-Серёж, мне абсолютно неважен антураж, - отзываюсь с улыбкой, хотя она стоит огромнейших усилий. Мозг кипит в попытках придумать правдоподобное объяснение, почему я не могу поехать заграницу. Но тщетно, поэтому тихо прошу. - Давай, не будем заморачиваться. Пусть будет по –простому.

-А «по-простому» это как?

-Ну -у… как у пчеловода и газосварщика, например.

Серёжа несколько секунд смотрит на меня, как на придурковатую, а потом начинает смеяться.

-Настька, ты – чудо: все девки о ПарижАх мечтают, а тебе сельский романтИк подавай.

-Ну, а что тебя удивляет? У «необыкновенных» девушек и причуды соответствующие, - выдаю с кокетливой полуулыбкой, и сама себе поражаюсь.

Мама была бы довольна – определенно, её лекции не проходят даром. Вот только меня эта необходимость юлить угнетала. Стыдно было и не по себе.

Нет, я не врала, когда говорила, что антураж меня мало волнует, но, если бы не высокое положение папы Гриши, которому наверняка доложат о моих передвижениях еще до того, как сяду в самолет, я бы предложила поехать в Ниццу.

Счастье, любовь и беззаботный смех всегда ассоциировались у меня именно с этим городом. Моя первая поездка заграницу была именно в Ниццу, и я влюбилась в неё с первого же вздоха. До сих пор помню, как вышла из самолёта, вдохнула этот солено – влажный воздух и пропала… Чувство было, словно кто-то за секунду до того, как открылись двери, прошел мимо с ионизатором воздуха в одной руке и букетом прекрасных цветов в другой.

Видимо, что-то неописуемо-восторженное отразилось тогда на моем лице, потому что папа Гриша щелкнул меня по носику и подразнил:

-Таська, у тебя сейчас слюна капать начнёт.

- Пахнет вкусно, - смутившись, поделилась я с улыбкой.

-То ли ещё будет, - пообещал он и приобняв маму, тихо спросил. – Ну, как тебе?

Мама тогда ещё не словила звезду и была более искренна в проявлении своих эмоций, поэтому ответила такой счастливой улыбкой, что кажется, затмила блеск Средиземного моря. Никогда не забуду, как у нее сверкали глаза; какой влюбленной и ослепительно красивой она была. Впрочем, всё тогда казалось невероятно красивым, романтичным и, естественно, произвело на меня неизгладимое впечатление. С тех пор городом любви и романтики стала для меня Ницца, а не Париж, как для большинства девчонок, которым модель красивых отношений транслировало кино. Хотя суть в общем-то одна. Просто они смотрели его по телевизору, я же видела это кино наяву и могла в подробностях представить своё собственное.

В нём мы с Серёжей на небольшой, но уютной вилле в Мон Борон с восхитительным видом на Бухту Ангелов. Я просыпаюсь до восхода солнца, чтобы увидеть, как первые лучи ласково скользнут по любимому лицу. Берусь за кисти и начинаю создавать серию портретов самого притягательного на свете мужчины. Он спит и не догадывается, что я в эту секунду каждым мазком признаюсь ему в любви.

Фиолетовый: ты - моя мания.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Синий: ты –моя сила.

Зеленый: ты – моя энергия.

Желтый: ты – мое вдохновение.

Красный: ты – моя любовь.

Когда я закончу, он все еще будет спать, я же продолжу шептать о своей любви каждым шагом по Английской набережной, спеша на Кур Салейя, чтобы купить свежайших прованских овощей, анчоусов, багетов, фруктов и нежнейший тропезьен. Продавцы будут смотреть на меня с понимающими улыбками, а я - улыбаться им в ответ, вдыхая умопомрачительный аромат цветущей мимозы, лимонов и моря. Вернувшись домой, я открою все окна, и наполню им наш дом. А после прозвучит еще одно моё «люблю». Возможно, неумелое, так как с кулинарией я на «вы», но искреннее и очень старательное. И когда завтрак будет приготовлен, я вернусь в нашу постель, прижмусь к горячему, сильному телу, вдохну терпкий аромат кожи, и скользнув губами по слегка колючей щеке, прошепчу:

- Je t’aime follement amoureux. (пер. фр. Я люблю тебя, безумно люблю)

Серёжа проснётся и всё поймет по взгляду, улыбнется так, как только он умеет и подмяв меня под себя, поцелуями и ласками повторит мои слова, наполняя собой.

А после будет совместный душ, дурачества за завтраком, сомнительные комплементы моим кулинарным талантам, разговоры обо всем на свете, жаркое, южное солнце, лазурное море, устрицы в чесночном соусе под холодное розовое, много смеха и секса. О, да! Океан секса: на столе за завтраком, на яхте во время прогулки, в одной из ниш дворца Ласкари, в примерочной бутика Селин, в туалете Ле Шантеклер, на пляже под звездами, в машине под дождем и конечно, в спальне… Мучительно нежно, медленно, горячо, не переставая повторять слова любви…

Таким в идеале было моё «кино», но в жизни всегда чего-то не хватает, чтобы достичь этого самого идеала. Например, какого –то нелепого года до поступления в университет, вынуждающего оригинальничать и строить из себя незаурядную девушку. Надолго ли меня хватит? И что будет, если правда вскроется?

К счастью, эта мысль не получает развития, так как Серёжа объявляет:

-Ладно, поехали, Анастасия Андреевна, будем удовлетворять твои причуды.

-В смысле?

-Ну, я же обещал тебе просвещение.

-А мы разве не закончили с ним? – кивнула я в сторону машины. Серёжа усмехнулся и легонечко коснувшись губами моих губ, подразнил:

-Мы только начали.

Я вспыхнула, поняв, что он вовсе не урок вождения имеет в виду, и смущенно отвела взгляд, он же, посерьезнев, спросил:

-Точно не в обиде на меня, Настён?

-Точно, - тихо заверила я и поспешила закрыть эту тему. - Пойдём уже, обработаем твою бровь.

Он молча кивнул, и взяв меня за руку, повёл сквозь заросли пшеницы. Правда, через несколько секунд мы уже неслись во весь опор, подгоняемые ордой комаров, дождем из росы и пронизывающим, предрассветным ветром.

-Твою мать! – прихлопнув очередного комара на плече, замер Серёжа перед машиной. Заметив погнутый передний бампер и множество царапин, я тоже смачно выругнулась про себя, и прикусив губу, осторожно предложила оплатить ремонт.

-Чего? – последовала незамедлительная реакция: Серёжа окатил меня таким взглядом, что захотелось убежать куда-нибудь подальше. Но вместо этого я зачем-то промямлила:

-Ну… это… У меня есть кое-какие накопления, я планировала через годик, может, купить небольшую студию для работы, но раз так накосячила, то… В общем, я оплачу. Думаю, там хватит… - последние слова я уже произносила шепотом, глядя на Серёжу, как кролик на удава.