На этот раз Эванжелина четко услышала его. Когда она спустилась вниз, миссис Роули и Бэссик с улыбкой смотрели на нес. В глазах экономки застыл немой вопрос. Эванжелина знала, что герцог должен был уехать, но в пятницу!.. Это так скоро! Впрочем, без него ей станет легче. Однако почему он решил покинуть Чеслей?

– Добрый день, мадам, – поклонился Бэссик.

– Сегодня нет нежданных гостей? – спросила девушка.

– Я бы не удивилась этому, – заявила миссис Роули. – Конечно, леди Пемберли чудесная женщина, только уж слишком навязывает всем свой образ жизни. Не то что леди Шарлотта, мамочка Роана Каррингтона. Она так мила, что все стараются угодить ей или хотя бы просто посмотреть на нее, потому что уж больно она хороша собой.

– Насколько я понял, – степенно вымолвил Бэссик, – леди Шарлотта еще очень увлекается кошачьими бегами.

– Но это же замечательный вид спорта, мистер Бэссик! Однако, боюсь, даже среди его любителей вспыхивают скандалы, – покачала головой миссис Роули. – И мошенничество им не чуждо.

– Мошенничество? Среди любителей кошачьих бегов? – недоуменно переспросила Эванжелина.

– Да, – важно кивнул Бэссик. – Везде, где дело касается денег, вертятся люди, старающиеся обмануть других. Правда, проводились расследования и многие случаи мошенничества изобличены.

– Даже стыдно, что кошки не могут бегать просто ради развлечения, – проговорила миссис Роули, стряхнув что-то со своего бледно-розового платья.

Интересно, подумала Эванжелина, утром экономка была в этом же платье? Как ни странно, она точно не помнила.

– Я слышала, вы говорили об отъезде герцога? – спросила девушка.

– Да, мы так огорчены, – заявила миссис Роули. – Мы-то надеялись, что на сей раз он подольше побудет в Чеслей-Касле. – Помолчав, она улыбнулась. – Впрочем, когда все сказано и сделано, никто не знает, что будет дальше. Ах, как вам идет этот зеленый цвет, мадам! Вижу, Дорри убрала с подола все оборки. А вот покойная герцогиня очень любила всякие там оборочки и воланы. И не желала даже слышать о том, что они портят платье.

Эванжелина кивнула, вспомнив, что Хоучарду все было известно о Мариссе и ее пристрастиях в одежде. Он сказал ей:

«Вам не придется долго носить эти оборки, мадемуазель. Вот увидите. Да, его светлость велит отдать вам тряпки его умершей женушки. – Он зловеще ухмыльнулся. – А потом, разумеется, захочет, чтобы вы заплатили ему за это, – мужчины его происхождения всегда так себя ведут. Ты будешь делать все, что он захочет, чтобы он и не заподозрил, зачем ты на самом деле явилась в его дом! – Он помолчал, потерев подбородок длинным белым пальцем. – Вот только я боюсь, как бы вы не потеряли от него голову, мадемуазель. Конечно, с моей стороны глупо беспокоиться об этом, ведь ваш отец здесь, у нас, к тому же он и так одной ногой в могиле, но я отдаю себе отчет в том, что от такого мужчины, как наш герцог, женщины сходят с ума. Право же, не понимаю, в чем дело, ведь он – англичанин, а все англичане – невежественные болваны. Однако, как бы там ни было, вам придется следить за собой, мадемуазель. – Он опять нехорошо ухмыльнулся. – Понадобится – раздвинешь перед ним ноги, крошка, при необходимости станешь нашептывать ему на ухо всякие нежности, но все время, слышишь, все время будешь помнить обо мне, о том, что дуло моего пистолета упирается в висок твоего папаши!»

Эванжелине пришло в голову, что было бы лучше, если бы Ричард уже уехал. Да, Хоучард, как всегда, прав: она еще никогда не встречала такого мужчины, как герцог. Больше того, она и не предполагала, что подобные мужчины вообще существуют. И он ненавидел Наполеона. А она… Она скоро станет еще хуже, чем Эджертон.

Встретившись с герцогом в столовой, девушка все еще думала о западне, в которую ее загнали. Но, сколько она ни силилась, она так и не могла найти ответа на вопрос, что можно сделать для того, чтобы не предавать Кларендона, не предавать свою страну.

Ричард стоял у своего стула во главе стола, на его губах играла легкая усмешка. Девушка хотела улыбнуться ему в ответ, но чувство вины так терзало ее, что на лице оставалось лишь выражение отчаяния и боли.

Озорной огонек в глазах герцога немедленно потух.

– Что случилось? – встревоженно спросил он. Эванжелина нерешительно подняла голову.

– Почему ты спрашиваешь? – удивилась она. Господи, неужто ее лицо выдало правду? Если это так, то она не сможет выполнить задания, а значит, подставит отца под пулю Хоучарда.

– Да нет, ничего не случилось. – Она пожала плечами.

– У тебя такой вид, словно ты потеряла любимую собаку. На ее лице промелькнула слабая улыбка.

– Нет, хотя, помню, я очень любила моего мопса Бонни. Прошло немало времени, прежде чем мне захотелось завести другую собаку.

– Да уж, мадам, вы разоружили меня, загнали, прямо скажем, в тупик. А я-то собирался подшутить над вами, вогнать в краску, припомнив, как вы подглядывали за нами на берегу. Ты всегда удивляешь меня, Эванжелина. Присядь. После обеда сможешь увидеться с Эдмундом.

Как только лакей вышел из столовой, герцог спросил:

– Так о чем все-таки ты думала?

– Да ни о чем особенном, – ответила девушка. И замолчала. Итак, она стала лгуньей. Подняв голову, Эванжелина увидела, как Ричард нанизывает на вилку тончайшие ломтики ветчины. Надо что-то сказать, что-то настолько банальное, чтобы он перестал донимать ее своими вопросами. Она не нашла ничего лучшего, как промолвить; – Я боялась, что вы с Эдмундом замерзнете в этой воде.

– Я тоже боялся, но Эдмунда не удалось отговорить. Однако в воде мы были не больше десяти минут. Когда я приезжаю в Чеслей, мы всегда ходим с ним купаться – во всяком случае, если погода позволяет. Такие купание закаливает, хотя, надо признаться, вода была ледяной. Но нам это нравится. Ты понимаешь меня?

– Да.

– Мы с Эдмундом обычно отправляемся на берег по утрам. Кстати, я видел, как ты выходила из пещеры. Если вздумаешь еще раз забраться в нее, будь осторожна – не забывай про прилив. Мальчиком я имел глупость спрятаться в этой пещере от воспитателя и промок там до нитки. Отец тоже вымок, потому что ему пришлось спасать меня. Помню, отец задал мне тогда хорошую порку, что бывало нечасто.

Девушка улыбнулась, пытаясь представить герцога мальчиком. Нет, это невозможно.

– Я буду осторожна, – пообещала она. – Я успела заметить, что стены пещеры влажные и покрыты мхом и слизью. А во время прилива вода затапливает всю пещеру?

– Почти.

– Жаль, что из пещеры нельзя выбраться в другую сторону, на юг, ведь утес почти уходит в воду.

– Да, но тот вид, что открылся вашему взору, должен был обрадовать вас.

Ну почему он не прекратит обсуждать это? Эванжелина теряла остатки мужества.

– Да уж, – кивнула она. – Я всегда стараюсь внимательно все изучить.