, ему удастся разузнать что-то еще.

– Я попрошу Минни передать Бесс и Ральфу по куску пирога.

Пока Минни ходила за гостинцами для младших детей Бирнов, подруги еще некоторое время беседовали о недавно открывшейся школе для девочек. Ее учительницей стала давняя знакомая Эбби, племянница мистера Эварта, Кэтрин Уивинг. После того как ее сестра Фанни вышла замуж, Кэтрин вынуждена была в одиночку заботиться о больной матери, но миссис Уивинг скончалась, а отец Кэтрин вознамерился жениться вновь на молодой еще вдове с тремя дочерьми. Эбби изредка переписывалась с Кэтрин, и, когда Бакминстерской школе понадобилась учительница, Эбигейл предложила приходскому совету кандидатуру мисс Уивинг.

Кэтрин выразила удивительную для ее нрава благодарность и очень быстро сама явилась в Бакминстер. Прошедшие в тягостях и печалях годы улучшили ее характер, и она предпочла зарабатывать хотя бы небольшие деньги, занимаясь обучением чужих детей, вместо того чтобы посвятить себя заботе о сводных сестрах, не слыша в ответ ни одного доброго слова.

Они с Эбигейл не стали подругами, но к мнению мисс Уивинг прислушивались дамы из попечительского совета, что-что, а заставить слушать себя она умела. Эбби с удовольствием каждый день видела в окно, как Кэтрин шагает по дорожке к маленькому домику школы, ее рыжие локоны треплет ветерок, а за ней вприпрыжку бегут маленькие девочки.

Сама миссис Реймз редко заходила в школу, вид чисто умытых маленьких лиц вызывал в ее сердце щемящее чувство собственной неполноценности, но мисс Уивинг раз в неделю являлась в дом викария, чтобы дать отчет об успехах своих учениц и о потраченных ею на нужды школы средствах прихода.

Миссис Бирн ушла, а Эбби вернулась к своему бюро, закончить составлять список необходимых вещей для сына фермера Тизинга, необычайно одаренного мальчика, мечтавшего стать ветеринаром. Приход решил направить его в лондонскую школу ветеринаров, а добрая супруга викария пообещала собрать мальчика в дорогу и неустанно шила, штопала и стирала, чтобы придать одежде молодого человека пристойный вид и оградить его от насмешек более обеспеченных студентов.

За этим занятием она провела около получаса и как раз закончила к возвращению своего супруга, имевшего обыкновение прогуливаться по самым бедным окраинам Бакминстера в надежде своим пастырским словом оказать помощь тем из прихожан, кто в ней нуждался.

Преподобному Реймзу вот-вот должно было исполниться пятьдесят лет. Он еще больше располнел, но оставался таким же румяным, добрым и честным малым, как и тридцать лет назад, когда решил посвятить свою жизнь служению Пастырю небесному.

– Как вы провели день, дорогая моя супруга? – обратился он к Эбби, едва усевшись за обеденный стол.

Реймз до сих пор души не чаял в своей миниатюрной жене и находил себя счастливейшим из всех людей, когда-либо живших в этом мире, ведь у него было все, о чем можно только пожелать. Даже отсутствие собственных детей не причиняло ему глубокого огорчения, уж очень долго он вел холостяцкую жизнь и свыкся с нею. Присутствие Эбигейл делало его существование уютным и избавляло от домашней скуки, к тому же она была ему верной помощницей во всякого рода делах, проявляя здравый смысл и терпение.

Эбби послушно рассказала мужу обо всем, что делала сегодня, после чего перешла к новости, принесенной миссис Бирн. Викарий заметно оживился, его отзывчивое сердце забилось чаще при мысли, что скоро судьба его прихожан может перемениться в лучшую сторону.

– Я немедленно поеду к Арчерам, едва только они обустроятся на новом месте! – воскликнул он. – И буду сидеть в прихожей, пока меня не выслушают, даже если на меня спустят собак!