моём присутствии распоряжается отправить нам в лагерь десятилитровую канистру бузы – просяного пива и столько же медового. Королева готовит футу из курицы с рисом. Сам король приносит мне куриные яйца и вырезанные из дерева амулеты. Мы с Н. получаем необычайно вкусный обед: соус, которым сдобрено футу, украсит и самый изысканный стол; но всё угощение, начиная с негритянского пива и заканчивая курицей, рисом, подливой и кускусом, предназначенным для наших негров, настолько сильно приправлено, что никакой чай не может погасить пожар во рту. Н., впрочем, всё это не мешает, он просто лопает всё подряд – его аппетит неукротим. Наконец мы прощаемся с королём. Я преподношу ему двадцать пять франков, чему он, кажется, несказанно рад. Его королевство простирается на сто километров, его подданные называются уаттарами. Как только мы пересечём границу, окажемся в королевстве, именуемом Конг.

Кузнецы Диауалы славятся на всю округу. Они сами находят руду, плавят её в земле, выковывают мечи, амулеты, жаровни и украшения. Это отдельная каста со своими тайными ритуалами, их считают великими жрецами, их имя табуировано и лишь им доверено подвергать обряду обрезания девушек на выданье. Кузница расположена в приземистой беседке из прелой травы и соломы, она чуть врыта в землю. Над угольками, дуя в очень примитивные меха, склонились улыбающиеся, совершенно голые гиганты, они освещены огнём, раскалённым железом и солнцем, пробивающимся сквозь соломенную крышу, почти касающуюся земли. Они не могут выпрямиться и куют мечи сидя, раскачиваясь и свиваясь: нагие боги, как Вулкан кисти Тинторетто52.

Мэй нас оставляет и идёт своим путём. Там, куда мы направляемся, через густую саванну не пробьётся ни одна машина. Там нет дорог, это места, где не ступала нога белого человека. Пересекая совершенно дикие и, по европейским меркам, непроходимые местности, Н. выиграет несколько дней, следуя утоптанными тропами, а я увижу края, которые без него никогда бы не увидел. Края, где владычествует одна лишь дикая природа; где человек – дикарь, и его поступки и мысли – дикие; где дикость является исключительной и абсолютной доблестью. Дело не в том, что я до этого или после не оказывался настолько наедине с природой, а в том, что всегда сознавал: здесь уже прошёл белый человек и оставил след своего разочарования и горечи. Пусть даже это был один-единственный белый, который сумел здесь пройти!

Потребовалось немало времени, чтобы набрать четырнадцать «портёров»[3] – для вещей и носилок. И вот у хижины собирается четырнадцать крепких парней. Можно трогаться в путь. Впереди несут наши пожитки – столы, кровати, узлы, кухонные принадлежности, фонари, аптечки – у всего этого словно выросли стройные чёрные ноги атлетов, при помощи которых мы преодолеем эту густую желтизну и разнотравье. Далее шагают прочие слуги и бои со своими узелками, повара, переводчики, заботясь, чтобы никто не отстал, не исчез и не пропал, а в завершение всего – мы с Н. на носилках.

Носилки – это гамак, привязанный к гибкой жерди, концы которой покоятся у негров на головах. Один носильщик идёт впереди, другой сзади; они идут в ногу, при этом голова и шея неподвижны – надо сохранять равновесие. Негры тяжело дышат, жерди норовят соскользнуть с темени – усилия, прилагаемые к тому, чтобы сохранить баланс, поначалу кажутся неимоверными. Мне становится неловко оттого, что я взваливаю свой вес на этих бедолаг, хотя они и уверяют меня в том, что я должен беречь себя, чтобы не подхватить тропическую лихорадку, что они подрядились на это по своей воле, и что, в конце концов, для них это не такой уж и труд.

Растко Петрович на носилках

Тут же они затевают промеж себя разговор и смеются как дети. Переводчик доносит до меня то, что они говорят: «Белый человек – он такой большой, что не может пройти сквозь маленькую дырку!» Это о том, как я чуть не застрял в дыре на королевской террасе. Носильщики время от времени меняются. Мы утопаем в высокой траве саванны, одолеваем подвесные мосты, выходим на тропы, совсем недавно протоптанные другими неграми или животными. Ландшафт довольно однообразен, но можно наблюдать за огромными рыжими муравьями, любоваться игрой мускулов носильщиков. Те, кому доверен скарб, перекликаются в зарослях травы и смеются. Иногда нам встречаются совершенно голые, стремительно несущиеся вперёд охотники и куда-то спешащие женщины с калабасами на головах.

Примерно в пять прибываем в село Небинге. На моей карте, составленной Институтом географии, единственно точной карте этих мест, этой деревни нет, как и ближайших, через которые Н. собирается меня провести. Небинге – странная деревня, она не похожа на те, что примыкают к джунглям или расположены в саванне, неподалёку от них. Здесь нет круглых приземистых хижин с высокими коническими крышами; дома выстроены из обожжённой глины, они довольно высокие, угловатые, стены неровные, ярко-красные. Это странные хрупкие башни, соединённые стенами, так что каждая семья живёт сама по себе, словно в маленьком замке.

Следующая деревня уже совсем иная, впрочем, Небинге – наполовину суданская деревушка, каким-то образом образовавшаяся на значительном расстоянии от Судана. До последнего момента она не видна за высокой травой окружающей её саванны. Кое-где тропические перелески, но настолько густые и компактные, заросшие травами, лианами, мхами, папоротниками, разноцветными грибами, цветами и одиночными гигантскими листьями, что всё это гораздо больше похоже на джунгли, нежели сами джунгли.

Чувствуется, что здесь настоящий рай для диких зверей, которые, должно быть, ночами свободно рыщут вокруг деревни, и конструкция жилищ Небинге это учитывает. Красные стены, ломкие, как любая керамика, создают лабиринт проходов и лазов между башнями и амбарами. Вблизи хижин растут гигантские баобабы без листвы, увешанные огромными плодами, и деревья «карите»53, из зловонных плодов которых европейцы делают мыло и маргарин. Поверх красного кирпича течёт золото остроконечных соломенных крыш. Такую крышу сначала плетут негритянки из волокон, которыми богата саванна, а потом она надевается на дом так же, как шляпа. На некоторых домах можно увидеть и тотем, сделанный из обожжённой земли.

Деревня выглядит весьма непритязательно; тут и там разгуливают африканские козочки – при встрече они приветствуют друг друга восторженным блеяньем, что очень напоминает обмен приветствиями. Деревенский староста получает задание найти нам четырнадцать новых носильщиков, чтобы предыдущие могли вернуться домой. По договору они могли сопровождать нас до следующего лагеря, то есть до деревни Каура, но нам не хочется уводить их слишком далеко от дома. Однако глава Небинге, негр, для которого приезд белых событие столь неожиданное, что