– Еще как командует, просто ты этого не замечаешь. А теперь ложись ко мне поближе и я расскажу тебе историю про одну маленькую девочку, которой пришлось жить с мачехой, очень красивой и очень злой. Эту мачеху звали Сайра, а что до девочки, то это была я.

Волны с плеском разбивались о борт корабля. Ночь выдалась темная, безлунная. “Черная, как волосы Чессы”, – сказал Рорик. И это было хорошо: ведь в такой темноте датчане не заметят появления чужаков. Дождь шел не переставая, небо обложили тяжелые, низкие тучи.

– О том, что мы здесь, их не предупредит ни одна чайка, – сказал Хафтер. – Надеюсь, что боги будут к нам благосклонны и дождь не прекратится до тех пор, пока мы не покончим с этим делом.

Гунлейк провел корабль Рорика через просторную Йоркскую гавань, обнесенную мощным палисадом, предназначенным для того, чтобы не пропустить к городу врага. Гунлейк управлял кораблем столь искусно, что караульные ничего не заметили.

Всем хотелось надеяться, что люди, приплывшие из Малверна вместе с Мерриком и Кливом, были захвачены в плен живыми. Однако в глубине души каждый воин понимал, что это маловероятно. Викинг продолжал сражаться, пока меч не выпадал из его ослабевшей руки. Тогда он брался за нож и дрался им, покуда не ослабевал окончательно. Но даже тогда он не сдавался – он ругал врага, пока ему не отказывал язык. Что же сталось с Мерриком и Кливом? Рорик не говорил о них, а просто молча делал свое дело, спокойный и невозмутимый, как всегда. Гунлейк медленно и осторожно вывел корабль из гавани и направил его в реку Уз, на которой стоял Йорк, столица Данло. К пристани было привязано по меньшей мере три десятка торговых и военных кораблей, их высокие мачты, смутно виднеющиеся в ночи, плотно обернутые парусами из темной кожи и белого холста, тихо качались в такт волнам. Воины Рорика вытащили корабль на берег, усыпанный камнями и обломками дерева, выброшенными недавним штормом. Вокруг не было ни огней, ни домов. Рорик решил, что, пробираясь назад, в город, они будут держаться поближе к кромке воды.

Затем воины постарались укрыть корабль густолистными ветвями дубов и кленов, растущих неподалеку от берега. Когда корабль был, насколько это возможно, замаскирован, Рорик тихо сказал:

– Кири, ты пойдешь с нами, но держись поближе к Чессе. Я бы хотел оставить тебя здесь, но боюсь, что это слишком опасно. Хотя идти с нами тоже опасно. О боги! – Он в досаде ударил себя кулаком по лбу, но делать было нечего – нельзя было оставить этих двоих без присмотра, значит, надо было взять их с собой. К тому же Чесса неплохо умела обращаться с ножом, и ножны с двумя острыми клинками висели на ее кожаном поясе, скрытые под шерстяным плащом.

Кири послушно позволила Чессе взять себя за руку, и все двинулись в путь.

– Мы все викинги, храбрые воины, – шепнул Рорик Хафтеру, – и идем в Йорк, чтобы вызволить своих друзей. И что же? С нами вместе идут женщина и маленькая девочка.

Хафтер пожал плечами:

– Опять ты завел эту песню, Рорик. Какой от нее прок? Если бы девочка не поехала с нами, она была бы уже мертва.

– Так утверждала Чесса, – тихо пробормотал Рорик, гадая, не солгала ли девушка: все три дня, что они добирались до Йорка, Кири охотно ела. До отплытия с Ястребиного острова она тоже не отказывалась от еды.

– Это оттого, что Кири знает: скоро она увидит Клива, – объяснила Чесса, спокойно встретив вопрошающий взгляд Рорика. – Если бы она осталась на Ястребином острове, то очень скоро уморила бы себя голодом. А с нами у нее по крайней мере есть шанс на спасение.

Двадцать два воина были вооружены мечами, ножами и секирами. В руках у них были щиты, на головах – шлемы. Они хорошо знали, как нагонять на врагов страх, внезапно появляясь из ночной тьмы или густого тумана с поднятыми мечами, с воинственными криками, в шлемах, закрывающих лица.

Но сегодня все нужно было сделать тайно и бесшумно. Гунлейк неплохо знал Йорк. Он прожил в этом городе десять лет, охраняя короля Гунтрума, старшего брата нынешнего короля, Олрика. Ему было ведомо, где содержались пленники, и он очень надеялся, что узилище по-прежнему находится на старом месте. До рассвета оставалось четыре часа – достаточно времени, чтобы вызволить Меррика и всех его людей, достаточно времени, чтобы скрыться. Достаточно времени, чтобы узнать, что они мертвы, и отомстить за их смерть.

Отряд не стал входить в Йорк, а обошел его кругом. Дворец короля Данло стоял на возвышенности, за гаванью и городом, а за ним располагались казармы королевской стражи и темница. Там будет трудно остаться незамеченными, куда труднее, чем на безлюдном берегу.

Гунлейк объяснил остальным, где расставлены часовые, надеясь, что они по-прежнему стоят на тех местах, которые он помнил. Воины и Чесса с Кири подошли к возвышенности сзади, скрываясь то за одним деревом, то за другим. Четыре стражника, попавшиеся им на пути, были убиты быстро и бесшумно. Наконец весь отряд крадучись подобрался к казармам, где жила королевская стража. В дальнем конце ряда казарм виднелось топорно сколоченное деревянное строение, окруженное кучами нечистот. Все вознесли молитву Тору, чтобы их товарищи все еще находились там, внутри, и чтобы все они были живы. Но каждый со страхом гадал, будет ли услышана эта молитва.

Кругом были видны стражники, человек двадцать. Одни из них стояли, прислонясь к дворцовым воротам, другие подпирали стены казарм, явно не помышляя о том, чтобы что-либо охранять. Никто из них не ходил дозором между дворцом, казармами и темницей, они просто праздно стояли и при этом, возможно, даже подремывали.

Незаметно подобравшись к казармам, каждый воин с Ястребиного острова выбрал себе жертву. Несколько мгновений – и королевские стражники лежали на земле. Все они были убиты.

Гунлейк махнул рукой, приглашая следовать за ним. Возле темницы, где содержались узники, стояли в ленивых позах с полдюжины стражников, тихо переговариваясь между собой.

Только один из них успел вскрикнуть, перед тем как Хафтер перерезал ему горло. Все замерли на месте, ожидая, что на крик из казарм высыпет толпа стражников, однако ничего не произошло.

Рорик тихонько толкнул дверь темницы. Она была заперта на деревянный засов. Скулла, руки которого были такие же толстые, как сучья мощного дуба, перерубил старый деревянный брус одним ударом топора.

– Теперь нам понадобится свет, – прошептал Рорик и кивнул Аслаку. Тот быстро подполз к небольшой яме для очага, где все еще рдели раскаленные угли, и зажег фитиль, плававший в масляной плошке, которая лежала рядом с ямой. Фитиль загорелся, и Аслак, освещая путь коптящей плошкой, вошел в темницу. За ним вошли и остальные. Когда Чесса увидела королевскую темницу изнутри, она едва не вскрикнула от облегчения. Клив, Меррик и все воины из Малверна были здесь. Живые! Но едва глаза Чессы привыкли к сумраку, ей снова захотелось закричать – на сей раз от ярости.

Все узники были прикованы к огромным, тяжелым чурбакам. Платье их было изорвано и покрыто грязью и нечистотами. В темнице стояло невыносимое зловоние. И все воины из Малверна выглядели такими худыми и изможденными, словно их долго морили голодом.