В Индии, которая на протяжении последних десятилетий стремительно развивается, также имеет место повышение распространенности воспалительных заболеваний кишечника[162]. Сначала этот показатель резко повысился в тех самых регионах (таких, как Керала), в которых раньше всего произошли улучшения в сфере общественной гигиены. «Неуклонное улучшение санитарных условий — это, безусловно, именно то, что нужно, однако такое улучшение может иметь определенные пагубные последствия», — отметил один врач из Мумбаи в 2005 году. Другие индийские ученые ухватились за эту возможность (разные сегменты населения оказались на разных этапах эпидемиологического перехода), чтобы проверить идеи Уэйнстока в реальной жизни, — и пока их выводы подтверждают его исходную предпосылку.

Люди, у которых развивается болезнь Крона, обычно живут в больших городах, и, судя по их слабой реакции на белки власоглава, в их жизни было сравнительно мало паразитов[163]. Между тем у жителей южных районов Индии, страдающих диабетом первого типа, шансы заразиться филяриями, которых переносят москиты, в 14 раз меньше по сравнению с населением страны в целом[164].

К тому же не стоит забывать об аллергических заболеваниях. Значит ли что-либо одновременное появление в прошлом как воспалительных заболеваний кишечника, так и сенной лихорадки в одной и той же группе населения, в один и тот же период — среди представителей состоятельных слоев общества в XIX столетии? Возможно ли, что потеря гельминтов стала движущим фактором обоих явлений? Сложная зависимость между аллергическими заболеваниями и паразитами — тема следующей главы.

В 2004 году паразитолог Дэвид Причард приложил влажный кусок марли к своему левому предплечью. Эта повязка содержала неизвестное количество личинок анкилостомы — 10, 25, 50 или 100. Причард и несколько других исследователей, в том числе его коллеги из Ноттингемского университета (в совокупности эти ученые посвятили десятки лет изучению этого паразита во всем мире), заражали себя этим гельминтом. Ближайшие цели этого эксперимента носили двоякий характер: определить, с каким количеством гельминтов может справиться британец XXI века, и доказать, что вышеупомянутый британец способен жить с определенным количеством гельминтов без симптомов неблагоприятного воздействия — или, по крайней мере, что он не умрет.

Этот проект вызвал у многих серьезное беспокойство. Совет по вопросам этики пришел в ужас. Даже жена Причарда волновалась, что он может распространять паразитов. Однако Причард и его коллеги допускали, что Necator americanus не заслуживает сформировавшейся у него репутации гельминта, который вызывает анемию, замедляет рост и усугубляет нищету. Они считали, что анкилостома может иметь терапевтическую ценность как метод лечения аллергических заболеваний. В более широком контексте эти ученые искали ответ на вопрос, лежащий в основе современной науки об аллергии: что именно представляет собой аллергическая реакция?

В сезон сенной лихорадки класс антител иммуноглобулин Е (или IgE) вызывает такое бедствие, как насморк, воспаленные глаза и непрекращающееся чихание. Кроме того, именно эти антитела способствуют появлению крапивницы, спонтанной рвоты и смертельно опасного сужения глотки из-за пищевой аллергии. Именно этот класс антител несет ответственность за то, что каждый год после укуса пчелы или осы у нескольких человек случается анафилактический шок, у них опухает лицо, падает давление, и они умирают. Если исходить из того, что проявление убийственной ярости по отношению к кошачьей шерсти, березовой пыльце или пчелиным жалам не является сформировавшейся в процессе эволюции «целью» иммуноглобулина Е, тогда остается один вопрос: каково предназначение IgE?

Антитела класса E есть у всех млекопитающих, в том числе у сумчатых, отделившихся от нашего рода 110 миллионов лет назад. У птиц, которые пошли своим путем на 200 миллионов лет ранее, есть антитела с аналогичными функциями — IgY. Следовательно, IgE — это древние антитела. Они существовали задолго до появления 100 миллионов лет назад похожего на землеройку существа, питающегося насекомыми. Этому существу суждено было стать предком всех плацентарных млекопитающих.

Сохранение этих антител у млекопитающих всех родов, а также наличие их функционального аналога у птиц подразумевает, что IgE играет важную роль. Однако с тех пор как ученые идентифицировали эти антитела в 60-х годах, смысл их существования оставался неясным.

Иммунопаразитологи, которые подошли к этому вопросу совсем с другой стороны, впервые сформулировали причину существования IgE. Они выдвинули предположение о том, что антитела класса E, количество которых увеличивается в случае заражения гельминтами, это на самом деле одна из составляющих нашей системы контроля над паразитами. Тем не менее, хотя высокое содержание IgE свидетельствовало о широком распространении аллергических заболеваний в таких местах, как Лондон и Нью-Йорк, в группах населения, члены которых стали носителями гельминтов, не было корреляции между повышенным содержанием IgE и аллергическими заболеваниями. В крови носителей паразитов, обитающих в тропиках, могло быть в сотни раз больше IgE, чем у жителей Лондона или Нью-Йорка, страдающих сенной лихорадкой. Тем не менее такие люди, как правило, не чихали от пыли, у них не появлялась крапивница из-за лесных орехов и не было аллергии любого другого типа. Любопытно то, что в среде с высокой распространенностью гельминтов повышенное содержание IgE не было связано с аллергическими заболеваниями.

Такое наблюдение побудило ученых выдвинуть следующие предположения: защитные механизмы этих паразитов могут работать должным образом только в случае тех гельминтов, для управления которыми они были сформированы в процессе эволюции; возможно, лечение аллергических заболеваний сводится к искусственному стимулированию уровня IgE; может быть, живой паразит способен выполнить эту задачу.

Как и следовало ожидать, последняя идея вызвала ожесточенные споры. Эксперимент Причарда стал следствием определенной усталости от бесконечных пререканий по этому поводу. Он считал, что лучший способ доказать способность паразитов защищать от всех аллергических заболеваний — заразить гельминтом человека, страдающего аллергией, и (как он надеялся) наблюдать за тем, как аллергия исчезает. Разумеется, Причард еще не дошел до этого этапа. Сначала он должен был доказать безопасность такого подхода. Тем не менее он двигался именно в этом направлении — в сторону поиска нетрадиционного метода лечения аллергических заболеваний.