Однако финнам на северном фланге удалось продвинуться лишь до Ругозера, а на южном общее продвижение составило до 180 км и взять 2 октября Петрозаводск (рис. 3) Это был за всю войну наибольший успех противника на Севере. Но дальше финнам продвинуться не удалось, и фронт замер до июня 1944 года.

Подводя итоги стратегической оборонительной операции в Заполярье и Карелии, которая длилась с 29 июня по 10–17 октября 1941 года, можно отметить, что длилась она 104 дня, глубина отхода советских войск составила от 95 до 180 км. Темп наступления немецко-финских войск составил в среднем от 950 до 1750 метров в сутки.

Это уже не наступление, а прогрызание обороны. Противнику не удалось решить ни одной из поставленных задач — Мурманск и Полярный остались в наших руках, Кировская железная дорога перерезана не была, взять Ленинград с севера или хотя бы соединиться с немецкой группой армий «Север» не удалось.

Рис. 3. Карельская армия финнов на Петрозаводском направлении

Потери Красная Армия составили (без учета действий 23-й армии) в этих боях (убитыми и ранеными) 135 тыс. 713 человек. Это, включая и личный состав Северного флота. Потери немцев и финнов (по их источникам) составили 67 тыс. 85 человек. То есть противник потерял вдвое меньше.

Впрочем, тут можно спорить относительно соотношения потерь. По существовавшей в вермахте системе учета к потерям (вообще к потерям) относились лишь убитые, пропавшие без вести (по большей части попавшие в плен) и тяжело раненные, которые уволены из армии по инвалидности или отправлены в Германию на излечение с последующим зачислением в армию резерва. Раненые после излечения в госпиталях возвращались в свои части и как потери не учитывались вовсе.

В РККА все раненые, убывшие далее полкового или дивизионного медпункта относились к безвозвратным потерям, поскольку после лечения в госпиталях часть из них увольнялась по инвалидности (до 3–5 % от поступивших в госпиталь), а остальные отправлялись в запасные полки, т. е. для своих родных полков они утрачивались насовсем.

Вот этот неясный термин «безвозвратные потери», к которым относились и убитые, и попавшие в плен, и пропавшие без вести, и убывшие в тыловые госпиталя, который обычно трактуется многими историками однозначно — «убитые» и дает такую большую разницу в потерях.

Считая по иным методикам, можно прийти к таким цифрам — безвозвратные потери РККА в данных боях — 67 265 человек, безвозвратные потери вермахта и финской армии 67 085 человек. Автору представляется, что такое соотношение потерь более достоверным, но не настаивает на своем мнении. Это всего лишь мнение, впрочем, ничуть не менее достоверное, чем другие. Дело в том, что существует и сегодня малоизвестная и почти забытая отрасль военной науки — военная статистика, оперирующая не малодостоверными подсчетами на основании донесений, сводок и других документов, а математическими формулами, разработанными частично эмпирически, частично чисто математически и логически. Она дает возможность весьма точно подсчитать не только потери состоявшихся битв и сражений, но и предстоящих.

От автора. Способы врать с помощью донесений описаны еще у Э. М. Ремарка в его книге «На Западном фронте без перемен». Командир роты не спешил в донесениях показывать истинные потери роты. Он преуменьшал их с тем, чтобы оставшимся в живых солдатам доставалось побольше еды, поскольку количество пайков, выдаваемых в роту, определялось наличным личным составом. Таким образом, в роте всегда было меньше солдат, чем числилось в штабных бумагах.

В то же время он не спешил и показывать в донесениях прибывшее пополнение, чтобы роте не ставили слишком тяжелых задач.

Таким образом, в штабах никогда не знали истинного количества личного состава в подчиненных подразделениях и частях. Это было и в вермахте, и в РККА.

То же самое творилось и в отношении боевых успехов. Один и тот же подбитый вражеский танк подавали в донесениях и пехота, и артиллерия одной стороны. Получалось, что подбито в целом два танка. Противная сторона, которая ночью его вытащила с поля боя, отремонтировала за ночь и наутро вновь пустила в бой, как потерю не учитывала вовсе. Вот и получается, что одна сторона за день уничтожила (немножко лукавства и вместо «подбитый», т. е. поврежденный танк, превращается в «уничтоженный») два вражеских танка, а другая сторона не потеряла ни одного. Кто лжет, а кто пишет правду?

И уж ни за какие коврижки командир не станет докладывать, что его подразделение захватило два вражеских грузовика. Иначе их придется отдать трофейной службе, а старшине роты придется снова ломать голову, чем буксировать полевую кухню и на чем привозить продукты из полкового склада.

Кроме всего прочего, еще ждет своего исследователя тема маскировки. А ведь советские инженерные войска были большими мастерами этого дела. В номенклатуре инженерных подразделений каждой советской армии существовали маскировочные роты, которые весьма умело водили немцев за нос, в том числе и установкой макетов танков, орудий, автомобилей, самолетов. Отсюда потрясающие успехи немецких танкистов, которые в своих мемуарах сами удивляются тому, что их один-два танка за десять минут расстреливают совершенно безнаказанно целый советский танковый батальон, «а русские так и не поняли, откуда летят смертоносные подарки». Естественно, фанерно-полотняный танк не может ответить огнем. Зато притаившийся в окопе поблизости советский сапер не экономит дымовые гранаты, обозначая ими горение танков, и изливая тем самым бальзам на сердца доблестных панцерзольдатен.

На Карельском перешейке действовала финская Юго-Восточная армия (ее состав см. выше) (рис. 4). Всего 8 пехотных дивизий.

Ей противостояла советская 23-я армия. Всего: 4 стрелковые дивизии, 1 мотострелковая и 2 танковые дивизии.

Опять-таки, полуторное превосходство финнов в силах на этом направлении (танки в этой местности были практически бесполезны), что позволило им выйти на ближние подступы к Ленинграду и здесь застрять до самого перемирия Финляндии и СССР осенью 1944 года.

Рис. 4. Финская Юго-Восточная армия на Карельском перешейке

Итак, на Севере выдающиеся полководческие таланты немецких генералов почему-то никак не проявились, высочайшая выучка и мастерство немецких офицеров и солдат ничего не дали в копилку успехов. Почему? Быть может, эти качества были и не столь уж и высоки?

Кто-то скажет, что немцы особенно и не пытались добиться на Севере впечатляющих побед. Но зачем же тогда было в трехмесячных боях вообще губить столь драгоценные немецкие жизни? Ясно же было, что у Красной Армии на Севере нет существенных сил, и наступать она тут не будет и не сможет. Вполне достаточно было бы вести отвлекающие, связывающие бои. Тем более, что Кировская железная дорога и Мурманск для СССР жизненно важны и ни при каких обстоятельствах Сталин не будет снимать отсюда силы.