Я знаю, что на это потребуется несколько месяцев, поэтому считаю дни и верю, что ты, как всегда, остаешься моей любящей сестрой.

Обещаю, что как только мы окажемся вместе, все обернется к лучшему.

Тимоти».

В тоне письма чувствовалось, что брат потерян и одинок. А ссылка на болезнь не улучшила дела. Розалин не знала, приписывать ли это тому, что Тимоти слишком много предавался своей величайшей слабости, то есть много пил, или его постигла другая хворь. К тому же сейчас она не могла к нему поехать, как бы тяжело он ни болел.

Роуз не могла отрицать и правильность своего выбора. Приняв предложение Кайла, она отказалась удовлетворить просьбу брата. Все это она сделала ради Айрин.

Ей необходимо было спасти и устроить жизнь младшей сестры, да и свою тоже.

Возможно, что положение Тимоти и потребность в помощи тоже были отчаянными. Но она не могла помочь ему теперь.

Брат упомянул о том, что его кошелек быстро пустеет. При этой мысли Роуз охватил гнев. Все истекшие месяцы она не тратила почти ничего. Он мог бы более осмотрительно и бережливо обращаться с украденными деньгами.

Розалин испустила глубокий вздох. Тимоти оставался верен себе. Без ее влияния он продолжал оставаться таким, каким был в худшей своей ипостаси. Она не могла его спасти. Во всяком случае теперь, когда Кайл прямо запретил ей видеться с братом. И все же Роуз не могла бросить Тимоти, как надеялся Кайл.

Она позвала горничную и с ее помощью сменила домашнее утреннее платье на выходное. Сегодня она собиралась встретиться у модистки с Алексией и заказать несколько новых нарядов. Но прежде Розалин решила съездить в Сити. Она должна была изыскать возможность помочь брату…

Кайл наблюдал, как бур инженера погружается в твердую землю. Следовало дважды проверить ее качество, прежде чем браться за строительство.

В двухстах ярдах от них другой человек помечал деревья, которые нужно было срубить, и те, которые необходимо было сохранить при прокладке новой дороги. Кайл представлял дом, что скоро построят возле рощи. Если все пойдет по плану, через два года эти поля оживут, усадьбы заселят, а по вновь проложенным дорогам покатят коляски. Поместье Коттингтона будет процветать, а партнеры синдиката начнут получать прибыль.

Как и он. Кайл придерживался умеренности. Его расчет был практичным и верным. А риски не были особо велики. И все же, как любой мужчина, он предпочитал стоять на твердой почве и оставаться в пределах платежеспособности.

Малый, помечавший деревья, крикнул и знаком указал в сторону юга.

Кайл переключил внимание на пролегавшую там дорогу. За фургоном с необходимыми на сегодня инструментами ехала карета. Кайл узнал новую коляску и пошел по дороге навстречу. Он подошел, как раз когда из кареты выходил Норбери.

– Думаю, вы прибыли из города не для того, чтобы проверить, насколько мы продвинулись? – сказал Кайл. – Пока еще мало что можно проинспектировать.

Норбери из-под полей шляпы смотрел на склон холма.

– Я даю сегодня вечер в своем загородном доме, и пока гости не прибыли, решил заглянуть сюда.

Он наблюдал за реакцией Кайла. Тому же не требовалось напоминание о последнем вечере в доме Норбери. События были слишком свежи, да и сможет ли он забыть, как унизили Роуз.

Картины того вечера будили в нем дьявола, в душе зарождалось холодное желание избить виконта до крови. После их последней встречи Кайл испытывал это желание постоянно, и теперь оно снова вызвало в нем напряжение.

Норбери жестом предложил Кайлу последовать за ним.

– Я приехал поговорить с вами о вопросах, связанных с участками и представляющих интерес для нас обоих. Я получил известие из Кертонлоу-Холла. У моего отца снова был удар, не очень сильный, но доктор говорит, что ему недолго осталось жить.

– Граф крепче многих и, возможно, протянет дольше, чем думает врач.

«И дольше, чем ты надеешься».

Сын настолько не походил на отца, что между ними никогда не было теплых отношений. Граф не считал нужным скрывать от своего наследника, каким разочарованием он стал для него, и показывал ему свое неодобрение разными способами. И дело было не только в том, что Норбери не обладал глубоким интеллектом. В его натуре, кроме этого, отсутствовало нечто очень важное. Он не обладал естественным состраданием, которое человеческое существо испытывает к другим. В его характере это качество отсутствовало или было искажено до неузнаваемости. В Норбери не было нравственного стержня, служившего многим людям указателем как в больших, так и в малых делах.

– Мы можем тешить себя мыслью, что граф будет жить вечно, но пока это никому не удавалось. – Норбери говорил с убедительной трезвостью. – Другой вопрос заключается в том, какое влияние могут оказывать живые. Я размышлял о вашем браке.

Кайл продолжал идти, побуждая своего спутника двигаться. Он обернулся, чтобы оценить расстояние, отделявшее их от рабочих. Увидят ли они и услышат ли, если он сломает Норбери челюсть?

– Что вы набычились, как боксер на ринге? – сказал Норбери. – Ваше решение жениться на этой женщине – ваша собственная глупость. Меня больше интересует ее брат и насколько ваш брак меняет наши планы относительно его. Он ей пишет? Думаю, это вполне вероятно.

– У него нет причин писать ей.

– Она его сестра. Вам следует проверять ее письма от него, подписанные его именем или именем Годдарда. Да, черт возьми, проверяйте все письма с континента, особенно из Италии.

– Нет.

– Это сэкономит массу времени. Если он ей напишет, мы…

– Нет. Меня это дело больше не интересует. Я не хочу в этом участвовать и не стану вам помогать.

Норбери сжал его руку. Это было требование остановиться.

– Черт возьми! Как легко эта женщина обольстила такого доблестного рыцаря и замарала его. Быстро же вы забыли свои идеи справедливости, Кайл.

– Я не собираюсь шпионить за женой.

– Так не шпионьте. Заставьте ее сказать вам.

– Она не согласится помочь затянуть петлю на шее брата. Да я и не стану этого требовать.

– Что за чушь вы несете! В этом нет никакого бесчестья. Черт возьми! Вы же защитите ее! – Вспышка Норбери вызвала момент прозрения. В его глазах появилась хитрость. – Право же, если вы этого не сделаете, то можете поставить ее под удар.

Возможно, Норбери соображал медленно, но иногда его мозги работали. Кайл понял, что у него появились новые соображения, и лицо виконта выразило самодовольство.

– Вероятно, она помогала ему с самого начала, – сказал Норбери.

– Конечно, нет.

– Черт меня возьми! Мне следовало подумать об этом раньше. Это объясняет возмещение убытков Ротуэллом. Он щадил не преступника, ускользнувшего от нас, а его приспешницу, оставшуюся здесь. Возможно даже, что большая часть денег осталась у нее, в Англии. И вся эта покорность, скромность и сдержанность, вне всякого сомнения, была притворством, чтобы отвести подозрения. Черт возьми! Да у Лонгуорта не хватило бы на это ума. Думаю, это была ее идея с самого начала.